Тамара Крюкова - Чёрный альбатрос
— Сравнила. Чёрных кошек — пруд пруди. А альбатрос один. И потом, вспомни, что стало с островом, когда он объявился, — сказал Прошка.
— А по-моему, он очень одинок. Нужно отнестись к нему с добром и лаской. Вот увидите, мы сумеем подружиться, — стояла на своём девочка.
— Сколько тебя жизнь ни учит, а всё не впрок. От него бежать надо, а ты приваживаешь. Накличешь беду, — проворчал Прошка.
Слыша эту перепалку, Троян ликовал. Всё складывалось как нельзя лучше. Скоро его наивные спутники сами будут упрашивать его, чтобы он подстрелил назойливую птицу. Нужно только сломить сопротивление девчонки.
— Прошка прав, — сказал Троян. — Не всякий может стать другом. Ты слишком Доверчива.
Только теперь путники заметили посреди поляны огромный валун, похожий на спящего зверя. Кое-где на зелёной, мшистой шкуре зияли проплешины, словно выстриженные лишаём. На одной из них распласталась ящерица. Слившись с мхом, она лежала на тёплом камне и грелась на солнце.
Прошка вспомнил, как в детстве они с мальчишками соревновались, кто больше ящерок наловит. Занятие было азартное, хотя и бессмысленное. Всё равно потом они выпускали пленниц на волю. В ловкости Прошке не было равных. Чтобы покрасоваться перед Марикой, он подкрался и, ничуть не задумываясь о последствиях, схватил ящерку за хвост. Та выскользнула у него из рук и исчезла в трещине, только её и видели, а хвост остался в руках у Прошки.
— Ну и зачем ты это сделал? — укоризненно покачала головой Марика.
— Так. Поймать хотел. Для забавы. Я ж её потом выпустил бы, — оправдывался Прошка.
Из трещины показалась зелёная головка. Ящерка сердито посмотрела на Прошку чёрными бусинками глаз, а потом вылезла, обернулась вокруг себя и превратилась в девушку-невеличку. Она была хорошенькой, точно куколка. Росточком с ладошку, в ладно сидящем зелёном платьице. Кожа у неё была фисташкового цвета, а в юрких движениях проскальзывало что-то ящериное.
— Забава ему — других калечить! — воскликнула ящерка. — Ты что же натворил, изувер!
Она возмущённо указала на подол. Низ платья был оборван. Прошка посмотрел на ящериный хвост и обомлел. Вместо хвоста он держал рваный лоскут парчи.
— Я же не думал… — окончательно растерялся Прошка.
— А голова на что дана? Шапку носить? Чтоб ты научился думать и чтоб дела у тебя вперёд мыслей не бежали, ступай направо. Надеюсь, урок тебе пойдёт впрок, — топнула ногой девушка-ящерка.
Тотчас на камне появилась стрелка, указывающая направо, и надпись:
Всякий, кто сюда свернёт,
В переделку попадёт,
И не сможет он, поверь,
Возвратиться без потерь.
— Я ж нечаянно, — заканючил Прошка.
— За нечаянно бьют отчаянно. Для дурачины и дорожка по чину.
Прошка насупился. Спорить было бесполезно. Почему ему так не везёт? Эдакая мелкая нечисть, а так его перед Марикой опозорила.
Ящерка обернулась к Марике и Трояну:
— А вам двоим дорожки на выбор. Кому какая глянется, тот по той и пойдёт.
— Погоди! — остановила её Марика. — Зачем мы должны идти разными дорогами?
— Цели разные и дороги разные, — ответила ящерка.
— Не так. Одна у нас цель — к людям попасть, — возразила девочка. — Зачем мы не можем идти вместе?
— Мёд и дёготь можно в одну плошку положить, да кушается несладко. Один из вас беду несёт и двоим другим помехой будет.
— Кто же это? — спросила Марика.
— Это уж вам решать. А пока пойдите себя испытайте. Удастся воротиться, тогда и решите: вместе вам идти или врозь. Только вот незадача: двоим идти трудно, а троим невозможно.
Девушка-невеличка топнула ногой, обернулась вокруг себя и снова превратилась в ящерицу, а на камне появились две надписи. Стрелка налево обещала не слишком обременительное приключение. Под ней значилось:
Коль умеешь веселиться,
Это очень пригодится.
Но бывает: всем потеха,
А кому-то не до смеха.
Зато дорога, ведущая прямо, не предвещала ничего хорошего.
Не ходи сюда, простак!
Ждёт в конце дороги мрак.
Кто пойти туда решится,
Тот назад не возвратится.
— Ну и выбор. Какой же дурак прямо пойдёт, — усмехнулся Прошка и осёкся.
