Анатолий Афанасьев - Те, кто рядом. Повесть с чудесами
— Второй вопрос совсем простой, — глубокомысленно изрёк бородач. — Твоя учительница в плену у Бена Аморали и его приспешников. Её содержат в мрачном подземелье, пытают и калечат. Но это ерунда. Народ Рюмов выдержит любые испытания…
— Как же ерунда? — Толя почувствовал озноб гнева. — И при чём здесь народ Рюмов, если калечат Варвару Петровну? Сейчас же отведите меня к этому вашему Аморали. У меня найдётся для него пара тёплых словечек.
Несколько Рюмов издали воинственные клики, а бородач досадливо поморщился.
— Не спеши, малыш. Иначе ты уподобишься легкопёрому Рюмчишке, который ведёт себя так, словно у него ещё одна жизнь в запасе.
Толя собрался с терпением и больше оратора не перебивал.
— Когда-то давно, но не больше трёх тысячелетий назад, — размеренно заговорил Рюм, — эту местность населяли предки Рюмов и ещё племена трудолюбивых человечков, которых называли земляным народцем. Больше всего на свете они любили ковыряться в земле. Они выращивали съедобные растения и разводили чудесные сады, где росли фруктовые деревья на самый привередливый вкус. Обитал земляной народец в небольших деревнях. Предкам Рюмов, многочисленному, могучему племени, не хватало терпения с утра до ночи обихаживать землю, зато они были великими путешественниками и не было равных им охотников и рыболовов. Рюмы кочевали по огромным территориям, гонимые вечной жаждой познавать новое и открывать неведомое. Они владели многими тайнами, ныне утраченными. Когда кто-нибудь из Рюмов уставал и дряхлел, он приходил в любое поселение земляного народца, и там его встречали с почестями. Ему выделяли дом для жилья, а если он был ещё достаточно силён, то и молодую жену, дочь земляного народца. Рюмы и земляной народец постепенно настолько породнились, что иногда трудно было отличить Рюма от Земляного. Это были безмятежные и счастливые времена. Но они миновали безвозвратно.
Бородач склонил голову и задумался, а по комнате прошелестел скорбный вздох. Рюмчик, Толин знакомец, звонко хлопнул себя по коленке. По всему было видно, рассказчик затронул всех за живое.
— Да, было и прошло… Началось с ужасного затемнения, которое длилось много дней.
— Может быть, затмения? — поправил Толя.
Рюм с досадой отмахнулся:
— Какая разница… Предания гласят: над всей землёй в темноте летали белые хлопья, и это было так страшно, что многие не выдержали и покончили с собой. Потом, когда истекли дни печали, жизнь пошла по-старому. Но именно в ту пору невесть откуда завелись на земле мохнатые твари, похожие на Рюмов и на земляной народец, но всё же не те и не другие. Небольшими группками странные пришельцы бродили вокруг селений и жалобно выклянчивали подачки. Они и говорить толком не умели и долгое время считались совсем безобидными. Рюмы и земляной народец жалели бесприютных скитальцев, кормили их, а зимой пускали в дома. Их прозвали Жеками и Кудряшами, потому что никто из них не выговаривал букву «ж» и они были покрыты с ног до головы шерстью, как звери. К ним быстро привыкли и уже не обращали на них внимания. О, роковое нелюбопытство, которое позже учёные пытались объяснить неблагоприятным расположением звёзд.
Рюм снова умолк, а горестные вздохи слушателей теперь не прекращались ни на секунду и слились в подобие негромких рыданий. Отчасти, как с удивлением отметил Толя, рыдания эти напоминали придушенный смех.
— Наши дети и дети земляного народца любили играть с Жеками, как с домашними зверьками. И те охотно возились с детьми, за что мы были им благодарны, ибо это избавляло нас от многих хлопот. Наши дети, замечу тебе в скобках, дорогой гость, как правило, создания непоседливые, наглые и невозможно самоуверенные, но это ты уже, я думаю, заметил по Рюмчишке, которого, будь моя воля, я бы давно отправил на поселение.
— Тебе бы волю, ты бы всех туда отправил! — дерзко возразил Рюм, но на него дружно зашикали.
— А вскоре начались странности. Стали замечать, что многие дети наши потихоньку обрастают волосами, как Жеки. А потом события понеслись с такой быстротой, что трудно было за ними уследить. Дети исчезли!
— Как это?! — ужаснулся Толя.
— Вот так! Убежали с Жеками гулять, как обычно, и не вернулись. Я тебе, землянин, рассказываю так, будто сам был очевидцем, но меня тогда не было на свете. Сведения, которыми я располагаю, возможно, неполные. Но не вернулись не только дети Рюмов, но и дети земляного народца. В один день, все сразу. Представляешь, какое горе?
— И куда же подевались ваши ребятишки?
