Стивен Бут - Вкус крови
И только тогда констебль увидел глаза.
***Грейс Лукаш положила облатку в рот и, зажмурившись, сделала глоток вина. Тело Христа лежало у нее на языке. Его кровь смачивала ее губы. Иисус отдал свою жизнь, добровольно пожертвовав собой. Но Грейс не забыла также и историю козла отпущения из Ветхого Завета, на которого повесили грехи всего племени, а потом изгнали в пустыню. Так что не все жертвы приносятся добровольно.
Эндрю всегда был горяч и упрям – настоящий осколок старого мира, как говорили старики. Он был больше похож на Зигмунда, чем на Питера. Такая же челюсть упрямца, такие же голубые глаза и такая же узколобость. Но у Эндрю была одна отличительная черта – он всегда любил деньги. И Грейс наконец-то поняла это. Она поняла, что, говоря о стервятниках, ее свекор имел в виду как раз Эндрю. Питер был поставлен перед выбором – и выбрал Зигмунда, отдав предпочтение своему прошлому, а не будущему.
Миссис Лукаш понимала, что ей надо заставить себя почувствовать от этого радость. Иначе этого просто не пережить. Сейчас время для прощения и примирения. Жертва была принесена, и теперь в семье наступит мир. Сегодня утром, например, Питер выглядел вполне удовлетворенным. Не счастливым, но менее загнанным. Грейс всегда обвиняли в том, что она живет прошлым. Но ей было далеко до польских семей, до польских стариков, которые не могут расстаться со своими военными воспоминаниями и изо всех сил держатся своими шишковатыми, заскорузлыми руками за те времена, когда они были необходимы, когда у каждого из них была своя роль в жизни. Когда у них был единый враг, с которым надо было бороться.
Грейс знала, что где-то сзади в церкви сидит детектив-констебль Купер. Он не стал подходить к алтарю для исповеди, а остался наблюдать в последних рядах. Выглядел полицейский как мальчик, которому вера могла бы помочь, если бы только он согласился раскрыть свою душу Христу. Ему было, вероятно, столько же лет, сколько и Эндрю… Женщина почувствовала, как в уголках глаз у нее скапливаются слезы, и она поискала салфетку в карманах юбки. В наши дни молодых людей не интересует ничего, кроме их собственных проблем. Они так и не научились ценить перспективу и думают только лишь о краткосрочных личных интересах. И не понимают, что небольшая жертва сейчас может обернуться успехом в будущем.
Миссис Лукаш выехала из-за спинки церковной скамьи и повернула в проход. Скрип колес по ковровой дорожке оказался очень громким. Члены конгрегации повернули головы в ее сторону и проследили, как она добралась до боковой двери и по пандусу выехала в церковный двор.
***Бен Купер чувствовал на себе взгляды людей, которые наблюдали за тем, как Грейс покидает церковный зал. Он подождал, пока они все вновь не повернутся к священнику, а потом тоже выскользнул из помещения, с величайшей осторожностью закрыв за собой дверь. Полицейский был рад выйти на улицу. Воздух был чист и прозрачен и гораздо больше отвечал его пониманию чего-то священного и величественного. Он заметил, что Грейс Лукаш не успела уехать слишком далеко. Ее коляска двигалась по тропинке между надгробиями в ту сторону, где во внешней стене была вырублена гигантская фигура черной Мадонны с младенцем.
Миссис Лукаш не повернула головы, но услышала, как констебль догоняет ее.
– Вы не отвезете меня домой? – попросила она. – За мной должен приехать Питер, но его придется ждать.
– Ну конечно.
Куперу уже приходилось обращаться с инвалидной коляской. Он помог Грейс занять удобную позицию возле задней двери и крепко держал коляску, пока она забиралась в салон. Бен заметил, что ее ноги совсем не шевелятся. Ей пришлось руками переставить их в машину после того, как она уселась. Когда женщина устроилась, он сложил коляску и положил ее в багажник «Тойоты».
– Наверное, вам интересно знать… – заметила миссис Лукаш. – Это была автомобильная авария. За рулем был Эндрю.
– Еще до того, как он уехал в Лондон? – уточнил детектив.
– Да. Тогда мы все были очень близки. Но после этой аварии он никак не мог справиться с чувством вины. Не мог день за днем видеть меня в инвалидном кресле. Так что можно сказать, что это я заставила его уехать из дома.
Купер не знал, что сказать. Чувство вины, как и другие эмоции, имело мало общего с логикой.
– Но невозможно вечно жить вне семьи, – продолжила Грейс. – И в конце концов он вернулся.
– А почему он вернулся?
– Эндрю стало одиноко в Лондоне. Одиноко без семьи, без общины, в которой он вырос. Через пару лет после отъезда он стал жалеть, что так резко порвал с нами.
