Грегори Робертс - Шантарам
Мы пожали друг другу руки, я заказал ему стакан сока. Он сдвинул свою черную шляпу «фламенко» на спину, где она удерживалась благодаря шнурку, обвязанному вокруг горла. На его черной рубашке вдоль планки с пуговицами были вышиты белыми нитками фигуры ковбоев, крутивших лассо над головой. Пояс был изготовлен из серебряных долларов, сцепленных друг с другом, и застегивался пряжкой из выпуклой раковины кончо. Черные брюки «фламенко» были украшены с наружной стороны вышитым узором из мелких белых завитушек, спускавшихся почти до щиколоток, где их ряд продолжали серебряные пуговки. Сапожки на кубинском каблуке крепились на ноге крест-накрест кожаным хомутком, который застегивался пряжками.
— Да, в такую погоду верхом не покатаешься, на?
— Да уж, блин!.. Ты слышал историю про Летти и лошадь? Нет? Вот хрен! Это же было черт знает сколько времени назад. Несколько недель, йаар! Я чертовски давно тебя не видел.
— Как твои успехи с Летти?
— Так себе, — вздохнул он, улыбаясь счастливой улыбкой. — Но мне кажется, она меняется к лучшему, йаар. Цыпочка очень своеобразной породы. Ей обязательно нужно поклевать и помучать человека как следует, прежде чем она согласится взглянуть на него благосклонно. Но я добьюсь своего, пускай хоть весь мир говорит, что я сбрендил.
— Я не думаю, что ты сбрендил, если увиваешься за ней.
— Правда?
— Правда. Летти очаровательная девушка. Потрясающая. Да и ты отличный парень. У вас обоих есть чувство юмора, вы любите посмеяться от души. Она терпеть не может ханжей, и ты тоже. По-моему, вы примерно одинаково относитесь к жизни. Мне кажется, вы очень хорошая пара — или станете ею. И я думаю, ты добьешься ее в конце концов, Викрам. Я замечал, как она смотрит на тебя, — даже тогда, когда клюет тебя. Просто ты ей нравишься, и она не может оставить тебя в покое. Так уж она устроена. Не сдавайся, я уверен, что ты завоюешь ее.
— Слушай, Лин! Это… грандиозно! Блин! Слушай, ты молоток! Ты так… четко все понимаешь. Лин, с этого момента я буду тебе лучшим другом, кровным братом, блин! Если тебе будет что-то нужно, зови меня. Договорились?
— Договорились, — улыбнулся я.
Он помолчал, глядя на дождь. Его волнистые черные волосы сзади доходили до воротника рубашки, а спереди и с боков были коротко подстрижены. Изящные аккуратно подбритые усики по ширине были чуть больше линии, какую можно было бы провести фломастером. Профиль у Викрама был очень представительный: большой лоб, ястребиный нос, четко очерченный горделивый рот и с достоинством выдвинутый вперед подбородок. Но прежде всего обращали на себя внимание глаза — молодые, пытливые, с искорками доброжелательного юмора.
— Знаешь, Лин, я ведь правда люблю ее. — Он опустил глаза, затем резко поднял голову. — Я действительно люблю эту английскую крошку.
— Знаешь, Викрам, а я действительно люблю твою ковбойскую рубашку, — отозвался я таким же тоном и с таким же серьезным выражением.
— Что, вот эту старую тряпку? — рассмеялся он. — Блин, тогда возьми ее!
Он спрыгнул с табурета и начал расстегивать пуговицы на рубашке.
— Не надо! Я просто пошутил.
— Ты хочешь сказать, что не любишь мою рубашку?
— Нет, этого я не хочу сказать.
— Так чем же тебе не угодила моя долбаная рубашка?
— Твоя долбаная рубашка всем мне угодила, но она мне не нужна.
— Нет уж, слово не воробей. Сказал — так бери! — воскликнул Викрам, стаскивая рубашку и бросая ее мне. Под рубашкой у него была надета черная майка.
На стойке у бармена имелся транзистор, донесший до нас мелодию из нового популярного индийского фильма.
— Отличная песня, блин! — вскричал Викрам. — Включи-ка ее погромче, баба!
Арре, полный карро![94]
Бармен послушно включил звук на максимальную громкость, а Викрам выскочил из-под тента и с удивительной грацией и артистизмом пустился в пляс под дождем, подпевая исполнителю. Не прошло и минуты, как к нему со смехом присоединилось около десятка проходивших мимо молодых парней, в то время как остальные посетители бара хлопали в ладоши и подбадривали их криками.
Подскочив ко мне, Викрам схватил меня за руку и потащил под дождь. Я сопротивлялся, но на помощь ему протянулось еще несколько рук, и они выволокли меня на танцплощадку. Я в очередной раз подчинился Индии с ее порядками, как делал ежедневно и как делаю до сих пор независимо от того, в какой части света нахожусь. Я танцевал, повторяя движения Викрама, а вся улица одобрительно вопила.
