Владислав Крапивин - Гваделорка
— Пользуйся этим утилем, не жалко. Только имей в виду, там иногда контакты шалят… А к большой машине без меня не суйся, у нее настройки тонкие…
Ваня благодарно кивал. Константин Матвеевич показал, как подсоединять «утиль» к интернетному кабелю.
— Можешь скачивать, если что надо…
— Спасибо… Я много не буду. Я же понимаю, что это дорого…
Профессор Евграфов поднял клочковатые брови. Хмыкнул:
— Что дорого? Это? Не грузись заботами. У меня бесплатная сеть, за счет университета… Ты только не трать много времени на «игрушки», как наши лаборанты. Бездарное занятие…
— Да, я не буду!
«Игрушкам» он отдал дань еще в начале четвертого класса, когда мама и приходивший в гости отец наконец установили в комнатке у Вани компьютер и подключили модем. Почти месяц крутил всякие «Охоты за субмаринами», «Звездных навигаторов», «Заповедники драконов». Мама пыталась оттащить его от монитора чуть не за уши. «У меня в конце концов лопнет терпение, и я выброшу этот ящик в мусорный бак!» Ванино терпение кончилось раньше. Вдруг пришло понимание, что эти игровые миры — обман. Словно кто — то водит тебя за нос. Как ни ломай голову, сколько ни пробивайся на высшие уровни — все равно это уже предугадано. Только попусту тратишь время.
И он стал тратить время на другое — на путешествия по Интернету просто так, наугад. Набираешь какое — нибудь слово — и пошел… Парусные корабли, Древний Рим, история электричества, загадки подводного мира…
Мама опять страдала и негодовала. Страдала потому, что на это «уходят сумасшедшие деньги». Негодовала потому, что однажды на меню сайта про Жюля Верна увидела снимок полуголой (да чего там «полу…»!) девицы. Та, изогнувшись, заманчиво глядела из — за плеча.
— Какой ужас! Значит, ты это выискиваешь в Интернете?! Я немедленно позвоню отцу!
— Ма — а!!! Да ты что! Я на них и не смотрю вовсе! Даже не обращаю внимания!.. Ну, что делать, если они лезут на экран каждую минуту!
— Что делать! Не включать эту гадость, а учить уроки! У тебя две тройки по математике!
— У меня по ней всегда тройки!
— Ты мне порассуждай еще! Мало того, что бросил музыку, так еще и превратился в компьютерного маньяка…
Ваня примолк. Спорить со взрослыми бесполезно. Спорить с женщинами (если даже они — мамы) бесполезно вдвойне.
К счастью (для мамы), компьютер забарахлил, и его отдали для ремонта какому — то маминому знакомому. А тот укатил в отпуск на Азорские острова. На месяц! А когда вернулся и починил, Ваня понял, что прежний интерес к Интернету угас. Потому что он, Ваня, записался в хоккейную секцию (вернее, папа записал; недорого устроил — за полтысячи в месяц). Правда, через два месяца Ваню «освободили», деликатно посоветовав поискать другой вид спорта (и не вернув уплаченные вперед деньги), но компьютер уже не тянул к себе, как прежде. Тем более что и правда ведь дорого…
А в Турени Ваня «дорвался до бесплатного»! Именно здесь он выудил из сети малоизвестный жюль — верновский роман и прочитал с экрана. Роман, где про остров Гваделупу. На который в августе отправится мама. («Хорошо ей!.. А впрочем, и здесь не так уж плохо. Потому что вот Лорка… Идет сбоку, мурлычет полузнакомый мотив»).
— Ты что за песенку напеваешь? Это у вас какая — то… семейная, да? Любовь Петровна сегодня ее тоже: мур — мур, мур — мур…
— Ага, — согласилась Лорка. — Это ее любимая, с детства… У них в школе был драмкружок, там ставили сказку, «Стальной волосок» называлась. Ну, там чудеса всякие, сундук с волшебной книгой, мальчик и девочка, которые ищут книгу… чтобы спасти кого — то… кажется, еще одну девочку, она заболела из — за вредной колдуньи. Ну и песенка эта…
— А какие слова? Помнишь?
— Ну… маленько…
— Спой, — попросил Ваня. Сам не знал, для чего. Или хотел испытать: насколько доверчиво она относится к нему?
— Ох… зачем?
— Так просто…
— Я же не певица…
— А не надо, как певица. Ты как… Лорка.
