Шеннон Хейл - Лед и пламень
Они сделали крюк, чтобы обойти стороной место, где охотились полярные медведи, и направились на север. Полчаса дорога была спокойной, как вдруг слева от них задвигался сугроб. Но это был вовсе не сугроб – огромный полярный медведь поднялся на задние лапы, и команда в ужасе застыла на месте. Наверняка ведь это страшное чудище – не обычный белый мишка?
– Шуко? – пропищал Роллан.
Медведь открыл пасть (у Джи голова и та меньше!) и заревел. Роллан заметил, что мех у него вокруг рта заляпан кровью, и в страхе попятился. Медведь замахнулся длинной лапой с черными когтями, но Роллана не задел. Мальчик отшатнулся и шлепнулся на лед.
Но тут Бригган предупредительно зарычал, отгоняя медведя прочь, а Ураза, которую Абеке вывела из спячки, припала к земле и тоже дала понять, что с ней лучше не связываться.
Майя стянула рукавицы, закрыла глаза и ударила кулаком правой руки по ладони левой. И тут же из нее посыпались огненные искры, словно в угасающий костер подбросили полено. Зрелище было захватывающим, но искорки быстро исчезли, даже не долетев до земли.
Медведь проводил взглядом потухшие искорки, а потом, замахнувшись своей мощной лапой, снес с земли обмерзший ледяной коркой сугроб. Друзей засыпало снегом и осколками льда. Один кусок размером с кулак ударил Роллана по плечу, и он снова рухнул на землю. Стряхнув снег с глаз, он увидел, что медведь вразвалку уходит прочь. Кажется, он их совсем не испугался.
Путешественники молча смотрели, как медведь исчезает в белоснежной равнине, сливаясь в единое целое с просторами Арктики.
– На большее я не способна, – прошептала Майя, – а ему хоть бы хны.
– И это был обычный полярный медведь? – спросил Роллан. – Он же просто громадный!
– Шуко гораздо больше, – сказал Тарик.
Бригган теперь был начеку, принюхивался и останавливался, вглядываясь вдаль, так что мало-помалу Роллан успокоился. Больше никаких опасностей здесь их поджидать не могло. Сколько хватало глаз, простиралась лишь эта заледеневшая равнина.
Но ходьба сильно утомляла. Местность не менялась – все тот же ослепительно белый снег и солнце. Роллан обливался потом под слоями одежды, спина и подмышки чесались. Но открытое лицо задубело на ветру, из носа текло, глаза слезились, зубы выбивали дробь.
– Мейлин, кто-нибудь из твоих наставников в Цонге учил тебя, как перестать дрожать? Мне бы не помешал урок.
Слева послышалось то ли раздраженное фырканье, то ли стон. Может, ее рассердил его вопрос? Как ни странно, его это задело, и он обернулся, но Мейлин не увидел.
– Мейлин? – позвал ее Роллан.
Ни слуху ни духу. Как сквозь землю провалилась. У Роллана тревожно засосало под ложечкой. Он поскорее вернулся туда, где в последний раз видел ее краем глаза, и стал звать и кричать. С недавних пор он старался не выпускать ее из виду.
Эссикс вскрикнула, напугав Роллана, и села ему на плечо. Она сжала его когтями, будто предупреждая об опасности. От прикосновения птицы зрение Роллана обострилось, и он стал лучше ориентироваться на местности. Теперь он заметил, что здесь лед какой-то другой. Под ним он увидел расселину.
Осторожно передвигаясь по льду, Роллан подобрался поближе к разлому, лег на живот и заглянул внутрь.
Расселина оказалась фута два в ширину и глубиной не меньше сотни. Ее скрывал толстый слой льда со снегом, и поэтому разглядеть ее было сложно. Трещина была такой глубокой, что туда не проникал солнечный свет. Мейлин провалилась футов на десять и повисла, уцепившись за край ледяной глыбы. На ее лице застыла гримаса смертельного страха. Казалось, она вообще не может говорить или двигаться – лишь висеть, отчаянно цепляясь за выступы во льду. Руки соскользнут – и она сорвется.
– Мейлин! – закричал Роллан. – На помощь, она упала!
Роллан чуть было не воспользовался Священным слоном. Благодаря его силе Эссикс станет огромной и сумеет вытащить Мейлин, вот только щель была слишком узкой – птица туда не пролезет.
Видно, Абеке пришла в голову та же мысль: у Роллана под ногами затряслась земля – к нему мчалась Ураза. Великая Ураза. Огромная Ураза. Наверно, Абеке надела талисман, и ее дух зверя стал громадным, как Великий Зверь. В глубине души Роллану хотелось заорать и броситься прочь от надвигающегося на него гигантского леопарда, но он просто стоял и завороженно смотрел. Ураза словно сошла со страниц книги легенд – огромное вымышленное чудовище.
Рядом с Ролланом приземлилась исполинская лапа, каждый коготь которой был с человеческую руку. Словно альпинистские крюки, когти воткнулись в лед.
