Дмитрий Емец - Стрекоза второго шанса
– Не гоните, как смертник, Тилль! Напрасно вы прогнали водителя! – сказал он.
– Тогда бы мне пришлось его убрать. А найти нового, который бы меня устраивал, не так просто! – Тилль неудачно вписался в поворот. Джип понесло навстречу длиннющему трейлеру. Трейлер заревел и, вихляя, вывернул на обочину. Они разошлись буквально на толщину волоса. Тилль вытер с лица пот. Долбушин отметил про себя, что, когда машину начало нести, глава всех берсерков держал руль одной рукой. Другой он вцепился в кабанью голову, висевшую на цепочке у него на шее.
– Как некстати этот дальнобойщик отвернул! Упущен отличный шанс разом сменить руководство всех трех фортов!.. – хладнокровно заметил Долбушин. Когда все происходило, сам он даже не зажмурился.
– Не трех, – сквозь зубы сказал Тилль, не отпуская кабанью голову.
– Ах да, простите: двух! Я забыл, что с этой свинкой вы неуязвимы, хотя обгореть, возможно, и пришлось бы.
– Тьфу-тьфу, Альберт! Что вы мелете? У вас черные губы! Не накликайте беду! – испугался Дионисий Тигранович и стал спешно искать дерево, чтобы по нему постучать. Дерева в джипе не оказалось, и Белдо ограничился тем, что постучал по обнаружившемуся у него в кармане карандашику.
– Карандаш не поможет! Он не соединен со вселенной пуповиной вечности! – с издевкой сказал Долбушин.
Старичок перестал стучать по карандашику и поймал отражение Долбушина в автомобильном зеркале.
– Вы сегодня всех задираете, Альберт. У вас что-то изменилось и все плохо? Если так – извольте: я благородно готов побыть вашим громоотводом, – промурлыкал Белдо.
Долбушин отвернулся и надолго замолчал. Час спустя джип Тилля свернул с шоссе на заметенную снегом дорогу, прорезанную колеей грузовиков. Ломая колею, Тилль проехал метров пятьсот и свернул к бетонной ограде.
– Навигатор говорит, что приехали! – буркнул он, щелкая толстым ногтем по экрану.
К ним уже бежал тощий, услужливый человек без шапки и в расстегнутой дубленке. Засуетился, открывая ворота, замахал руками и быстро перебежал к одноэтажному кирпичному зданию, оглядываясь и приглашая их за собой. Тилль доехал до крыльца. Разминая затекшие спины, главы фортов покинули джип. Услужливый человек подскочил к ним и заметался ладонью, находясь в нерешительности, протягивать ему руку или нет. Он заметно нервничал.
– Что ж это вы? Руководитель, а сами ворота открываете? А кто же будет рукой водить? – дружелюбно пробасил Тилль, награждая его своей пухлой конечностью.
Ободренный рукопожатием берсерка, директор захихикал и полез здороваться к Белдо, но тот, извиняясь и покачивая ручонкой, сказал, что у него очень слабые пальчики. Что касается Долбушина, то к нему услужливый и лезть не осмелился.
– Я всех выгнал… всех выгнал… как вы и сказали… – поспешно сказал он.
– Похвально. Кто еще знает? – Тилль задумчиво оглянулся на джип. В правой звуковой колонке, как донес Долбушину один из осведомителей, у Тилля хранился многозарядный бельгийский пистолет. Глава форта берсерков не уважал шнепперы.
– Экскаваторщик и водитель самосвала.
Тилль перестал коситься на машину.
– И все?
– Ну, может, еще кому шепнули. Слухи-то быстро распространяются. Но вы не волнуйтесь! Все надежные ребята!
– Надежнее вас? – не поверил Долбушин.
Директор засмеялся, точно заблеял. Смеялся и переводил глазки с одного гостя на другого, пытаясь определить, кто из них самый важный. Белдо был сразу вычеркнут из списков. Директорская мысль колебалась между Тиллем и Долбушиным, медленно перевешивая в сторону Долбушина. Потоптавшись на крыльце, услужливая личность неожиданно повела их не внутрь административного здания, а к железным воротам гаража. Остановилась и, подбирая ключ, возбужденно заговорила:
– Тут история какая. У нас небольшое химическое производство. Делаем реактивы, удобрения, краску. С отходами, конечно, есть сложности. Отработанную воду сбрасываем в два отстойника. Еще есть третий отстойник, самый большой. Сейчас вот зима, промерзло все до дна. Мы решили лед распилить да и вывезти от греха. Проверки, бывает, наскакивают. Доковырялись до дна, стали ледяную плиту поднимать, а там, понимаешь, ноги…
Директор тревожно взглянул на Белдо. Старичок схватился за сердце и стал искать по карманам таблетки. Таблеток на нашел, но отыскал мятную конфетку и предложил ее директору. Тот замотал головой.