— Ну… ну вот…
И она пропела тоненько, тихонько, но не сбиваясь:
Ключик — колючик, стальной волосок.Спрятан сундук в серебристый песок.Ключ поверни,Радость верни…
А дальше я не помню… Нет, вот еще:
Тронет пружинку стальной волосок.Вздрогнет разбуженный звоном лесок…
Там в лесочке стояла избушка, где жила больная девочка… А в замке сундука была пружинка. А на конце у ключика была стальная проволочка, будто упругий нерв. Он должен был задеть пружинку, чтобы та проснулась, открыла замок… А замок заржавел колдовской ржавчиной, не открывался. Мальчик старался, старался и уколол стальным волоском руку. Все думали, что он умрет, а он сбросил с пальца капельку крови, та упала на сундук, и он открылся…
— А кто сочинил эту сказку? Андерсен?
Лорка тоненько (так же, как пела) засмеялась:
— Какой Андерсен! Кто — то из ребят в их кружке…
Ваня искоса посмотрел на ее висок с белобрысыми прядками — в них прятались желтые крохотные искорки.
— Лорка…
— Что? — она глянула чуть испуганно.
— Забавно, да? — Он говорил несмело, но сказать это хотелось.
— Чего забавного — то? Грустная сказка, хоть и хорошо кончается.
— Да не про сказку я… Про нас. Мы только этим утром познакомились. Даже почти днем. А сейчас вот идем рядышком и будто давным — давно знакомы. Ну, по крайней мере, мне так кажется… Тебе — то, наверно, не так…
— Нет, мне тоже так… — без удивления сказала она. — Знаешь почему? Наверно, потому, что твой дедушка и моя бабушка были знакомы в детские годы…
«При чем тут это…» — чуть не сказал Ваня. Но решил, что лучше согласиться.
— Наверно… А еще мне кажется сегодня, что я бывал в этом городе раньше. Только не помню названий у здешних улиц.
— Вот эта, где мы идем, — Герцена. А до революции называлась Ляминская. Вон там, где начинается Камышинская, раньше было маленькое озеро. Бабушка говорит, что она с мальчишками каталась по нему на плоту. Спихнули на воду кусок тротуара из досок и поехали…
— Жалко, что сейчас его нет. Озера…
— Да… А вон там, на Камышинской, мост через лог, а дальше совсем уже близко двор Чикишевых. Трубачи и Никель всегда собираются там, вечно придумывают что — то…
Пока неспешно шагали через мост с чугунными перилами и по заросшему переулку над логом, Лорка успела кое — что рассказать про трех друзей. И когда оказались в заросшем кленами дворе с длинным деревянным домом, навесом и сараем, Ваня с одного взгляда понял — кто есть кто.
2По крайней мере, ясно было, кто Трубачи, а кто Никель.
Одеждой они не различались. На всех подвернутые трикотажные штаны с отвисшими коленями и замасленные камуфляжные безрукавки «на голое пузо». И такие же бейсболки. Но двое — коренастые и курносые, а третий… Про таких мамина знакомая Эльвира Антоновна говорила: «Этого мальчика хоть в лохмотья обряди, а все равно будет казаться, что на шее — концертная бабочка». Вообще — то она так про Ваню говорила, но тот слова эти по отношению к себе с возмущением отметал, а сейчас, глянув на третьего мальчишку, вспомнил их сразу…
Они возились с кривой самодельной пушкой на тележных колесах. И не оглянулись на вошедших. Но один из Трубачей (он что — то приколачивал к колесу), не разгибаясь, продекламировал:
— Вот и Лорка пришла…
— И кого — то привела… — закончил другой.
Это было без насмешки, обрадованно даже.
А Никель ничего не сказал, только распрямился. Тонкий, остролицый, большеглазый, с темным крылышком волос под козырьком.
— Я привела Ваню, — бесхитростно сообщила Лорка. — Он приехал на каникулы из Москвы.
— Понятно, — кивнул Трубач с пятном известки на скуле. — Понятно, почему Лорочка не заглядывала к нам целую неделю. Показывала гостю город Турень… — Теперь это уже с легкой подначкой.
— А вот и нет, Феденька. Мы познакомились только сегодня.
— А где пропадала? — спросил другой Трубач (следовательно — Андрюшка).
— Родители дома держали. У нас был ремонт и генеральная уборка перед отъездом на дачу, я помогала. Даже к бабушке редко забегала.
— Бедняжка, — посочувствовал Андрюшка.
— А вот и нет. Я за свою работу получила увольнение от дачи. Мама с папой уедут, а я останусь с бабушкой…
— Все нормальные дети стремятся на дачу, — сказал Федя. — А наша Лорочка…
— Вы ведь тоже не на даче, — заметила она.
— Разве же мы нормальные? — отозвался Андрюшка. — У нас тут всякие сумасшедшие дела.
— С пушкой? — улыбнулась Лорка.
— И с ней тоже, — кивнул Федя. — Слышала, как она сегодня бабахнула?
— Конечно! И главное, что во время бабахнула, — Лорка стала серьезной.
