Эрик Ниланд - Слуги света, воины тьмы
Фиона никогда не видела брата в такой ярости. Он всегда был безобиден — если только не загонять его в угол. И даже тогда… Словом, она никогда не чувствовала, что от Элиота может исходить угроза.
До этого момента — не чувствовала.
Что-то в нем изменилось. А может быть, изменился весь мир и Элиот просто стал его частью?
— Да, — покорно проговорила Фиона. — Давай найдем это дурацкое яблоко.
Элиот кивнул, повернулся к ней спиной и поднял руку со смычком. Фиона была ошеломлена: синяки и красная полоса на его руке в одно мгновение исчезли.
Элиот заиграл другую мелодию — негромкую и неторопливую.
В сознании Фионы возник образ крошечного ростка, тянущегося к солнцу. Потом на стебельке появились цветы, вокруг которых начали виться пчелы, а потом на месте цветов возникли плоды. Запахло медом, и Фиона ощутила сладкий вкус…
— Яблоки… — прошептала она.
Но мысль о еде, даже о такой легкой, как яблоко, вызвала у нее отвращение и тошноту. Она овладела собой, сглотнула подступивший к горлу ком.
Как бы отвечая музыке, туман зашевелился. Образовался новый проход.
Элиот, продолжая играть, зашагал вперед. Фиона пошла за ним.
Она была потрясена растущим талантом брата. Но ее восторг растаял, когда она увидела во мраке всадника без головы, державшего в поднятой руке меч. А по другую сторону от тропы появился силуэт, похожий на акулу размером с буксир.
Вдалеке глухо гремели взрывы и слышались выстрелы, похожие на треск жарящегося попкорна.
Фиона догнала Элиота и увидела, что по его щекам текут слезы.
Ей хотелось положить руку ему на плечо, утешить его, но она побоялась, что отвлечет, помешает играть. Да и что она могла сказать ему? Убив Миллхауса, она тоже ранила свою душу и знала, что эту боль прогнать невозможно.
Тропа привела их к асфальтированной дорожке и вскоре уперлась в двустворчатую стальную дверь.
На двери был номер. 221.
— Нам сюда, — сказал Элиот.
Фиона шагнула вперед, сжимая в руке нитку. Дверь на вид была толстая и прочная. Кодовый замок окружали стальные пластины. Рядом с замком располагалось устройство для ввода карточки.
Как она могла разрезать плоскую дверь ниткой, растянутой между руками?
Но почему ей надо действовать именно так? Обеими руками? Дядя Аарон сказал, что она способна разрезать все, что угодно, стоит лишь только захотеть. Он ни слова не говорил о том, что ей требуется держать свой режущий инструмент обеими руками.
Фиона сделала глубокий вдох и сжала часть нитки большим и указательным пальцами. Она так сильно сконцентрировала внимание на этом маленьком отрезке нитки, что весь мир для нее исчез.
Затем отпустила один конец нитки.
Нитка замерла в воздухе и нацелилась на ближайшую невидимую силовую линию.
Не сводя глаз с нитки, Фиона приблизила ее к стальной двери и ввела в сталь, как раскаленную иглу в кусок масла. Она провела нитью из стороны в сторону, вверх и вниз и сделала шаг назад.
Дверь с грохотом рухнула внутрь.
За ней начинался заполненный туманом коридор.
Элиот, открыв рот от изумления, уставился на упавшую дверь и ниточку в руке сестры.
Несмотря на все, что творилось вокруг, работа успокоила Фиону. Ей так нравилось что-нибудь резать, что она могла бы заниматься этим весь день.
Внезапно взвыла сигнализация. В помещении здания номер двести двадцать один замигали красные огоньки.
— Куда? — прокричала Фиона.
Элиот взял несколько нот из «яблочной» песни. Дымка немного рассеялась, и стал виден коридор, поворачивающий влево.
Фиона пошла первой, растянув нитку между рук. Она замечала светящиеся глаза, отражавшие вспышки красных лампочек. Глаза злобно смотрели на нее из тумана.
«Только троньте меня. Только попробуйте», — думала она.
Откуда у нее взялась такая мысль? Меньше всего ей хотелось с кем-нибудь сражаться. Она ведь мечтала только об одном: чтобы ее не трогали.
Или какая-то ее часть опять хотела что-нибудь разрезать?
Они шли и шли, поворачивая то направо, то налево. Наконец один из коридоров вывел их в подземную часть здания. Они миновали несколько стальных дверей. На некоторых висели таблички с номерами, другие были снабжены устройствами, к которым следовало прикладывать ладонь, третьи были толстыми, как дверцы сейфов.
Элиот остановился перед небольшой овальной дверью. Рядом с ней находился оптический сканер и инструкция по идентификации сетчатки глаз.
