Кир Булычев - Город без памяти (с иллюстрациями)
— Греши, уважаемый Таракан, — согласился жрец.
В руках горбуна оказалась плоская медная фляга. Горбун отхлебнул из нее и спросил, вытирая тонкие голубые губы:
— О чем ты хотел поговорить со мной, властитель звезд?
— Там, в Убежище, — сказал жрец, — как доносят мои люди, есть много странных и даже чудесных вещей.
— Я слышал об этом, — согласился горбун.
— Плохо будет, если они попадут в руки недостойным.
— Или дуракам, — сказал горбун.
— Как видишь, мы мыслим с тобой одинаково, мой ученик, — сказал жрец. — Главное — не высовываться. Наши отряды невелики.
— Конечно, — сказал горбун, прихлебывая из плоской бутылки. — Эти бандиты-близнецы приведут с собой целую орду мерзавцев.
— И его Повелительство имеет армию.
— Наши люди не пойдут в первых рядах, — сказал горбун.
— Они должны остаться в живых…
— Чтобы забрать все чудесные вещи, что спрятаны нечестивцами.
Заговорщики замолчали.
Алисе очень хотелось чихнуть. Но она лежала так близко к горбуну, что видела каждую ниточку на его полосатых штанах.
«Он же похож на осу, — подумала она. — На желто-синюю осу».
— А теперь мне хотелось поговорить с тобой еще об одном деле, — сказал жрец, понижая голос.
— Я слушаю, несравненный Клоп.
— Наше Повелительство великий Радикулит…
— Да славится имя его! — воскликнул горбун.
— Да славится имя его, — тихо повторил жрец, — стареет.
— Но он еще крепок.
— Он еще крепок, но стареет. И мы обязаны думать о том, кто займет его место в случае несчастья…
Алисе жутко хотелось чихнуть. Она чесала переносицу, но не помогало, она извивалась на песке, стараясь удержаться…
И чихнула!
Заговорщики подпрыгнули от неожиданности и бросились бежать к берегу.
Впереди несся Клоп Небесный, подобрав лиловую рясу и мелькая худыми голыми ногами. За ним, подпрыгивая, семенил горбун.
— Стража! — кричал он на бегу. — Оцепить кусты! Никто не должен уйти живым! Там враги! Там подглядчики!
— Бежим! — крикнула Речка.
Она первой кинулась в гущу кустарника. Колючки цеплялись за рукава, корни — за башмаки, сзади доносились вопли.
— Сюда! — крикнула Речка и пропала из глаз.
Оказалось, что в гуще кустарника есть лаз. Алиса нырнула туда.
Пещера. Вернее, яма в обрыве, тесная и сырая. Вчетвером они еле в ней поместились.
— Теперь тихо, — сказала Речка. — Я думаю, они нас не найдут. Я тут уже не раз пряталась.
— Зачем пряталась? — спросил Пашка.
— То работорговцы, то люди горбуна, то разбойники — мало ли кто хотел меня утащить.
— Ну и жизнь, — сказал Пашка. — Никакой справедливости.
— А какая может быть справедливость для бедных?
— С этим надо кончать, — сказал Пашка.
— Трудно.
— Но ведь раньше было иначе, — сказала Алиса.
— Тише, — прошептала Ирия.
Алиса понимала: Ирию сжигает желание скорее вернуться в лес, найти Тадеуша. И раз приходится терпеть и ждать, она будет терпеть и ждать, но мысленно она не здесь, она в лесу.
Перекликались голоса. Солдаты и жрецы прочесывали кусты в поисках злоумышленников.
В пещерке было душно, с потолка сыпалась земля. Казалось, что прошел целый час, прежде чем крики солдат утихли.
— Можно вылезать? — прошептал Пашка.
— Погоди, — ответила девушка, — они могли затаиться. Вкушецы ужасно хитрые. Они привыкли ловить людей. Люди думают, что опасность миновала, а они сидят и подстерегают.
И снова потянулось ожидание.
— А кто такие помники? — спросила вдруг Ирия. — Они живут в лесу?
— Они живут в Убежище, — сказала Речка.
— Они плохие?
— Все думают, что они плохие, а они хорошие.
— Они не причинят вреда нашим друзьям?
— Если ваши друзья хорошие, то не причинят.
— А почему они живут в лесу?
— А где же еще жить? — спросила девушка.
— А почему твой отец их не любит?
— А помников никто не любит, — ответила Речка. — Их боятся. Вы же слышали, Клоп с Тараканом собираются в поход на помников.
— Почему?
— Потому что помники крадут детей.
— Так это же плохо!
— Это хорошо, — уверенно сказала девушка. — Они моего брата украли. И меня украли. Только я вернулась.
— Убежала? — спросил Пашка.
— Нет. Я подглядчица, — сказала Речка.
