Дэн Браун - Утраченный символ
«Я к югу от Хередома».
Он перешел к следующему окну. Обратившись теперь на запад, профессор скользнул взглядом по блестящей глади прямоугольного пруда перед Мемориалом Линкольна. Прообразом его классическим греческим линиям послужил афинский Парфенон, храм Афины — покровительницы доблестных героев.
«“Annuit coeptis”, — вспомнил Лэнгдон. — Бог благословляет наши деяния».
Последнее окно. С южной стороны на противоположном берегу чернильно-темного залива ярким огнем светился в ночи Мемориал Джефферсона. Лэнгдон знал, что его невысокий покатый купол — копия купола Пантеона, обиталища древнеримских богов.
Обойдя всю комнату, Лэнгдон представил виденные когда-то аэрофотоснимки Эспланады: лучи, расходящиеся крестом от Монумента Вашингтона по четырем сторонам света. «Я нахожусь в средоточии Америки».
Лэнгдон вернулся туда, где стоял Питер. На лице наставника сияла улыбка.
— Что ж, Роберт, осталось главное. Утраченное слово. Оно захоронено здесь. Сюда привела нас масонская пирамида.
Лэнгдон опешил. Про Утраченное слово он уже успел забыть.
— Роберт, более надежного человека, чем ты, я не знаю. И после сегодняшних событий, думаю, ты заслужил полное право посмотреть на то, из-за чего все началось. Утраченное слово, в полном соответствии с легендой, хранится у подножия винтовой лестницы. — Он показал на жерло уходящей вниз шахты.
Профессор, уже начавший было обретать твердую почву под ногами, снова пришел в замешательство.
Питер тем временем запустил руку в карман и вытащил небольшой предмет.
— Помнишь?
Лэнгдон увидел каменную шкатулку, ту самую, которую Соломон когда-то вручил ему на хранение.
— Да… Только, боюсь, хранитель из меня неважный получился.
Соломон усмехнулся:
— Как знать. Возможно, ей просто пришло время увидеть белый свет.
Лэнгдон смотрел на шкатулку, не понимая, зачем Питер снова отдает ему этот каменный кубик.
— Что она тебе напоминает? — поинтересовался Питер.
Увидев знакомое 1514, профессор вспомнил свое первое впечатление, возникшее, когда Кэтрин преобразовала шкатулку.
— Краеугольный камень.
— Точно! — согласился Питер. — А теперь несколько любопытных фактов о краеугольных камнях, которые наверняка даже тебе неизвестны. Во-первых, сам принцип закладки такого камня берет начало в Ветхом Завете.
Лэнгдон кивнул:
— В Псалтыри.
— Правильно. Настоящий краеугольный камень всегда зарывается в землю — символизируя тем самым первый шаг постройки из земных недр к небесному свету.
Лэнгдон обернулся на Капитолий, чей краеугольный камень, утопленный в основании фундамента на большой глубине, до сих пор не могли обнаружить никакие раскопки.
— И наконец, — подвел итог Соломон, — многие краеугольные камни, как и шкатулка у тебя на ладони, полые и содержат тайники, где хранятся сокровища… талисманы, если угодно, — залог будущего благополучия возводимого здания.
Об этой традиции Лэнгдон тоже прекрасно знал. По сей день масоны, закладывая краеугольный камень, запечатывали внутри что-нибудь значимое — капсулу времени, фотографии, манифесты, даже прах великих.
— Думаю, ты догадываешься, — Соломон оглянулся на лестничный колодец, — зачем я тебе об этом напоминаю.
— Полагаешь, Утраченное слово захоронено в краеугольном камне Монумента Вашингтона?
— Я не полагаю, Роберт. Я знаю точно. Утраченное слово было предано земле в краеугольном камне этого обелиска четвертого июля 1848 года по всем правилам масонской церемонии.
Лэнгдон поразился.
— Отцы-основатели зарыли в землю… слово?!
Питер кивнул:
— Именно так. Они прекрасно понимали подлинную ценность того, что упокоилось под обелиском.
На протяжении всего вечера Лэнгдона окружали сплошные аллегории и эфемерные, расплывчатые, с трудом укладывающиеся в сознании отголоски легенд. Мистерии древности, Утраченное слово, вековая мудрость… Душа просила чего-нибудь плотного, осязаемого, и, несмотря на все заверения Питера Соломона, что ключ к тайне покоится в камне, к которому надо спуститься вниз на пятьсот пятьдесят пять футов, Лэнгдону по-прежнему верилось в такое с трудом.
«Люди кладут жизнь на изучение мистерий, и все равно не успевают постичь всю заключенную в них мудрость».
Перед глазами профессора вновь встала «Меланхолия» Дюрера — удрученный адепт в окружении безмолвных свидетельств его тщетных попыток пробиться сквозь завесу тайн алхимии. «Если тайны в самом деле можно раскрыть, вряд ли все отгадки будут собраны в одном месте!»
