Алан Фолсом - Послезавтра
– Это лейтенант Кирш, – сказал Шнайдер, – из команды компьютерщиков.
Кивнув Реммеру, лейтенант Кирш посмотрела на остальных и заговорила по-английски:
– Очень рада, что могу быть вам полезна. Человек за рулем «БМВ» – это Паскаль фон Хольден, директор службы безопасности европейских инвестиций Шолла. Сейчас мы собираем о нем информацию.
Открыв папку, она достала две черно-белые глянцевые фотографии размером 8x10, сделанные с увеличенного фрагмента видеозаписи дома № 72 по Гаупт-штрассе. На первой фотографии – фон Хольден, выходящий из машины. Фотография оказалась нечеткой, с небольшой рябью, но черты лица видны были отчетливо. На второй фотографии, тоже не очень качественной и еще менее контрастной, можно было различить лицо моложавой темноволосой женщины, стоящей у окна.
– С женщиной дело обстояло несколько сложнее, но сейчас с помощью ФБР мы получили полную информацию, – продолжала лейтенант Кирш. – Это американка. Дипломированный врач-терапевт. Ее зовут Джоанна Марш. Приехала из Таоса, Нью-Мексико.
– Образцовая полицейская работа, верно, Маквей? – Нобл восторженно поднял брови.
– Скорее удача, – улыбнулся Маквей.
Увеличенные фрагменты видеозаписи были посланы в департамент полиции Берлина и Цюриха, а по его просьбе – дополнительно еще и Фреду Хенли из ФБР в Лос-Анджелес. Это был выстрел наугад, но Маквей рассудил, что если Либаргер приехал в Берлин и остановился в доме на Гаупт-штрассе, то вся свита должна быть при нем. И теперь, когда личность женщины у окна установлена, его предположение подтвердилось. Верен и обратный ход рассуждений: если в доме врач Либаргера, то и сам Либаргер там.
– Danke, – сказал Реммер, и лейтенант Кирш и Шнайдер вышли из комнаты.
С глухим шипением включилось отопление. Маквей внимательно изучил сначала одну фотографию, потом вторую, запоминая внешность мужчины и женщины, изображенных на них, потом протянул снимки Ноблу и отошел к окну. Он пытался поставить себя на место Джоанны Марш. О чем она думала, стоя у окна? Что она знает о происходящем? И что могла бы рассказать им, если бы им до нее удалось добраться?
Либаргер – тут Маквей согласился с Осборном – это ключ ко всему. Самое удивительное, что, хотя им удалось получить фотографию женщины, сопровождавшей Либаргера, и установить ее личность с помощью организации, охватывающей своей сетью полмира, в их распоряжении был один-единственный снимок самого Либаргера, который прислал им Бад-Годесберг – крошечная черно-белая паспортная фотография четырехлетней давности. Все. Никаких других фотографий не имелось… В это трудно было поверить. Такая значительная фигура, как Либаргер, должна была бы быть объектом постоянного внимания прессы. Его фотографии должны были пестреть в газетах, в журналах, в разных специальных изданиях, альбомах. И тем не менее факт остается фактом – никаких других фотографий Либаргера не существует. Просто необъяснимо! Подарком судьбы для них были бы отпечатки пальцев Либаргера, но, судя по истории с фотографиями, искать их в архивах было бессмысленно. Определенно, Элтон Либаргер был одним из самых засекреченных, самых охраняемых людей в цивилизованном мире.
Маквей посмотрел на часы. 4.27.
Оставалось немногим более получаса до их встречи с Шоллом. И единственная возможная зацепка – Салеттл, точнее, если Маквей успеет встретиться с Салеттлом и получить от него какую-нибудь информацию до начала встречи с Шоллом. Возможно, им могла бы помочь Каролина Хеннигер. Кто знает? Но Салеттл наверняка в силах пролить свет на загадочную личность Либаргера, независимо от того, замешан ли сам Салеттл в историю с безголовыми трупами или нет.
В последние часы события развивались так стремительно и так драматически, что добраться до Салеттла Маквей уже не надеялся. Стало быть, к Шоллу они явятся с тем, чем располагают, то есть с пустыми руками.
Внезапно ему захотелось позвонить Джоанне Марш и попытаться выведать у нее хоть что-нибудь, пока она не повесит трубку или это не сделают за нее. Пусть это плохая идея, все равно большего они сделать не могут. Маквей уже открыл было рот, чтобы спросить у Реммера номер телефона дома на Гаупт-штрассе, как вдруг зазвонил один из двух «чистых» телефонов, стоявших около Реммера.
Реммер посмотрел на Маквея и снял трубку.
– Каду. Соединение через офис Нобла в Лондоне, – сказал он.
