Дейвид Мейсон - Тень над Вавилоном
«БУМ!» Земля вздрогнула, и из ствола Т-72, стоявшего на арене справа, вылетел черно-серый дым. Стодвадцатипятимиллиметровый снаряд просвистел над перепуганной до смерти толпой и невооруженными солдатами. Стрельба озиравшихся в замешательстве охранников стала реже.
«БУМ!» Т-72 выпустил второй снаряд. Толпа и солдаты распластались в пыли на арене. Огонь со стороны охранников прекратился. До укрытия донеслось рокочущее эхо двух разрывов, а затем все стихло.
– О'кей, уматываем отсюда к ядреной матери, – спокойно произнес Зиглер. – Я не горю желанием ошиваться здесь дальше и досматривать эти чертовы торжества.
– Нет! – оборвал его Хауард, не отрываясь от трубы. – Подождем. Говорю вам, это был не Саддам! Это был двойник!
– Какой еще к черту двойник? – удивился Макдоналд.
– У него не было пистолета, – пояснил Хауард. – Этот гад всегда ходит с пистолетом. Его еще ни разу не видели без оружия. Практически это его визитная карточка. Должно быть, этот был двойником. Придется подождать.
– Вот тварь, – только и промолвил Зиглер.
Теперь все трое повернулись к щели и наблюдали за происходящим. На краю арены у стоявших позади танка Т-72 гусеничных бронемашин БМП-1 с лязгом распахнулись тяжелые стальные двери, и оттуда посыпались люди. Это была еще сотня охранников из Амн-аль-Хасс. Построившись в колонну, они бегом направились к почетной трибуне. Охранники проложили себе путь через толпу, втаптывая в землю тех, кто уже лежал, и достигли середины арены. Командир подразделения выкрикнул резкую команду. Его люди рассыпались веером, направив свое оружие на охранников из первого подразделения, стоявших вокруг платформы. Офицер пролаял еще какие-то приказы, и солдаты из первоначальной охраны медленно сложили оружие и подняли руки.
Второе подразделение охранников набросилось на первое. Оружие было отобрано, а его хозяев грубыми пинками согнали в шеренгу и поставили на колени в пыль. Все протесты стихли под глухими ударами ружейных прикладов.
– Похоже, смена караула в Букингемском дворце проходит элегантней, – прокомментировал Зиглер. – Эти задницы так и не сообразили, что же случилось.
Теперь все люди из первоначального подразделения Амн-аль-Хасс стояли на коленях, а новоприбывшие охранники заняли их посты. Удовлетворенный наведенным порядком, командир рявкнул очередную команду. В сопровождении шести человек он быстрым шагом снова вернулся на край арены и, остановившись перед Т-72, замер по стойке смирно.
Башенный люк танка медленно откинулся кверху, и из него подтянулся находившийся внутри мужчина. Показалось лицо под черным беретом, искаженное яростью и гневом.
Саддам Хуссейн тяжело спрыгнул с танка и тщательно отряхнул от пыли форменную рубашку. Несколько секунд он стоял возле танка, злобно озираясь по сторонам мерцающим взглядом. Медленно-медленно расстегнув кобуру на поясе, он достал автоматический пистолет и передернул затвор. Кругом воцарилась звенящая тишина. Звук передергиваемого затвора, похоже, донесся до всех, кто был на арене, – несколько голов, приподнявшихся, чтобы взглянуть на происходящее, в страхе зарылись обратно в пыль. Начальник охраны и его люди сникли под угрожающим взглядом тирана. Хуссейн взмахнул пистолетом, чтобы они расступились, и размеренным шагом двинулся к платформе. Охрана пристроилась по сторонам, и он с чванливым видом вышагивал через по-прежнему распростершуюся на земле толпу. Некоторые сами в отчаянии расползались с его пути, а тех, кто окаменел от страха, отбрасывали в стороны ноги и приклады охранников.
Саддам воспользовался моментом. Он затягивал действо, отлично понимая, какой ужасающий эффект произвело его появление. И Хауарду, и Макдоналду, и Зиглеру казалось, что, кроме диктатора, на арене никого не осталоеь. Вид этого человека производил колоссальное, неизгладимое впечатление. Они знали, как и все, кто находился на арене, что на этот раз никаких сомнений в его личности быть не может.
Саддам Хуссейн подошел к платформе и остановился. Он коротко взглянул на своего мертвого двойника, а затем на раненого адъютанта, который был все еще жив и стонал в агонии, заливаясь кровью. Диктатор отвернулся от обоих и бросил какое-то приказание начальнику охраны.
Двое солдат бесцеремонно подняли с земли иранского дипломата и потащили к иракскому президенту. Они бросили его ничком у ног Саддама. Иранец попытался встать, но тут же был снова сбит на землю ударом приклада. Черный тюрбан слетел с его головы и мягко закувыркался в пыли. Саддам поднял пистолет и выстрелил иранцу в затылок. Тело оттащили в сторону.
Следующим стал командир первого подразделения охранников. Извивающегося и что-то булькающего в ужасе и отчаянии, его тоже распростерли перед президентом. Приподнявшись, он на мгновение заглянул в глаза Хуссейна и обмяк. Пистолет Саддама снова выстрелил, и офицер свалился замертво.
