Кир Булычев - Закон для дракона

Кир Булычев

Закон для дракона

… Вся Африка наполнена слонами, львами, барсами, верблюдами, обезьянами, змиями, драконами, страусами, казуриями и многими другими лютыми зверьями, которые не только проезжим, но и жителям самим наскучили.

1

Павлыш проснулся за десять секунд до того, как по внутренней связи его вызвали на мостик. Проснулся, потому что работали вспомогательные двигатели. Если не жить долгие месяцы внутри громадного волчка, который стремительно ввинчивается в пустоту, почти неуловимый гул вспомогательных двигателей не вызовет тревоги. Но еще не зная, что произошло, Павлыш сел на койке и, не открывая глаз, прислушался. А через десять секунд щелкнул динамик, и голос капитана произнес:

– Павлыш, поднимитесь ко мне.

Капитан сказал это сухо, быстро, словно был занят чем-то совсем иным, когда рука протянулась к кнопке вызова. Капитан оторвался от своих дел ровно на столько, чтобы сказать четыре слова.

Снова щелчок. Тихо. Лишь настырно, тревожно, как еле слышная пожарная сирена, гудят вспомогательные двигатели – корабль меняет курс.

В штурманском углу мостика горел свет. Глеб Бауэр рассматривал на экране звездный атлас. Капитан стоял у пульта и курил, слушая по связи старшего механика. Потом ответил:

– Надо сделать так, чтобы хватило. Мы не можем задерживаться.

– Привет, доктор, – сказал Глеб.

Павлыш увидел на экране перед Бауэром объемный снимок планеты. Сквозь завихрения циклонов проглядывали зеленые и голубые пятна.

– Что случилось? – спросил он тихо, чтобы не отвлекать капитана.

– Берем больного. Срочный вызов, – ответил Бауэр.

Капитан набирал на пульте данные, которые передали механики.

– Должно получиться, – решил он наконец.

Он отошел от пульта и показал Павлышу на потертое «капитанское» кресло, в котором сам никогда не сидел, но как хозяин непременно предлагал посетителям. «Попасть в кресло» означало серьезный и не всегда приятный разговор.

– Садитесь и прочтите, что мы от них получили. Немного, правда, но вы поймете.

Павлыш уселся в кресло и повернулся к экрану, где возникли голубые буквы гравиграмм.

«БАЗА-14 КОСМИЧЕСКОМУ КОРАБЛЮ «СЕГЕЖА». СРОЧНО.

СТАНЦИЯ НА КЛЕРЕНЕ ЗАПРАШИВАЕТ МЕДИЦИНСКУЮ ПОМОЩЬ. КРОМЕ ВАС, В СЕКТОРЕ НИКОГО НЕТ. СООБЩИТЕ ВОЗМОЖНОСТИ».

Вторая гравиграмма:

«БАЗА-14 КОСМИЧЕСКОМУ КОРАБЛЮ «СЕГЕЖА». СРОЧНО.

ВАШ ЗАПРОС СООБЩАЕМ. СВЯЗЬ С КЛЕРЕНОЙ НЕУСТОЙЧИВА. ПОДРОБНОСТИ НЕИЗВЕСТНЫ. ДАЕМ ПОЗЫВНЫЕ СТАНЦИИ. ЕСЛИ НЕ СМОЖЕТЕ ОКАЗАТЬ ПОМОЩЬ СВОИМИ СИЛАМИ, ИНФОРМИРУЙТЕ БАЗУ».

Третьей шла гравиграмма с Клерены.

«РАДЫ, ЧТО ВЫШЛИ НА СВЯЗЬ. ЕСТЬ ПОСТРАДАВШИЕ. ВРАЧ ТЯЖЕЛОМ СОСТОЯНИИ. ЖЕЛАТЕЛЬНА ЭВАКУАЦИЯ. НА СТАНЦИИ СПАСАТЕЛЬНЫЙ КАТЕР. МОЖЕМ ВСТРЕТИТЬ ОРБИТЕ».

В следующей гравиграмме Клерена сообщала данные для корабля о месте и времени встречи, затем возник текст, имевший прямое отношение к Павлышу:

«… ВАШ ЗАПРОС СОСТОЯНИИ ОСТАЛЬНЫХ ПОСТРАДАВШИХ СООБЩАЕМ: СПРАВИМСЯ СВОИМИ СИЛАМИ. ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПРИСЛАТЬ ВРАЧА ПРИНИМАЕМ БЛАГОДАРНОСТЬЮ. РАБОТАЕМ СЛОЖНОЙ ОБСТАНОВКЕ. ДОКЛАД ПРИШЛЕМ КАТЕРОМ».

Капитан увидел, что Павлыш дочитывает последнюю гравиграмму.

– Извини, – сказал он, – что не разбудил сразу. Решили, что не откажешься. Подарили полчаса сна – царский подарок.

Павлыш кивнул.

– Но, впрочем, отказаться не поздно…

– Если сомневаешься, – вмешался Бауэр, – я с удовольствием тебя заменю. Я даже больше похож на доктора. Для этой роли ты выглядишь слишком легкомысленно.

– Когда рандеву с катером? – спросил Павлыш.

– Сегодня вечером. В двадцать двадцать.

– А характер ранений доктора… и что там за сложности?

– Через полчаса снова выйдем на связь. Милош справится здесь без тебя?

– Он летом проходил переподготовку. К тому же у нас хорошая аппаратура и связь с базой – всегда можно получить консультацию.