Жестом указав Ноблу, чтобы тот подошел к параллельному аппарату, Маквей взял трубку у Реммера и, прикрыв микрофон рукой, сказал:
– Пусть зафиксируют, откуда он звонит.
Реммер кивнул и вышел в другую комнату, чтобы дать необходимые распоряжения.
– Каду, у телефона Маквей. Нобл у параллельного. Где ты?
– В маленькой бакалейной лавке, северная окраина города. – Каду не очень хорошо знал английский язык и говорил отрывистыми, короткими фразами. Маквею показалось, что у него усталый голос и что он чем-то напуган, говорил он очень тихо, почти вполголоса.
– Класс и Хальдер – «кроты» в Интерполе. Их наняли, чтобы убить Мерримэна, Лебрюна и его брата в Лионе.
– На кого они работали? – Маквей спрашивал требовательно, резко, пытаясь угадать, на чьей стороне сам Каду.
– Я… я не могу сказать…
– Черт побери, как это понимать? «Не знаю» или «не хочу»?
– Маквей, я оказался в очень трудном положении… Пожалуйста, постарайся понять…
– Ладно. Продолжай.
– Они – Класс и Хальдер – вынудили меня участвовать в покушении на Лебрюна, воспользовавшись моими семейными связями… Они привезли меня в Берлин. Им известно, что вы здесь. Они хотят использовать меня. Хотят подстроить вам ловушку. Я вынужден был сотрудничать с ними. Ничего хорошего это мне не принесло. Я сказал… что больше не буду…
– Каду… – Голос Маквея потеплел, – они знают, где ты?
– Не исключено, но надеюсь, что нет. По крайней мере сейчас. У них информаторы всюду. Они выследили Лебрюна в Лондоне. Выслушай меня, пожалуйста, – попросил настойчиво Каду. – Я знаю, что вам назначена встреча с Эрвином Шоллом перед приемом в Шарлоттенбургском дворце сегодня вечером. Я должен увидеться с вами прежде, чем вы встретитесь с ним. У меня есть для вас информация о Либаргере и о том, какое отношение он имеет к обезглавленным трупам.
Маквей и Нобл обменялись изумленными взглядами.
– Каду, скажи…
– Больше я ничего не могу сказать по телефону – это опасно.
– Каду, говорит Нобл. Доктор Салеттл замешан в этой истории?
– Я в отеле «Борггреве», Борггреве-штрассе, семнадцать. Комната четыреста двенадцать, на последнем этаже, в конце коридора. Жду вас.
Нобл медленно опустил трубку на рычаг и посмотрел на Маквея.
– Свет в конце туннеля или встречный поезд?
– Понятия не имею, – сознался Маквей. – Но несомненно одно: часть того, что он сказал, – правда.
Реммер вышел из спальни.
– Звонил он из продуктового магазина около станции метро Шонхольц. Бригада уже выехала туда.
Маквей посмотрел на него.
– О'кей, тут по крайней мере он сказал правду.
– Но ты подозреваешь, что это может оказаться ловушкой, – отметил Реммер.
– Угу. Мне кажется, что тут западня. Но эту тревогу уравновешивает другая: кроме показаний Осборна, против Шолла у нас нет ровным счетом ничего!
– Иными словами, Каду мог бы заполнить многие пробелы, – заметил Нобл. – И поэтому, несмотря на подозрения, вы считаете, что мы должны встретиться с Каду?
Маквей помолчал, а потом сказал:
– Думаю, что у нас нет выбора.
Глава 112
4.57
Солнце уже садилось, оставив над горизонтом тонкую алую полоску, когда серебристый «ауди» свернул на Гаупт-штрассе к воротам дома № 72. Водитель опустил стекло со своей стороны и показал подошедшему охраннику удостоверение сотрудника полиции.
– Моя фамилия Шнайдер. У меня сообщение для мистера Шолла, – сказал он по-немецки. Сразу же из-за ограды вынырнули еще два охранника, один – с немецкой овчаркой на поводке. Шнайдера попросили выйти из машины и тщательно обыскали. После этого ему позволили подъехать к дому.
Дверь открылась, и его пригласили войти. Бледный, с неприятной, поросячьей физиономией мужчина в смокинге ждал его в коридоре.
– У меня сообщение для мистера Шолла.
– Говорите.
– Мне приказано передать его лично мистеру Шоллу.
Они вошли в маленькую комнату, обитую темными панелями, где его обыскали еще раз.
– Не вооружен, – сказал человек с поросячьей физиономией вошедшему в комнату мужчине, тоже в смокинге. Этот был высокий и приятной наружности, и Шнайдер быстро смекнул, что перед ним фон Хольден:
– Пожалуйста, садитесь, – сказал он и вышел в боковую дверь. Фон Хольден оказался моложе и привлекательней, чем на фотографиях. Почти ровесник Осборна, подумал Шнайдер.