Пашка ничего не понял. Речка прошептала:
— Я вылезу наружу, посмотрю…
— Осторожнее, — сказала Ирия.
— Я очень осторожная, — ответила Речка и выбралась из пещеры.
Алиса смотрела ей вслед. Девушка проползла между кустами и замерла, прислушиваясь.
В кустах возник какой-то шум.
— Осторожнее! — прошептала Алиса.
Но девушка поднялась и пошла навстречу шуму.
Из кустов вышел ее отец. Он хромал, голова была разбита, бровь рассечена, струйка крови стекала по щеке.
— Отец! — побежала к нему Речка. — Они тебя совсем замучили!
— Ты жива! — обрадованно воскликнул перевозчик. — А я уж не знал, что думать.
Девушка сорвала лист с куста и стала вытирать отцу щеку.
— Негодяи! — говорила она. — Они за это поплатятся.
— Не надо так говорить. — Перевозчик опасливо оглянулся. — У них везде уши.
— Не бойся, недолго осталось терпеть.
— Нет, не говори так, не говори!
— Вылезайте. — Девушка обернулась к пещере. — Они уплыли.
— И так серчали, — сказал перевозчик, увидев, как его гости вылезают из-под земли и отряхивают с комбинезонов грязь. — Так серчали, чуть меня не убили. Я им сказал, что у нас здесь странная птица завелась — кричит, словно человек чихает.
— И поверили?
— Может, поверили, может, не поверили, откуда им знать, что в лесу водится. Но спешили сильно. Им в Город надо.
Когда все вышли на берег, то увидели, что плот Клопа Небесного и «корыто» горбуна уже отплыли довольно далеко.
— Я выведу их наверх, — сказала Речка отцу. — И вернусь.
— Нет, — сказал перевозчик. — Я с тобой пойду. А то ты опять в лесу пропадешь. Сколько мне одному бедовать?
— Не бойся, я вернусь, — сказала Речка. — Мне здесь до вечера сидеть, смотреть, кто по реке плывет. Вечером уйду. Так договорено. Так что ты оставайся. Если без меня кто проплывет, запомни и все расскажешь.
— Ты их далеко не води, — сдался перевозчик. Глаз у него распух, на щеке ссадина, он стал еще страшнее, чем прежде.
— Не бойся, — снова повторила девушка.
— Ты одна у меня осталась! — горестно сказал перевозчик.
Когда они забрались на крутой обрыв и, переводя дыхание, поглядели вниз, хижина перевозчика показалась им махонькой, игрушечной, а сам Синий Нос, что стоял рядом, задрав голову и стараясь разглядеть дочь на обрыве, был ростом чуть больше муравья.
Лес в том месте подступал близко к обрыву, и от него тянуло сыростью, влагой, тусклым запахом мхов и грибов.
Речка долго вглядывалась вверх по реке. Но река была пуста.
— А почему ты за ними следишь? — спросил Пашка.
Хоть они сначала и повздорили, с Пашкой Речка чувствовала себя свободней, чем с остальными.
— Надо, — коротко ответила девушка.
Она присела на корточки, сорвала несколько длинных травинок и принялась плести из них какую-то сложную косичку. Ее пальцы летали так быстро, что трудно было уследить за их движением.
— Это, — сказала она, обращаясь к Ирии, — вы отдадите первому же помнику. Скажете, что от Речки.
— Это пароль? — спросил Пашка. — Чтобы нас не убили?
— А зачем вас убивать? — удивилась девушка. — Если вы до помников доберетесь, никто вас не убьет. Вы только доберитесь. Не помрите по дороге.
— А как мы узнаем, кому отдать? — спросила Ирия, пряча косичку в карман комбинезона.
— Ну разве ты помника не отличишь?
— Нет, — улыбнулась Ирия. — Ты забываешь, Речка, что мы здесь еще ничего не знаем.
— Отличишь, — уверенно сказала Речка и первой направилась к лесу.
Они вступили в его тень. Белесые стволы сомкнулись со всех сторон, под ногами пружинили моховые кочки. Небо пропало из глаз.
— Чем помники от остальных отличаются? — спросила Алиса.
— Они… они такие, как я. Обыкновенные.
— Твой отец помник?
— Нет, разве не видно? — удивилась девушка. — Мой отец простак. Как все люди там… — Речка показала назад.
— А в лодках были простаки?
— В лодках не было простаков, — поморщилась девушка. — Какие вы непонятливые! В лодках были поклоны, вкушецы и их слуги. И солдаты. Разные люди. А простаки работают. Землю пашут, сапоги тачают. Их можно бить. А поклонов и слуг бить нельзя.
— Вот это уже понятнее, — сказала Ирия. — А почему помники живут в лесу?
— Они не живут в лесу! — Речка была в отчаянии, что ее новые друзья не понимают простых вещей. — Они живут в Убежище. Там есть над чем думать. И их найти трудно.
