Анатолий Костецкий - Суперклей Христофора Тюлькина, или «Вы разоблачены — сдавайтесь!»
— Ой, ну скажите, пожалуйста! — не удержался Васька. — Мы никому-никому! Слово чести!
Незнакомец пустил в усы самую очаровательную улыбку, на которую только был способен:
— Коли так — скажу: я — всемирно известный академик, а в ваш городок приехал немного отдохнуть от столичной суеты и всемирной славы. Знаете, какая там жизнь: репортеры, интервью, радио, телевидение. Да что там говорить, тяжело носить такую, как у меня, славу. — И академик устало вздохнул.
Парни просто обомлели от неслыханного счастья: они сидят рядом с таким выдающимся человеком! И что там сидят! Они разговаривают с ним, а захотят — могут даже коснуться, даже здоровались за руку.
Васька первый пришел в себя, ткнул Тюлькина локтем в бок и прошептал:
— Слушай, Тюля, сейчас же расскажи про клей! Слышишь? Немедленно! Больше такого случая может и не случиться в жизни.
Христофор немного посомневался, потом решился, набрал полную грудь воздуха и одним духом выложил Бублику-агенту все-все о своем суперклее.
Теперь настала очередь академика млеть от счастья: этот клей, как он и представлял себе, был бесценным сокровищем для его будущей карьеры и возможности клея казались ему таки поистине неограниченными! Поэтому как только Христофор кончил рассказ, суперагент подскочил, схватил мальчишку за плечи и, глядя ему прямо в глаза, строгим голосом спросил:
— Все, что ты рассказал, — правда?
— Самая правдивая правда! — ударил себя в грудь Тюлькин.
Академик отпустил его плечи и тяжело упал на скамью. Теперь будущее не вызывало у него никакого сомнения: быть ему генералом!
Переведя дыхание и взяв себя в руки, агент сказал:
— Христофор Тюлькин! Должен вам торжественно заявить от имени Академии наук: вы — гений! Обещаю вам при свидетелях, — он ткнул пальцем в Ваську, — что первым буду рекомендовать вас к избранию в академики.
— А школа? — немного обиженно напомнил о себе Васька, которому не совсем понравилась второстепенная роль свидетеля.
— Что школа! Тьфу, — махнул рукой Бублик. — Школа — ерунда. Я сам только три класса кончил.
Васька немного удивило, что всемирно известный академик имеет лишь трехклассное образование, но чего не бывает среди ученых мужей? Они же такие чудаки, как рассказывал Христофор.
А Христофор просто бесновался от радости. В его воображении замелькали увлекательные картинки. Вот его в черном лимузине с почетным эскортом везут по столице в Академию! Вот почтенные седые академики устраивают ему при встрече овацию, а сам президент Академии цепляет ему на грудь орден! Вот он направо и налево раздает автографы, интервью, а за ним бегут кинорежиссеры и фиксируют на кинопленку каждое его движение — для потомков! Вот он, славный и величественный, прибывает с визитом в родную школу…
— Христофор, вы слышите, Христофор?! — донесся до него, словно из космоса, голос Бублика, и Тюлькин вернулся к действительности. — Христофор, теперь вы должны оставить ваши остроумные выходки с лодками и дверью и немедленно принести мне клей: я собственноручно отвезу его в столицу!
— У меня его нет, — всхлипнул Христофор и отвернулся.
— Как нет?! — второй раз подскочил Бублик. — Ты его весь потратил на свои нелепые шутки?!
— Как вы могли о нас такое подумать! — обиделся за друга и за себя Васька. — Это не наши шутки, а Балбеса и его компании. Они украли клей.
— Но это не так страшно, — добавил Христофор, — у меня есть тетрадь, где я записал его рецепт.
— Неси, — перебил его не очень вежливо академик, — неси немедленно! Я подожду здесь.
Христофор стрелой помчался домой. И за несколько минут он вернулся. Ноги его заплетались, а руки были пусты!
— Где тетрадь? — взревел суперагент, мечты которого опасно пошатнулись и должны были вот-вот рассыпаться. — Где она?!
— Нет… — едва выдавил из себя Тюлькин и, уже не сдерживаясь, горько заплакал.
— Цыц, девчонка! — гаркнул на него академик. — Нюни потом распускать будешь, а сейчас дело надо делать!
Ошеломленные неожиданным провалом, ребята даже не обратили внимания, как изменился тон разговора Бублика, а Христофор вообще почти не слышал его. Дело в том, что тетрадь с его идеями и записями погибла совершенно нелепо. Мама Тюлькина, Лукерья Лукинична, решила не вести своей тетради с записями о содержании шкафчиков, ящиков и коробочек: ведь настоящая причина пропаж прояснилась, и это была никакая не забывчивость. Поэтому Лукерья Лукинична взяла и сожгла тетрадь, чтобы и не вспоминать обо всех горестях, которые принесла им эта история. Но надо же было случиться такому, что сожгла она не свою тетрадь, а сына! Обе тетради были, как две капли воды, одинаковые — ведь в городке только один магазин канцтоваров! — а очки, чтобы прочитать надпись, Лукерья Лукинична не надела.