Один за другим охранники из первого подразделения выводились на казнь. Макдоналд сообразил, что Саддам не собирается сходить с места. Каждого человека, подлежащего расстрелу, подтаскивали прямо туда, где стоял палач. Почти неуловимым движением Макдоналд изготовился к стрельбе. Хауард с Зиглером, почувствовав, что шотландец вот-вот выстрелит, боялись шелохнуться и завороженно наблюдали за происходящим.
Макдоналд пристально всмотрелся в оптический прицел. Фигура Саддама слегка подрагивала – эффект миража из-за постепенно возраставшей жары был теперь более ощутимым. Краешком глаза он отметил, что дрожание поднимавшегося воздуха смещается внизу картинки чуть-чуть влево. Очень слабый ветерок, подумал он. Инстинктивно Макдоналд прицелился на фут правее. Он сделал медленный выдох. Перекрестье оптического прицела совпало с правым краем фигуры Саддама Хуссейна и застыло в полной неподвижности. Макдоналд спустил курок.
Отдача от огромной винтовки в очередной раз ударила в плечо Макдоналда, и пуля устремилась к цели – мимо двух анемометров, над толпой распростертых на земле иракцев она летела по направлению к тирану.
Что заставило пулю пойти ниже, так и осталось не ясно. То ли это был неожиданный порыв ветра, отклонивший траекторию, то ли крохотная разница в весе пули или порохового заряда, то ли искажение изображения в прицеле из-за миража, дрогнула ли чуть-чуть рука самого стрелка, разогрелся ли ствол винтовки после первых двух выстрелов – Макдоналд так никогда и не узнает.
Слегка расставив ноги, Саддам Хуссейн неподвижно стоял у переднего края платформы. Готовясь выстрелить в человека, лежавшего у его ног, он протянул вниз сжимавшую пистолет правую руку. Винтовочная пуля угодила в ствол пистолета Саддама и вскользь срикошетила от металла. Пистолет выбило из руки, а пуля, отлетев вбок, попала Саддаму в нижнюю часть тазовой кости. Кость в том месте, куда ударила пуля, была раздроблена, а ее мелкие осколки вместе с самой пулей отлетели назад через гениталии, почти напрочь оторвав пенис и яички.
Саддам издал истошный вопль и тяжело осел. Вес тела, пришедшийся на раздробленную кость, вызвал моментальную агонию, и он упал спиной на платформу, подтянув колени и зажав руки между ног. Кровь текла на деревянный настил сквозь порванные брюки. Стоявшие рядом в ужасе отшатнулись, а человек, которого чуть было уже не казнили, изо всех сил поспешно пополз прочь. И тут, когда президент, крича от боли, разлегся на платформе, характер его повреждений открылся для обозрения всем присутствующим.
Лишь какую-то секунду мертвую тишину нарушали только жалобные вопли Саддама, а затем начался кромешный ад. И снова шум поднялся как раз вовремя, чтобы заглушить звук самого винтовочного выстрела, к тому моменту достигшего толпы. Приговоренные люди из первого подразделения Амн-аль-Хасс, увидев шанс на спасение, вырвались от своих пребывавших в шоке мучителей и кинулись к оружию. Второе подразделение пришло в себя достаточно вовремя, чтобы пристрелить несколько человек, но многим удалось схватить свои АК и направить их на противника. Возле платформы разразилось полномасштабное сражение между двумя группами охранников. Начальника охраны убили одним из первых, а вместе с ним умерла последняя видимость порядка. Менее чем через минуту около шестидесяти охранников лежало убитыми и ранеными. Еще большее количество людей пострадало в толпе от перекрестного огня. У охранников, паливших из своих «Калашниковых» длинными нескончаемыми очередями, стали кончаться патроны, и они бросились в яростный рукопашный бой.
Среди беспомощно наблюдавших за всем этим солдат находилось подразделение иракских артиллеристов. Это было все, что осталось после «войны в заливе» 1991 года от трех полных артиллерийских дивизий, практически стертых с лица земли американскими бомбардировщиками Б-52 в дни, предшествовавшие наземному наступлению союзников. Они оказались беспомощными и тогда в Кувейте, сидя внутри бункеров, которые считались надежным укрытием, в ожидании приказа открыть огонь из своих гаубиц Д-30, но рокочущий гром Б-52 доказал бесполезность жалких защитных сооружений. В одном из подразделений погибло более девяноста процентов личного состава. Оставшиеся в живых – обессиленные, оглохшие, сильно контуженные – были не многим лучше зомби. Их боевой дух был сломлен: они были опустошенными и ожесточившимися и в большинстве своем страдали психическими расстройствами. Их собрали в одно подразделение, но даже вливание в виде офицеров Республиканской гвардии Ирака, произведенное после войны, чтобы восстановить моральный дух и дисциплину, имело мало успеха. Ужас и отвращение людей к войне остались, а невысказанная ненависть солдат сфокусировалась на одном человеке, которого они считали повинным в собственных несчастьях и страданиях всей страны. У Саддама была своя мудрость, когда он не позволял солдатам иметь оружие во время мероприятий, подобных сегодняшнему.