— Их Жеки сманили! Они увели их в этот город, где мы с тобой сейчас разговариваем, в это логово перевёртышей, будь оно проклято во веки веков и столько раз, сколько песчинок в пустыне!
Рюмы поддержали его слова оглушительным рёвом. Толя недоумевал:
— Не понимаю! Вы что — не знали про этот город? Кто же его построил? Не Жеки ведь в самом деле.
Чтобы перекрыть возбуждённое гудение Рюмов, бородачу приходилось почти кричать, отчего речь его сделалась похожей на трель отбойного молотка.
— Не знали! В том-то и суть. Города не было, он вырос за одну ночь! Но построили его не Жеки. Куда им! Посланцы дьявола воздвигли его из ночной тьмы и обнесли непроницаемой стеной, через которую и птица не может перелететь. Они понатыкали в нём сотни ловушек и поставили правителем Бена Аморали. Всё это проделали духи зла. И они же превратили наших детей в рабов, с тех пор мы сами не умеем отличить Жека от потомка Рюмов. Они лишили наш мир свободы и беспечности. Поколение за поколением Рюмы вступают в беспощадную борьбу с городом, но всё, чего нам удалось достичь, — это проникнуть сюда небольшими отрядами. Что с того? Обратно выйти мы уже не в силах. Мы стали изгоями, за которыми охотятся, которых калечат и комплектуют. Мы никогда не сдадимся, но как мы можем победить, если не знаем, кто наш главный враг?.. О гость! Иногда мне кажется, что Рюмы и земляной народец обречены и спасения нет. Духи неодолимы.
— Я не верю ни в каких духов! — сказал Толя. — Я верю только в науку… Значит, старец, который послал меня сюда, тоже Рюм?
— О нет, он не Рюм. Кто он — не знаю. В пустыне обитает много существ, сочувствующих нам, но мы не имеем с ними постоянной связи. Пустыня полна тайн. Туда и Жеки не решаются высовываться даже днём. Хотя страх им неведом, потому что они безмозглые.
— Как у вас здесь всё перепуталось, — заметил Толя, — прямо оторопь берёт… И всё же мне хотелось бы знать, что за старец сидит в пещере и раздаёт прохожим суперсовременные, сверхчуткие диктофоны.
За Толиной спиной раздался звонкий девичий голос:
— Он человек, Толя! Такой же человек, как ты.
Толя вздрогнул, оглянулся. Софа причёсывалась перед зеркалом, которое держал на вытянутых руках один из Рюмов. От радости Толя забыл все свои огорчения, бросился к Софе и схватил её за руку:
— Какое счастье! Ты здорова?!
— Фи! — сказала Софа, отнимая руку. — Конечно, здорова. Не мешай причёсываться, мальчик. Советую и тебе немного привести себя в порядок. Ты похож на поросёнка, вывалянного в муке. — Она стрельнула в него хитрющим взглядом.
Толя мигом пришёл в себя. Он забыл, что имеет дело с обыкновенной девчонкой, с какой бы планеты она ни явилась. С ними надо всегда держать ухо востро, ни на минуту нельзя расслабляться, если не хочешь оказаться в дураках. Он попросил мальчика Рюма принести для Софы воды и лепёшку. Девочка с удовольствием попила, а лепёшку протянула Толе.
— Я это не ем.
— Что же ты ешь?
— Не беспокойся обо мне. Я умею обходиться без пищи.
— Как верблюд? — неудачно пошутил Толя и сразу извинился — Не обижайся, это я так… Софа, ты сказала, старец в пещере человек. Но ведь он это отрицает.
— Подумаешь!.. — отмахнулась Софа. — Разве ты не встречал таких, кто считает себя людьми, и даже незаурядными, а на самом деле это животные совсем иного разряда?
— Нет, не встречал.
— Ещё встретишь, — обнадёжила Софа.
Рюмы хранили вежливое молчание, делая вид, что их не интересует этот разговор.
— Что ты собираешься делать дальше? — спросила девочка.
— В сущности, у меня только одна забота: освободить Варвару Петровну, если она жива. В чём я не очень уверен… Ты мне поможешь?
— Я… знаешь ли… — Софа замялась.
— Мы должны попасть в резиденцию этого Бена Аморали. Другого пути нет… Что с тобой, Софа?
— Знаешь, Толя, со мной случилось что-то плохое. Дай, пожалуйста, руку!
Толя ощутил её слабое, нежное пожатие.
— И что это значит?
— Ничего особенного. Я непонятно как истратила всю энергию. Город убил мою силу.
Если Софа ожидала, что Толя расстроится и падёт духом, то ошиблась. Он обрадовался: она нуждалась в его защите, и оттого стала ему ещё милее.
— Не думай о всякой ерунде, — посоветовал он. — Я, пожалуй, вздремну часик-другой, а потом придумаем план. У Рюмов, во всяком случае, мы в безопасности.