Он вдруг понял, что Марика выберет именно этот путь. Она всегда взваливала на себя самое тяжкое бремя. Троян будет только рад ей уступить. Неожиданно для себя Прошка выступил вперёд и сказал:
— Может, я пойду посерёдке? Где наша не пропадала.
— У тебя своя дорога. По этой тропе пойду я, — сказала Марика.
— Чудесная дорожка, — усмехнулся Троян. — Неудивительно, что вы готовы подраться, кому по ней идти.
— А какую дорогу выбираешь ты? — с вызовом спросил Прошка.
— Конечно, среднюю. Или вы думаете, что я хуже вас?
— Это не шутки, — сказала Марика.
Троян посерьёзнел и сказал:
— А я и не шучу.
Это было сущей правдой. С тех пор как бывший Верховный Чародей утратил магический дар, он чувствовал себя беспомощным, точно младенец. Ему нужен был союзник. Сильный союзник, способный вытащить его из этой передряги. И он надеялся найти его в конце своей тропы. Чутьё подсказывало, что только на этой дороге он обретёт то, чего хочет. В отличие от попутчиков Троян знал, что мрак — это не просто слово. Это имя сущности без лица и плоти. Ей нельзя противостоять, и её нельзя сокрушить. Всякий, кто надеется её победить или обмануть, — глупец. Но можно стать её слугой, её верным рабом, её лицом. Мрак служит тому, кто служит мраку.
Троян вскинул голову и твердо повторил:
— По средней дороге пойду я. Или вы думаете, что я стану прятаться за спиной у девчонки?
Его поступок заставил Марику взглянуть на него с уважением. На такое способен только смелый и благородный человек.
Когда Троян обошёл камень и ступил на тропу, девочка бросилась следом и схватила его за руку.
— Постой!
— Чего тебе?
Троян поспешно высвободил руку. Видя растерянность и огорчение Марики, он понял, что совершил оплошность. Если он собирается играть роль её друга, следует привыкнуть к дурацким проявлениям чувств.
— Я просто хотела сказать, что ты очень храбрый. Я всем сердцем буду молиться, чтобы ты благополучно вернулся, — с жаром произнесла Марика.
Прошка смотрел на трогательную сцену прощания, и его разбирала досада. Как всегда, лавры доставались другому. Марика даже не заметила его благородного порыва, а ведь он тоже вызвался идти по опасной дороге. И что? Вместо благодарности Марика начала с ним пререкаться, будто он ни на что не способен. А на Трояна смотрит, как на героя. Будто тот уже всю нечисть в округе извёл.
— Ну ладно, я пошёл, — нарочито громко сказал Прошка, чтобы привлечь к себе внимание.
— Удачи тебе, — напутствовала его Марика.
Только глухой не заметил бы, что в её голосе не было такого пыла, с каким она провожала Трояна. В душе у Прошки шевельнулась ревность. Троян ему не нравился, но, похоже, Марика была иного мнения.
— Ладно, желаю тебе хорошо повеселиться, — сказал он и пошагал навстречу своей судьбе.
Глава 8
День радости
Марика осталась в одиночестве. Мысли её были далеки от предстоящего приключения. Она беспокоилась о Трояне, который выбрал самый трудный путь. Девочка не предполагала, что он может принести себя в жертву. Троян открылся ей совсем с другой стороны. Прежде он казался эгоистичным и самовлюбленным, но, выходит, всё это было напускным. Иначе он не стал бы рисковать ради других.
Марика погладила камень по мшистой шкуре и попросила:
— Страж трёх дорог, если можешь, помоги Трояну вернуться живым и здоровым. И помоги Прошке преодолеть путь без потерь.
Взгляд девочки упал на начертанную Для неё надпись.
— Коль умеешь веселиться, это очень пригодится, — вслух прочитала она и грустно усмехнулась.
Разве сможет она веселиться, зная, что Другим приходится туго? Марике было совестно, что ей досталась самая лёгкая дорога.
За размышлениями девочка не обратила внимания, как тропа стала подниматься в гору. Пейзаж сильно переменился. Дорожка взбиралась всё круче. Мелкие камешки осыпались из-под ног и с дробным стуком катились вниз. Лес поредел. Одинокие деревья цеплялись за каменистые уступы. Местами вдоль тропы тянулась стена, самой природой выложенная из слоистого камня.
Марика вышла на плато, и у неё захватило дух от восторга. С одной стороны тропы высилась почти отвесная скала. Кое-где в расщелинах между камнями росли чахлые пучки травы. С другой — простиралась горная долина. Девочка и не заметила, как оказалась на такой высоте. Сверху деревья казались крошечными кустиками. Там, где они росли гуще, их кроны смыкались и походили на густой мох. Из-под него горбылями вздымались красноватые скалы. Вдалеке высилась горная гряда, подернутая голубой дымкой. По небу плыли облака, а их тени стремительно неслись следом за ними по долине, отчего пейзаж постоянно менял оттенки.