— Это здесь, — сказал Элиот, прищурившись и читая инструкцию.
Может быть, ему пора носить очки?
Фиона тоже начала было читать инструкцию, но передумала. Это было ни к чему. Сегодня ее не могли остановить никакие замки и сканеры.
Она отмотала нитку на длину руки до локтя, сосредоточилась и просунула ее в микроскопически тонкую щелочку между дверью и бетонной стеной. Сталь, титан, высокоуглеродистые сплавы — все это могло оказать Фионе лишь самое слабое сопротивление.
Она провела ниткой по щели вниз и вверх, и они вместе с Элиотом толкнули двери.
За ней находилось помещение размером с зал пиццерии, в которой они работали. Здесь стояли ряды стеллажей, возвышавшихся до самого потолка. На полках громоздились ящики, закрытые металлические коробки, а также стальные цилиндрические контейнеры, каждый из которых был Снабжен штрих-кодом и серийным номером. На большинстве ящиков виднелись наклейки, предупреждавшие о биологической угрозе, о радиации или о том и другом одновременно.
Элиот без раздумий подошел к круглому контейнеру, стоявшему на нижней полке.
— Здесь, — коротко сообщил он.
Фиона выглянула в коридор. Ни чудища, обитавшие в тумане, ни военные за ними не гнались. Это было хорошо.
А может быть, плохо, в зависимости от того, почему никто не реагировал на то, что в здании сработала сигнализация.
Возможно, на базе все погибли.
Что они наделали? Во время первого испытания Фиона чуть не погибла сама, боясь поранить Соухка. А потом убила Перри Миллхауса. А теперь? Сотворенный Элиотом туман был способен убивать людей. И Фионе больше всего хотелось, чтобы убийства прекратились.
Силы покидали Фиону. Она схватилась за края дверного проема. Время ее жизни истекало.
Девочка, пошатываясь, добрела до контейнера и быстро срезала крышку.
Внутри, обложенное шариками пеностирола, лежало большое металлическое яйцо. Фиона и Элиот поставили контейнер на пол, чтобы лучше рассмотреть яйцеобразный предмет.
Яйцо было тускло-серебристое, его покрывал толстый слой лака. Приглядевшись повнимательнее, Фиона увидела выгравированные на металле тонкие линии. Они струились по всей поверхности яйца, словно паутина. Кое-где эти линии формировали рисунок вроде сплетающихся между собой лиан, покрытых бутонами орхидей. В других местах орнамент напоминал микросхемы или повторяющиеся изображения кристаллических структур. Затем эти структуры плавно переходили в подобие делящихся клеток, хромосомы внутри которых напоминали скрещенные пальцы рук.
Это было так красиво, что у Фионы захватило дух.
— Чего ты ждешь? — спросил Элиот. — Открывай.
— Так жаль его портить.
Фиона вздохнула и обхватила ниткой верхушку яйца. Может быть, ей удастся срезать совсем немного, чтобы чудесное яйцо осталось почти нетронутым.[92]
Фиона натянула нитку.
Нитка немного углубилась в металл… и застряла.
Странно. Ведь она смогла разрезать сталь, которая устояла бы перед взрывом бомбы, но этот металл был еще прочнее. И сопротивлялся ей, словно живой.
Но Фиона понимала, что речь идет о ее жизни. Она должна вскрыть яйцо.
Девочка так туго натянула нитку, что побелели костяшки пальцев. Потом начала водить ниткой взад-вперед, как пилой. Сосредоточившись, она не чувствовала, что на лбу проступил пот и начал заливать ей глаза.
Выгравированные на поверхности яйца линии разъединились. Нитка рассекла металл.
Воздух с шипением устремился внутрь герметически запаянного яйца.
Лианы и цветы, нарисованные на яйце, задымились, словно горящая бумага, и растаяли. Металл побелел. Похоже, он быстро окислялся.
Элиот присел на корточки рядом с сестрой, и они вместе заглянули внутрь яйца.
На черном бархате лежало одно-единственное желтое яблоко. Небольшое, размером с дикое, с тонким стебельком и одним листочком. В некоторых местах яблоко было немного надкусано, но его мякоть не потемнела.
— И все? — немного разочарованно проговорил Элиот.
— А ты чего ждал? Сказали же: будет яблоко. И надо же — действительно яблоко.
Но когда Фиона вытащила яблоко, оказалось, что его кожица украшена золотыми и серебряными полосками, а также ярко-алыми и изумрудно-зелеными пятнышками. Оно больше напоминало произведение ювелира, чем плод, выросший на ветке дерева. Яблоко было тяжелым и холодным. Оно пахло медом и цитрусом.