Так бесславно погибла для мировой науки знаменитая тетрадь изобретателя Христофора Тюлькина!..
Наконец Христофор успокоился: ничего, он еще молодой, у него все еще впереди. Да и клей не потерян: надо только отнять его у Балбеса. Евгений Евгеньевич пошлет клей в столицу на анализ, а там, будьте уверены, разберутся в его составе! К Христофору постепенно стало возвращаться праздничное настроение.
— Так у кого, ты говоришь, клей? — придирчиво спросил Бублик.
— У Балбеса, — ответил Христофор и описал Евгению Евгеньевичу, как тот выглядит.
— Он у меня попляшет! — угрожающе сказал Бублик, приподнимаясь, и у ребят аж мороз по коже пошел. — Ну, вот что: вы идите домой, а я уже как-то отыщу вашего Балбеса, будьте спокойны.
— Мы с вами! — воскликнул Васька, и академик отмахнулся:
— Сидите уже дома! Как-нибудь сам справлюсь, а вечером встретимся на этом самом месте.
Глава одиннадцатая. Пещера преступников
Так уж странно складывается в жизни: когда у тебя совсем нет времени, когда ты завален уроками и домашними хлопотами, тогда кажется: если бы хоть один свободный день, веселился бы с утра и до ночи! И когда вдруг выпадает такой день — вскоре уже и не знаешь, чем себя занять.
Так случилось и с нашими друзьями. Они с полчаса погоняли мяч, покатались на самокате, сыграли партию в шахматы — и уже не знали, что делать.
— Может, пообедаем? — предложил Васька, потому что вспомнил, что утром они почти ничего не ели.
— Можно, — согласился Христофор.
Лукерья Лукинична будто знала, что к ним пожалует гость, и слепила целую гору вареников: казалось, их и за три дня не съешь!
— Только пальчики оближете и еще попросите, — улыбнулся Сидор Силович, когда Христофор выразил ему свое удивление по поводу большого количества вареников.
И он не ошибся.
Через каких-то полчаса на столе остались только пустые тарелки, а ребята, тяжело откинувшись на спинки стульев, только сопели.
— Ну вот, — порадовалась их аппетита Лукерья Лукинична, — а вы боялись! — Она взглянула на часы и всплеснула руками: — Сидор, на работу опаздываем! Помоги мне быстренько посуду помыть, и бежим!
— Мы сами помоем, — сказал Васька, обрадовавшись возможности лишний раз потренироваться и сделать еще один шаг на нелегком пути к славе всемирно известного путешественника.
— Помоем, помоем, — поддержал друга Христофор, потому что обрадовался, что родители уже уйдут и они с Васькой останутся одни. — Идите уже, а то опоздаете.
Лукерья Лукинична благодарно улыбнулась мальчишкам, поправила прическу и, взяв мужа под руку, заспешила на работу…
— А что теперь? — поинтересовался Христофор, когда они вымыли и вытерли насухо последнюю тарелку.
— Может, в пещеру сгоняем? — предложил Васька.
— А успеем до вечера?
— Успеем, айда!..
Пещера находилась в лесу, который прилегал к городка, в небольшом овражке. О ней никто, кроме Васька и Христофора, не знал, потому что в овраг не ходили: склоны его поросли таким колючим, непролазным кустарником, что нечего было и думать продраться сквозь него. И разве может остановить этот несчастный кустарник, пусть и колючий, настоящих исследователей!
В свое время Христофор и Васька потратили четыре дня, а таки продрались сквозь заросли. Они прорезали в кустарнике небольшой лаз — вот тренировка для будущего путешественника! — по которому можно было ползком, по-пластунски, добраться до овражка. И наградой ребятам за настойчивость стало открытие настоящей пещеры.
Вход в нее зиял на почти отвесном склоне овражка в метрах двух от подножия. Просто перед пещерой, вцепившись в глинистый сторону ярка, стояла старая сухая осина. Вот по ее стволу и можно было вскарабкаться в пещеру, потому что им она наполовину прикрывала отверстие-вход.
Когда ребята увидели отверстие и Васька попробовал было залезть в пещеру, ствол вдруг громко заскрипел, зашатался и начал опасно клониться! Васька успел соскочить, так что ничего страшного не случилось. Но в дальнейшем друзья действовали уже осторожнее. Они разыскали несколько толстых веток и подперли ими осину, корни которой уже сгнили. После этого они сначала осторожно, а потом сильнее и сильнее попытались расшатать ствол, но подпорки держали его крепко. Теперь можно было лезть в пещеру.