Лэнгдону всегда казалось, что ответы должны быть рассеяны по миру — в тысячах томов, в трудах Пифагора, Гермеса, Гераклита, Парацельса и сотен других. Ответ надо искать в пыльных, преданных забвению рукописях по алхимии, мистицизму, магии и философии. Он кроется в сокровищах александрийской библиотеки, шумерских глиняных табличках, египетских иероглифах.
— Питер, прости, — тихо проговорил Лэнгдон, качая головой. — На то, чтобы постичь Мистерии древности, уйдет вся жизнь. Я не представляю, как ключ к ним может уместиться в одном-единственном слове.
Питер положил руку профессору на плечо.
— Роберт, Утраченное слово — это не слово в прямом смысле. — Он посмотрел на друга с мудрой улыбкой. — Мы говорим «Слово», повторяя за древними. Так оно звалось у них… в начале.
Глава 130
«В начале было Слово».
Декан Галлоуэй, преклонив колено в средокрестии Национального собора, молился за Америку. За то, чтобы его возлюбленная родина вскоре постигла истинный смысл Слова — собрания откровений всех мастеров древности, духовных истин, изложенных великими мудрецами.
История подарила человечеству мудрейших наставников, воспаривших к вершинам знаний, превыше обыденного понимания сведущих в тайнах души и тела. Бесценным словам этих адептов — Будды, Иисуса, Мухаммеда, Заратустры и множества других — не дали кануть в вечность самые прочные и самые древние сосуды.
Книги.
В каждой традиции своя священная книга — свое Слово, — все разные и в то же время сходящиеся в главном. Для христиан — это Библия, для мусульман — Коран, для иудеев — Тора, для индуистов — Веды. У каждого своя…
«Слово — свет стезе».
Для отцов-основателей американского государства, принадлежавших к масонскому братству, Словом была Библия. «И все равно лишь единицам за всю историю человечества удалось постичь ее подлинный смысл».
В этот час, преклоняя колено в стенах великого собора, Галлоуэй возложил руки на свое Слово — потрепанный томик масонской Библии. Бесценная книга, как и все масонские Библии, состояла из Ветхого Завета, Нового Завета и неисчерпаемой сокровищницы масонских философских изречений.
И хотя прочесть текст Галлоуэй уже не мог, вступительное слово он знал наизусть. Это блистательное обращение повторяли на разных языках миллионы братьев по всему миру.
Текст гласил:
ВРЕМЯ — ЭТО РЕКА… А КНИГИ — ЛАДЬИ. ПЕСТРОЙ ФЛОТИЛИЕЙ ОНИ УСТРЕМЛЯЮТСЯ ВНИЗ ПО ТЕЧЕНИЮ, ЗАТЕМ ЛИШЬ, ЧТОБЫ, РАЗБИВШИСЬ, НАВЕКИ СГИНУТЬ В РЕЧНОМ ПЕСКЕ. И ТОЛЬКО НЕМНОГИЕ, ИЗБРАННЫЕ, ПРОХОДЯТ ИСПЫТАНИЕ ВРЕМЕНЕМ И ОСТАЮТСЯ В ВЕКАХ НА БЛАГО ГРЯДУЩИХ ПОКОЛЕНИЙ.
НЕ СЛУЧАЙНО ЭТИ КНИГИ ДОЖИЛИ ДО НАС, А ДРУГИЕ КАНУЛИ В НЕБЫТИЕ.
Декану Галлоуэю, как служителю веры, всегда казалось странным, что древние духовные тексты — самые изучаемые книги на земле, — по сути, вызывают больше всего непонимания.
«Эти страницы хранят удивительную тайну».
Вскоре настанет час, когда прольется свет, человечество наконец начнет постигать простую преобразующую истину древних учений… и совершит гигантский скачок вперед в понимании собственной достойной восхищения природы.
Глава 131
Винтовая лестница, своего рода хребет Монумента Вашингтона состоит из восьмисот девяноста шести ступеней, обвивающихся по спирали вокруг открытой лифтовой шахты. Лэнгдон с Соломоном шагали вниз. Профессор еще не опомнился от того, что Питер поведал в заключение их разговора на смотровой площадке.
«Роберт, в полый краеугольный камень этого обелиска отцы-основатели заложили один-единственный экземпляр Слова — Библии, которая ждет своего часа в темноте у подножия лестницы».
На очередном повороте Питер вдруг остановился и, взмахнув фонарем, высветил большой каменный медальон, вмурованный в стену.
«Что еще за…» Лэнгдон подскочил от неожиданности, увидев высеченный на медальоне рисунок.
Зловещая фигура в плаще, сжимая в руках косу, преклоняла колено перед песочными часами. Вытянутым пальцем простертой руки этот устрашающий персонаж указывал на большую раскрытую Библию, будто утверждая: «Ответ здесь!»
Окинув взглядом всю картину, Лэнгдон обернулся к Питеру.
