Марсель Монтечино - Высокая ставка
Зунига перезарядил пистолет и выпустил еще одну длинную очередь, еще и еще, пока не израсходовал последний патрон.
— Проклятый янки! — Магеллан не переставал стрелять. — Он ушел! Ушел!
Зунига опустил пистолет и устремил взгляд на простиравшийся перед ним океан. Не настигни американца пуля, он так или иначе проявил бы себя. Зунига был вне себя от досады. Ничего подобного с ним прежде никогда не случалось. Он безупречно выполнял все задания и очень дорожил своей репутацией. И вот на тебе, вдруг осечка!
— Нет, не мог он уйти.
— Не Мог? — орал Магеллан. — Тогда где же он, этот ублюдок? Где его вонючий труп? — Он в сердцах ударил ногой по воде, вздымая каскад брызг. — Где?
Зунига задумчиво смотрел, как разбиваются о берег волны.
— Иисус Христос, — шептал Магеллан, пиная ногами волны. — Что, черт возьми, мы скажем хозяину в Мехико?
Зунига продолжал смотреть на безбрежное водное пространство.
— Скажем правду. — Он повернулся и в упор взглянул на Магеллана. — Скажем, что задание выполнено.
Магеллан вплотную подошел к Зуниге.
— Ты можешь с уверенностью сказать, что мы убили его? Я, например, не могу.
— При такой массированной стрельбе он не мог уцелеть. В противном случае мы непременно обнаружили бы его! Если бы даже он поплыл в Китай. Но его нигде и в помине нет. Знаешь почему? Потому что его задница с девятимиллиметровыми пулями бороздит теперь дно океана.
Магеллан, не ответив ни слова, окинул взглядом до самого горизонта океанский простор и повернулся к индейцу.
А тот между тем продолжал:
— Мы скажем хозяину, что убили его, а тело бросили в воду, потому что это чистая правда. — И, сурово взглянув на Магеллана, добавил: — К тому же это дерьмо знаем мы только двое.
Магеллан отвернулся и медленно, как бы с укоризной, покачивая головой, бормотал себе под нос:
— Вонючее дерьмо гринго!
Зунига наконец зашагал к берегу и, воспользовавшись тем, что оказался спиной к Магеллану, переложил свой MAC-10 в левую руку, а правой вытащил заткнутый за пояс «люгер». Затем крикнул через плечо:
— Мы скажем, что он мертв и покоится на дне океана.
Держа «люгер» на весу, он попытался прикинуть, заряжен пистолет или не заряжен. Впрочем, с какой стати стал бы американец носить при себе незаряженный пистолет? Наверняка заряжен.
— Скажем боссу, что парень оказал ожесточенное сопротивление, но в, конце концов мы убили его. — Он повертел «люгер» в руках, нашел нужную кнопку и, нажав на нее, снял пистолет с предохранителя. — Да, убили, но лишь после того, как он прикончил одного из нас.
— Что? — закричал Магеллан.
И тогда Зунига повернулся к нему, прицелился и выстрелил.
Пуля угодила Магеллану в шею, и он рухнул на колени, будто топором ему отсекли обе ноги. Вторым выстрелом Зунига снес бывшему напарнику полчерепа, и тот, бездыханный, упал в воду. Прибрежная волна окрасилась кровью. Зунига медленно приблизился к мертвому Магеллану.
— Негодяй, — тихо промолвил он. — Ты получил свое, никчемный бандит. — Так можно было покончить и с тем типом. — Ярость индейца от того, что они дали маху с американцем, чуть поутихла, когда он бросил взгляд на мертвого Магеллана. Дело сделано. — Вонючий кусок дерьма, — бормотал он себе под нос. — Я всем расскажу, что тебя пришил маленький американский слабак. — Он наклонился, вытащил из-под трупа автоматический пистолет и вышел из воды. — Я выложу «люгер» перед шефом в Мехико, и пусть делает с ним, что хочет. — Ступив на мягкий песок, Зунига еще раз оглядел океан до самого горизонта. Тишину нарушал лишь монотонный шелест волн да приглушенный лай тюленей на островках-скалах вдали от берега. «Лучше бы тебе умереть, американец», — думал он, карабкаясь вверх, к шоссе.
* * *До захода солнца Яни не волновалась. Постоялец всегда возвращался засветло на своем роскошном «джипе». Может, случилась авария? Он напился и уснул за рулем? Или на него напали? Не зря он всегда носит при себе пистолет.