Через несколько минут мелодия кончилась, и мы увидели под навесом Летти, наблюдавшую за нами с нескрываемым радостным изумлением. Викрам подбежал к ней, я тоже последовал за ним, вытряхивая воду из шевелюры.
— Пожалуйста, без эмоций! — Она подняла руку, пресекая поток словоизлияний Викрама, но по-прежнему улыбаясь. — Если тебе нравится принимать душ прямо на улице, это твое личное дело. Привет, Лин. Как поживаешь, дорогой?
— Прекрасно. Надеюсь, ты не будешь потом жаловаться, что я был слишком сух при встрече.
— Похоже, ваши танцы под дождем имели успех у зрителей. Мы должны были встретиться здесь с Карлой и Викрамом, чтобы пойти в «Махим» на джазовый концерт. Но Карла не может выбраться из «Таджа» — весь район вокруг Ворот Индии затопило. Она только что позвонила мне, чтобы предупредить. Лимузины и такси плавают вокруг отеля, как бумажные кораблики, а туристы на своем острове отрезаны от внешнего мира.
Я еще раньше заметил возле ближайшего ресторана такси, принадлежащее Шанту, двоюродному брату Прабакера. Оглянувшись, я увидел, что оно все еще там. Я посмотрел на часы. Была половина четвертого, как раз в это время рыбаки возвращались на берег с уловом.
— Прошу меня простить, друзья! — сказал я Летти и Викраму и сунул его рубашку ему в руки. — Спасибо за рубашку, старик. Я возьму ее в другой раз, сохрани ее для меня!
Я прыгнул в такси Шанту и включил счетчик. Летти и Викрам помахали нам вслед. По пути в рыбацкий поселок, находившийся рядом с нашими трущобами, я объяснил Шанту свой план. Его темное лицо, изборожденное складками, скривилось в удивленной улыбке, и он покачал головой, но погнал видавший виды автомобиль чуть быстрее, разбрызгивая по сторонам воду.
В рыбацком поселке я обратился за помощью к Виноду, близкому другу Прабакера и моему бывшему пациенту. Он выбрал легкую плоскодонку, мы подняли ее на крышу автомобиля и взяли курс на «Тадж-Махал».
Шанту водил такси по шестнадцать часов в день шесть дней в неделю. Он мечтал о том, что у его сына и двух дочерей жизнь будет легче, чем у него самого, и откладывал деньги на их обучение и на солидное приданое, которое надо было накопить, чтобы подыскать дочерям приличную партию. Он постоянно испытывал крайнюю усталость и подвергался всем неизбежным невзгодам нищенской жизни. Винод содержал семью, состоявшую из родителей, жены и пятерых детей, вылавливая своими худыми сильными руками рыбу в заливе. Он организовал кооператив из двадцати таких же рыбаков. Слияние капиталов обеспечивало некотрую стабильность их существования, но не приносило больших доходов, так что Винод редко мог позволить себе такую роскошь, как новые сандалии, учебники для детей или трехразовое питание. И при всем при том, узнав, зачем мне нужна лодка, они оба, Винод и Шанту, категорически отказались взять с меня плату, как ни старался я всучить им деньги, даже засовывая их им за рубашку. Они были бедны, измотаны работой и заботами, но они были индийцами, а любой индиец скажет вам, что если любовь и не была изобретена в Индии, то уж точно доведена здесь до совершенства.
Мы спустили плоскодонку на воду перед Домом радио, недалеко от «Индийской гостиницы» Ананда. Шанту дал мне непромомкаемый плащ, который возил с собой на тот случай, если такси сломается, а также потрепанную черную шоферскую фуражку, приносившую счастье. Он помахал нам вслед, когда мы с Винодом отправились в плавание к отелю «Тадж-Махал». Мы скользили в лодке, отталкиваясь шестом, по улице, в обычное время запруженной автомобилями, грузовиками и мотоциклами. Чем дальше, тем вода становилась глубже; возле гостиничного комплекса она уже доходила до пояса.
«Таджу» уже не раз приходилось переживать затопление. Он был возведен на высоком цоколе из больших каменных глыб; к каждой из широких входных дверей вели мраморные ступени. В этом году наводнение было особенно сильным, и вода поднялась почти до самой верхней ступени, а около стены, окружавшей Ворота Индии, беспомощно бултыхались, сталкиваясь носами, автомобили. Мы направили наше судно прямо к главному входу гостиницы. В фойе и в дверях толпились люди: бизнесмены, наблюдавшие, как их машины купаются под дождем, пуская пузыри, иностранки и индийские женщины в роскошных модельных платьях, актеры и политики, а также дети высокопоставленных родителей.