– Поначалу мы думали: кто-то из местных. Перемахнул, понимаешь, деятель спьяну через забор да и ухнул. Много ли поддатому надо? Хотели уже в полицию звонить, да дело-то скользкое, замотают… А тут смотрю: экскаваторщик бежит. Лица на нем нет! Кричит: «В соседнем кубе льда лошадь нашли… крылатую!» – директор уже привычно посмотрел на Белдо, как на самого сочувствующего.
Старичок послушно заохал, пугаясь новости о крылатой лошадке.
– Ну я пробил по Интернету, и сразу наткнулся на ваш исследовательский сайт!.. Вы что, действительно готовы заплатить триста тысяч долларов любому, кто… И каков порядок выделения средств? – голос услужливой личности вильнул.
– Про денежки – это вот к Альбертику! – прощебетал Белдо. – Я их сроду не держал! Они, как губка – напитываются отрицательной энергетикой всякого, кто держит их со злобой! Зачем мне чужие болезни, когда я и сам человек нездоровый?
Долбушин сдернул с плеча тощий рюкзачок.
– Порядок выделения средств упрощенный. Тридцать пачек по десять. Отрицательной энергетики не бойтесь – только что из банка… А теперь открывайте гараж!
Борясь между услужливостью и желанием заглянуть в рюкзак, директор отомкнул тяжелый замок. Вбежал внутрь, задел что-то ногой, зашарил по стене. Лампы дневного света просыпались долго – вначале с голубоватым потрескиванием вспыхнула длинная в глубине гаража, потом – две короткие у входа.
На деревянных поддонах лежали два неровных ледяных куба. Лед был странного цвета – розовато-зеленый. Один куб был чуть больше человека. Другой – длинный и вытянутый – занимал сразу три поддона. Было заметно, что лед поначалу разбивали ломами, а потом, боясь повредить, пилили. В большом кубе с задранной мордой и неестественно подогнутыми ногами застыл вороной пег. Громадные крылья были изломаны. Перья ближайшего крыла вмерзли в лед совсем близко от скола.
– До ШНыра отсюда километров шестьдесят пять, – вполголоса произнес Долбушин. – Далековато он вышел из нырка!
– Я вас умоляю, не грызите мне нервы! Что такое шестьдесят километров? Двадцать минут лету… – Белдо жадно всматривался в окровавленную, с задранной верхней губой голову лошади. Она сохранилась не просто великолепно. Казалось, сейчас пег рванется, копытами разобьет лед и взлетит.
– Но, будьте вы прокляты, как?.. – изумленно начал Тилль.
– Специфика химического производства. Работает, как формалин. Мухи и те, извиняюсь, не разлагаются, – опуская глазки, пояснила услужливая личность.
Тилль поднес лицо к кубу, всмотрелся в изломы льда. Седло сидело как влитое. Из стремян уцелело левое. От правого болтался ремень.
– Ага… седельных сумок мы не уважаем. Значит, носим все с собой. Что ж, тоже правильно! – пробурчал глава берсерков и с кряхтеньем присел на корточки у соседнего куска льда.
Как ни толстокож был Тилль, но и ему стало не по себе. Он отшатнулся и выругался. Из куска окрашенного льда, совсем близко, на него смотрел человек. Смотрел ясно, смело и пристально. Лицо спокойное, с тонкими чертами. Не напуганное, лишь чуть искаженное оптическими изломами льда.
– Я угадал! Сумка у шныра! – пропыхтел Тилль.
– Не радуйтесь раньше времени. А вдруг у него ничего нет? – спросил Долбушин.
Тилль посмотрел на него взглядом пса, у которого пытаются отнять кость.
– А вдруг что-то есть?
– Кого-то он мне напоминает, этот красавчик… Может, мы встречались? Кто ты, мой чудесный? Что ты нам принес с двушечки? – подбегая к Тиллю, зашептал Белдо. Он протянул пальцы и сквозь лед гладил лицо юноши.
Это было так мерзко, что Долбушину захотелось ударить Белдо по пальцам зонтом. Чтобы этого не сделать, он отвернулся.
– Когда вы в последний раз спускали воду? – резко спросил он у директора.
Директор, через брезент рюкзака ощупывавший пачки денег, отдернул пальцы.
– Я перешел сюда работать семь лет назад… почти восемь… Лет за шесть до меня водоем чистили! Таким образом, получается от восьми до четырнадцати лет!
– Хорошенький разлет! То есть мы даже не знаем, сколько он там торчит! – с раздражением сказал Тилль.
Белдо восхищенно прижал руки к груди.
– Нет, знаем, мон ами!.. Знаем! Одиннадцать лет шесть месяцев и четыре дня!
Тилль перестал очищать сигаретную пачку от пленки.
– Откуда такая точность, Белдо? Звезды нашептали? – спросил он с изумлением.
Дионисий Тигранович смутился. Когда было необходимо, у беспомощного старичка, который не мог посчитать копеечки на пачку маргарина и всегда прибегал к помощи продавщиц, становилось очень хорошо с математикой.