Ураза припала к земле и вытянула длинную лапу, но не достала до Мейлин. Она подобралась ближе к краю, и в пропасть полетели ледяные осколки. Она нагнулась еще ниже и дотянулась до плеча Мейлин. Девочка боялась отпускать выступ и ухватиться за лапу. Роллан услышал ее учащенное дыхание.
– Ну же, Мейлин, – подбодрил он ее, – Ураза тебя вытащит, хватайся за лапу. Все будет хорошо.
Вот только полной уверенности Роллан не чувствовал. В любую секунду Мейлин могла сорваться и упасть в бездонную пропасть.
– Ладно, – выдохнула Мейлин. Отпустив выступ, она быстро схватилась за Уразину меховую лапу. Ураза потянула ее вверх, подогнула лапу, а потом вдруг подбросила девочку в воздух, словно игрушечный мячик. Сдавленно вскрикнув, Мейлин вылетела из расселины, а Ураза поймала ее в лапы и бережно поставила на землю.
– Как ты? – подскочил к ней Роллан. – Цела? Мейлин?
Мейлин выпрямилась.
– Такое чувство, что я… мышь, – слегка покачнувшись, ответила она.
– Что случилось? – спросил подошедший Конор.
Мейлин откашлялась, чтобы голос не дрожал.
– Кажется, лед не везде крепкий. Под ним дыры.
Громадная Ураза почесала за ухом, и земля задрожала. Абеке сняла талисман, чтобы он не соприкасался с кожей, и Ураза тут же стала обычного размера. Потом Абеке засучила рукав шубы, и леопард превратился в татуировку.
– Кое-кто непривычен к холоду, – пояснила девочка.
– Мой мешок упал, – понурилась Мейлин. – А в нем лежала треть нашей провизии.
Все тяжело вздохнули. Они и без того путешествовали налегке. Тарик велел им снять мешки и разложил оставшиеся припасы поровну.
– Это я сглупил, не надо было раскладывать всю провизию по трем мешкам, – огорченно сказал он. – Простите, ребята, но придется нам затянуть пояса потуже.
Роллан взвалил на плечо свой мешок, в котором теперь лежала провизия, одеяло и свернутая палатка. Ноша была тяжелой, но лучше бы еды осталось побольше. Что-то ему подсказывало, что им придется голодать в этой ледяной пустыне.
Тарик достал длинную тонкую веревку и обвязал всех за пояс.
– Пусть животные побудут в спячке, – сказал он. – Веревки на них не хватит… да и еды, впрочем, тоже.
– Конечно, я только… – Роллан закатал рукав и свистнул, подзывая Эссикс. Она коротко вскрикнула – так она смеялась над ним. – Ха, Эссикс мне не повинуется. Вот тебе раз!
– Мы даже не знаем, далеко ли нам идти, – сказал Конор. – Провизия может закончиться до того, как мы найдем Шуко!
– Хочешь вернуться? – спросил Тарик.
Конор обдумал это предложение и покачал головой. Потом закатал рукав, и Бригган исчез.
Роллан вздохнул и взглянул на Эссикс.
– Видала? Ну же, давай, моя птичка, – и с самой очаровательной улыбкой протянул к ней руку.
Эссикс села ему на плечо и взъерошила волосы клювом, словно старшая сестра младшему братишке. Впрочем, на севере птица чувствовала себя как дома, а пропитание могла добыть охотой. В спячке птице делать было нечего.
А вот Роллан был не прочь ненадолго впасть в спячку и забыть о боли в груди.
Каждую ночь они разбивали лагерь и вшестером ютились в маленькой палатке. От холода у Роллана не получалось крепко заснуть, и ему мешало, что остальные ерзают во сне, сопят и храпят. Наутро он просыпался с ощущением, что ночью побывал в уличной потасовке.
Весь день они шли по бесконечным и однообразным ледяным просторам, мучаясь от голода и постоянно боясь упасть в расселину и разбиться насмерть.
Ежедневно Тарик выделял каждому по кусочку вяленого мяса, сухому хлебцу и по яблоку. Пытаясь отвлечься от голода и развеять скуку, они придумали игру, которую назвали «Лучшая еда на свете».
– Жареное мясо антилопы под горячим пряным соусом, – сказала Абеке.
– Грозди черного винограда. Медовый пряник и молочный пудинг.
– Просто кусок хлеба, – сказал Роллан, смахивая снег с шубы.
– Большущий батон горячего хлеба с хрустящей корочкой и нежным-нежным мякишем, щедро намазанный подтаявшим маслом и малиновым вареньем.
– Свежий сырой тунец, сбрызнутый лимонным соком и имбирем, а на гарнир горячий сладкий рис, – размечталась Мейлин. – А еще свежайшее мягкое манго и… – и вдруг она упала.
– Расселина! – заорал Роллан. – Скорее! Расселина, расселина!
Ухватившись за веревку, связывающую его с Мейлин, он крепко уперся ногами в землю. Остальные тоже приготовились тащить, но веревка не натянулась. Мейлин не провалилась в расселину. Она встала и отряхнулась.