– Это он сам вам сказал?
– Да, когда приехал в этот раз. Знаете, он ведь помнил все истории, которые Зигмунд рассказывал о Королевских ВВС и падении «Ланкастера». Ну и, конечно, о своем кузене Клементе, который тогда погиб.
Бен сел за руль и застегнул ремень безопасности.
– Нам кажется, что Эндрю занялся коллекционированием авиационных реликвий времен Второй мировой войны, – сказал он.
– Правильно, но готова поспорить, что все они были как-то связаны с Польшей. Знаете, наши связи с этой страной слишком крепки. И дети воспитываются таким образом, что им нелегко разорвать их.
– Так, значит, вот как он наткнулся на этот портсигар… Он купил его через сайт в Интернете, которым управляли Фрэнк Бэйн и Лоренс Дейли. Он был их клиентом.
– С этого все началось, – подтвердила Грейс. – А потом настал момент примирения.
Купер включил скорость и направился в сторону Вудленд-кресент.
– Этого я не совсем понимаю.
– В конце концов мне удалось добиться этого у Питера и Зигмунда, – пояснила миссис Лукаш. – Мне кажется, что им обоим очень стыдно. О Питере и говорить нечего, а вот Зигмунд… О нем я мало что знаю…
– Но при чем здесь примирение?
– Мне кажется, что когда Эндрю услышал, что Зигмунду осталось не так долго жить, он решил, что пора примириться с ним. Он сам провел расследование насчет того, откуда берутся все эти сувениры и реликвии и кто за всем этим стоит. Именно так он и познакомился с Лоренсом Дейли и Фрэнком Бэйном. Дейли ему доверял, и вскоре Эндрю выяснил, что речь идет не только о реликвиях времен Второй мировой войны. Тогда он связался с полицией ВВС и рассказал им обо всем.
– И таким образом оказался на очень опасной территории, – рассудил констебль. – А он это понимал?
– Мне кажется, что да. Но он всегда был узколобым. Таким же упрямым, как его отец и дед. Он зациклился на облатках. На том, что они – символ примирения. Поэтому Эндрю появился здесь, чтобы рассказать деду, что он собирается сделать с людьми, которых тот называет стервятниками. Он думал, что дед будет им гордиться.
Они свернули за угол, и Бен сбросил скорость. Ему хотелось, чтобы Грейс закончила свой рассказ до того, как они приедут к ее дому.
– Но Зигмунду этого показалось мало, – продолжала женщина. – Мне кажется, он высмеял Эндрю за его намерение сообщить все полиции. Наверное, Зигмунд сказал, что Эндрю должен сам выяснить все имена, и спросил внука, куда подевалась его смелость.
Купер припарковался у тротуара и затянул ручной тормоз. Несколько мгновений он сидел молча. Как и рассчитывал Бен, миссис Лукаш продолжала говорить. Все выглядело так, словно причастие привело ее в исповедальное настроение. Правда, сейчас она говорила о грехах других людей, которые нуждались в их отпущении.
– Ну а когда Зигмунд увидел портсигар, то здорово разозлился, – сказала она. – Они сильно заспорили. Я не все разобрала, но уверена, что причина именно в этом. А потом Эндрю ушел.
– И вы не знаете куда?
– Все, что я знаю, – тут Грейс отрицательно покачала головой, – так это то, что Эндрю решил продемонстрировать деду, каков он есть на самом деле, показать, что он достоин прощения. И решил не дожидаться своего разговора с полицейским. Вот все, что мне известно.
– Понятно.
Женщина устало повернула голову и посмотрела на детектива.
– Эндрю попал в беду, так?
– Давайте зайдем в дом, – предложил детектив.
Но Грейс не пошевелилась.
– Зигмунд любил рассуждать еще об одной вещи, – сказала она, – о жертвенности…
***Следуя указаниям миссис Лукаш, Бен открыл боковые ворота и провез ее коляску мимо гаража к заднему входу в бунгало. По пути он увидел в оранжерее Зигмунда. Освещение там было странным, потому что на стеклянной крыше все еще лежал снег, который придавал лучам солнца голубоватый оттенок. И тем не менее полицейскому показалось, что старик молится.
Бывший летчик сидел перед большой свечой, которая ярко горела в замкнутом пространстве. В свете, прошедшем сквозь слой снега, его седые волосы сияли необычной чистотой, как будто их только что вымыли с отбеливателем. За ним можно было рассмотреть и других членов семьи Лукаш. Здесь были Питер, Ричард, Кристина и даже самая младшая, Алиса. Купер почувствовал смущение, и ему захотелось спрятаться за углом, прежде чем они его заметят. Но Грейс без колебаний постучала в стекло, и ее муж открыл дверь, внимательно глядя на детектива.