Сразу после захода солнца Яни пошла к шоссе и стояла там, глядя на север, — в ту сторону, куда он уехал. Мимо промчалась машина, сидевший в ней грязно обругал Яни, и она медленно побрела к Дог-Бич. Она почти бессознательно взывала к Деве Марии: «Будь милостива, пресвятая Дева Мария, сохрани и помилуй его! — И также непроизвольно Яни осенила себя крестным знамением. — Сделай так, чтобы он остался жив, прошу тебя, помоги ему вернуться». Она часто мечтала о том, как этот человек увезет ее с дочками на север, в Лос-Эстадос-Унидос. В последнее время эта мечта ей казалась осуществимой, и она в молитвах просила Деву Марию помочь ей. Она даже стала носить с собой четки и каждую свободную минуту молилась, снова и снова воображая, как американец увозит ее с дочками в своем великолепном красном «джипе» и представит таможенному контролю как членов его американской семьи. Ничего ей больше не нужно, только попасть в Америку, а там уж она разберется. Ее старшая сестра Роза, единственная родная душа во всем мире, служит горничной в большом отеле в Денвере. Она писала, как там красиво. Только бы очутиться по ту сторону границы. Может быть, ей удастся сэкономить побольше из его денег, тогда она сможет купить билеты на автобус до Денвера и вместе с детьми поселиться у Розы. Роза устроит ее на работу в отель, а дочки, когда вырастут, станут американками. У девочек светлые волосы, и никому в голову не придет, что они приехали с Дог-Бич. Но если он не вернется, мечтам ее не суждено сбыться. А она-то думала, что этот американец был послан ей самим Богом. Когда он поселился у них, дела пошли лучше. Они стали прилично питаться, и ее дочки, как говорится, пошли в рост. Она даже смогла купить им кое-что из одежды. А главное — появилась надежда. Теперь, если он исчезнет, исчезнет и надежда.
«Почему он так много пил? Мать Мария! Почему ты не прислала другого, кто не пил бы так много и не нюхал бы кокаин?»
Яни убрала приготовленную для него еду и скормила курам, лишь когда лепешки превратились в сухари. Она не укладывала девочек спать, пока они не стали валиться с ног, все еще лелея надежду на его возвращение.
«Что это? Кокаин? Задумай он уехать, непременно прихватил бы с собой. Ведь он так дорого стоит». Она искала любую зацепку, только бы не утратить надежды.
Уложив дочек на узенький короткий матрасик под столом, она снова пошла к шоссе и, стоя в кромешной тьме, смотрела на проносившиеся мимо машины. Было душно и жарко, но ее бил озноб от сковавшего сердца холода.
Вернувшись домой, она уснула прямо на полу у настежь открытой двери. Разбудил ее шум подъехавшего автомобиля. В глаза ударил яркий свет фар. "Он вернулся! — было первой мыслью. — Нет, это не красный «джип», — подумала она, услышав, как захлопнулась дверца машины. Она растерялась, а потом быстро заперла дверь на задвижку и стала прислушиваться к тому, что происходит на улице. Там было тихо. Но страх, острый, всепоглощающий, пронизал все ее существо. «Святая Мария, — шептала она, — прошу, защити меня!» Глядя на хлипкую некрашеную дверь, Яни стала пятиться назад и в конце концов уперлась спиной в стену. Сердце ее так громко стучало, что казалось, вот-вот выскочит из груди. «Святая Мария, — молила она, — прошу, защити меня!» Она взглянула на спящих под столом дочек, потом снова на дверь, и в этот самый момент дверь от сильного толчка широко распахнулась, громко стукнув о стену.
«Святая Мария, матерь Божия... Святая Мария, матерь Божия», — без конца повторяла про себя Яни.
Ворвавшись в дом, Зунига быстро пробежал по цементному полу и схватил Яни за горло.
— Silencio, puta... comprende?[34] — прошипел он сквозь зубы, повергнув несчастную в такой ужас, что она не только не могла вымолвить ни слова, но даже головой кивнуть.
— Где деньги?
«Святая Мария, матерь Божия... Святая Мария...»
— Где, черт возьми, деньги, я тебя спрашиваю... — орал он.
— No comprendo, senor! No comprendo![35]
Широкоскулая физиономия Зуниги потемнела от гнева.
— Говори... где... деньги! — повторял он, чеканя каждое слово и все крепче сжимая ей горло. — Donde esta el denero[36].
— Por favor, senor[37], — умоляла она. — Пожалуйста, мистер...
— Думаешь, я с тобой буду чикаться? — Он приставил ей к виску «люгер».
Яни сразу узнала пистолет американца, и ее охватила паника.
«Мы пропали», — подумала она, с еще большей истовостью вознося молитвы Деве Марии.
— Говори: где деньги? Где он их спрятал? — Яни казалось, что бандит сейчас проткнет ей голову дулом. — Говори, или я проломлю твой проклятый череп. Ну, шлюха. Я жду!
— Пожалуйста, сэр, — молила Яни сквозь слезы. — У меня нет никаких денег.
— Мерзкая потаскуха! Говори, где гринго прячет свои проклятые деньги, или, клянусь Господом Богом, я прикончу тебя на месте!
— Я не знаю! Не знаю! Не знаю!
— Ты получишь то же, что получил он. Отвечай! Отвечай же!