– Я так и думал, – сказал капитан с облегчением.

– Сколько я там пробуду? – спросил Павлыш.

– Месяца два, – предположил капитан. – Если будет плохо, придется сворачивать станцию.

2

Как только сообщили, что катер поднялся с планеты, Павлыш поспешил к переходнику. На то, чтобы выгрузить раненого и взять Павлыша, было отведено шесть минут. Бауэр шел сзади, катил контейнер с медикаментами и вещами, нужными на станции, и вслух завидовал. Следом вышагивал Милош и повторял, как урок: «Второй ящик слева, в правом углу…» Он не столько опасался, что забыл, как лечить, страшнее забыть, где что лежит.

– Он тебе поможет, если что, – успокоил Павлыш, не оборачиваясь.

– Кто?

– Твой пациент. Он же медик.

… Когда люк отошел в сторону и два человека в потертых, голубых когда-то комбинезонах вкатили носилки, Павлыш с первого взгляда понял, что этот пациент еще не скоро начнет подсказывать Милошу, как его лечить.

В белой массе бинтов была широкая щель – глаза – и узкая – рот. Глаза были открыты и застыли, будто в испуге. Павлыш провел над ними ладонью – показалось, что человек мертв. Но веки среди бинтов дрогнули, человек заметил жест Павлыша.

– Ничего, – произнес он тихо, – ничего…

Капитан наблюдал эту сцену с мостика, по телесвязи. Он понял, что Павлышу трудно ступить в проход к катеру и оставить больного…

– Иди, Слава, – велел капитан. – Если надо, вызовем базу.

Носилки стояли в проходе. Люди, вкатившие их, ждали.

– Там… – начал доктор с Клерены. Он был в сознании, но говорить ему было больно, а удерживаться в сознании невероятно трудно. Он будто цеплялся за край действительности, висел на нем, держась кончиками пальцев, хотел сказать что-то важное…

– Пошли, – поторопил один из людей с планеты. Он был очень велик ростом. – А то не успеем.

– Тут письмо. – Второй человек, пониже и, видно, очень худой – комбинезон на нем висел, – протянул Милошу большой синий конверт. – Мы только это успели подготовить. Здесь отчет и данные наблюдений.

Милош взял конверт, но вряд ли сообразил, что делает. Бауэр отобрал конверт у него.

Павлыш положил руку на плечо Милошу.

– Приступай, – сказал он.

Раненый был без сознания.

3

«Наверно, эти люди сильно устали, – размышлял Павлыш. – Или я им не понравился». Катер вошел в высокие облака. Громоздкий человек управлял машиной. Он был сказочно грязен. И хоть второй человек, худой, тоже был сказочно грязен, все-таки, если устраивать между ними соревнование, выиграл бы пилот. Павлыш подумал, что не иначе как у пилота на планете есть коварный враг, который утром окунул его в болото. А может быть, у них нет воды и притом разбились все зеркала.

Словно догадавшись, о чем размышляет новый доктор, пилот обернулся.

– Дикое зрелище, правда? – Голубые глаза на буром лице казались фарфоровыми.

Павлыш не посмел оспаривать его мнение.

– Мы не познакомились. Я Джим, – представился громоздкий пилот.

– Лескин, – отозвался другой. Он полулежал в кресле, закрыв глаза.

– Владислав Павлыш, Слава. – И тут же Павлыш подумал, что поспешил приглашать собеседников к интимности в общении.

– Доктор Павлыш, – произнес Лескин. – Что ж, очень приятно.

– Что с больными? – спросил Павлыш.

– Разное, – ответил пилот Джим. Лескин снова закрыл глаза. – У Леопольда сломана нога. У Татьяны-большой лихорадка. У остальных – что придется. На вкус, на цвет товарища нет.

– А у вас? – сразу перешел к делу Павлыш.

– У меня? – Пилот в затруднении повернулся к Лескину, но поддержки не получил. Тогда он опустил штурвал и закатал выше локтя рукав. Там обнаружился глубокий, еще не заживший шрам, словно по руке ударили топором. – А лихорадкой я уже два раза болел, – поспешил он успокоить Павлыша.

– Джим, не запугивай доктора, – сказал Лескин. Голос у него был высокий и чуть капризный.

– Как спустимся, я вами займусь, – пообещал Павлыш. – Через два дня и следов не останется.

При этих словах Лескин окончательно проснулся и проговорил назидательно:

– Вы нетактичны, молодой человек. Стрешний – замечательный врач.

– Я не хотел поставить под сомнение…

– А я повторяю, что Стрешний – отличный врач и делал все, что было в человеческих силах. Вы же, не зная наших условий…

Павлыш хотел было огрызнуться, потому что считал себя тоже неплохим врачом, но сдержался. Лескин, вернее всего, ревновал. Стрешний был его другом. А Павлыш выступал в роли безусого лейтенанта, которого прислали во взвод, где вчера ранили любимого командира.

У Лескина было длинное мятое лицо с мягким, обвислым носом, но большего никак не разберешь: лицо разрисовано грязью, словно у индейца, вышедшего на тропу войны.

– Рация у нас слабенькая, – провел отвлекающий маневр пилот Джим, который явно был человеком миролюбивым, что вообще свойственно гигантам. – Экспедиционная, второй вариант. Мы уж так обрадовались, что вы к нам идете. Очень боялись, что доктор не выдержит. А этот юноша вместо вас – толковый?