Микки Спиллейн - Зарубежный криминальынй роман. М. Спиллейн, В. Каннинг
Джордж хмыкнул в ответ, приподнял руку, и женщина продолжила свой путь. Он быстро пролистал тетрадь и добрался до последних записей. Под датой понедельника их было только две. И Джордж заметил, что Барди, предвидя необходимость заметать следы, пол вновь прибывших записал верно, а имена изменил. Против имени мужчины стояло «Смотровая», а имени женщины — «Палата № 8». Больше в тетради записей не было вообще.
Константайн решил попытать счастья в палате номер восемь и снял с доски нужный ключ.
Смотровая находилась на первом этаже, однако Джордж готов был поспорить, что оставшееся там место занимали кухня, столовая и подсобные помещения, а палаты располагались выше.
Он вышел из-за конторки и, стараясь не спешить, взошел по лестнице на широкую площадку, от которой расходились в обе стороны коридоры, вверх шел еще один лестничный пролет. К счастью, на стене висела табличка со стрелками и номерами. В левой половине коридора были палаты с первой по четвертую, в правой — с пятой по восьмую.
Через несколько секунд Джордж уже был у палаты номер восемь. Открыв ее, он скользнул внутрь, вытащил из замочной скважины ключ и захлопнул дверь за собой.
Следующие полчаса Джордж провел как на иголках. Он понятия не имел, как скоро обнаружится пропажа Лоделя и санитара, а о том, чтобы вывести из больницы Николя в ее теперешнем состоянии, не могло быть и речи. Джордж поцеловал девушку, и глаза ее вспыхнули радостью, однако оказалось, что ощущение опасности покинуло ее полностью. Николя вела себя так, словно он пришел просто навестить ее, она была рада ему только потому, что он мог развеять ее скуку.
Он говорил с ней, пытался разъяснить ее положение, тряс за плечи, потом посадил на постель и заставил выпить несколько стаканов воды, но Николя лишь озадаченно смотрела на него, изредка хихикала и, стоило Джорджу отпустить ее, падала обратно на кровать. В конце концов он перестал миндальничать. Вытащил девушку из постели, провел взад-вперед по комнате, поддерживая за талию и мысленно прикидывая, сколько времени у него осталось.
Наконец Николя стала приходить в себя, но скоро разозлилась и потребовала возвратить ее в постель. Тогда Джордж схватил девушку за руку, потащил, несмотря на протесты, в ванную, включил холодную воду, без церемоний сунул ее голову под струю. Потом поставил ее прямо. Николя бессмысленным взглядом уставилась в пустоту, а Джордж, не переставая, массировал ей виски и скоро заметил, что до нее понемногу начинает доходить смысл его слов. Он ввел ее обратно в комнату, усадил на кровать, отступил на шаг и с облегчением убедился, что Николя хоть и покачивается слегка, но уже не падает. Тогда Джордж распахнул гардероб. Вся одежда Николя была на месте.
Он вернулся к кровати, но Николя встретила его тем, что, завалившись на спину, тихо смеялась, беспрестанно повторяя: «О, Джордж… О, Джордж…»
Джордж начал одевать ее. Это удавалось ему с огромным трудом, даже несмотря на то, что он отбросил все приличия. Сначала он донага раздел Николя — она немного помогла ему, когда он стаскивал одежду с ее рук и ног. «Теперь, если мы отсюда выберемся, — со злостью сказал он себе, — мне уж наверняка придется на ней жениться». И дело было не в том, что ему этого не хотелось. Наоборот. Любой мужчина, раздев такую девушку, сделал бы ей предложение. И — о, Господи… — не раз Джорджу случалось раздевать и класть в постель пьяных женщин, но одевать пьяную женщину ему доводилось впервые.
Мало-помалу Николя начала одеваться сама — медленно и неуклюже. Когда на ней оказалось все необходимое, Джордж поставил ее на ноги и обнял. Он крепко прижал Николя к себе, прильнул губами к ее мокрым волосам. Это его объятие, прикосновение, видимо, все-таки вывели Николя из оцепенения.
Когда Константайн отпустил ее, она с трудом, но уже осмысленно, произнесла:
— Чего ты добиваешься, Джордж?
Он обнял ее за плечи, сказал в самое ухо:
— Чтобы ты ушла отсюда вместе со мной. Ты можешь стоять? Ходить?
— Конечно.
— Давай проверим.
Джордж убрал руки. Николя медленно двинулась по комнате. Получалось неважно, однако другого выхода все равно не было. «Придется рискнуть», — решил Джордж. Время истекало.
— Сойдет, — сказал он. — Пойдем. И я выпущу кишки каждому, кто встанет у нас на пути.
Николя вернулась к кровати, села на краешек и неуверенно спросила:
— Прямо сейчас?
— Да, сейчас.
Она подняла ноги и, скорчив гримасу, засмеялась:
— Туфли.
Джордж, не понимая, взглянул на ее ступни. Оказалось, в спешке он забыл ее обуть.
— Глупенький Джордж, — хихикнула она, а когда он принес туфли и склонился надеть их ей, положила руки ему на голову, взлохматила волосы и ласково сказала:
— Глупенький Джордж. Николя любит его, дурачка. Николя очень любит глупенького Джорджа.
Константайн застонал. Только любовных сцен ему теперь не хватало.
Он подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в коридор. Никого. Николя подкралась к Джорджу сзади, нежно взяла за ухо и поцеловала в щеку. Джордж с отчаянием скосил на нее глаза, подхватил под руку и вывел в коридор. Жестом приказал молчать и с силой повлек к лестничной площадке.
Женщина, раньше натиравшая пол, теперь мыла перила, сидя на верхней ступеньке спиной к Джорджу и Николя.
Он провел девушку мимо нее и услышал позади себя ее голос:
— Хотите, я помогу вам, месье Марк?
Глубоким грудным голосом Джордж ответил: «Спасибо» и покачал головой, каждой клеточкой своего тела ощущая, как женщина оторвалась от работы и наблюдает за ними, пока они добирались до конца лестницы.
Наконец они миновали вестибюль и через стеклянные двери вышли на улицу. Тут нетерпение охватило Джорджа словно пламя. Он повернулся к Николя, подхватил ее и понес к стоянке, а девушка обняла его за шею, зарылась лицом ему в плечо и вдруг сказала:
— Все хорошо, Джордж, милый… Я уже почти пришла в себя.
Глава 11
Джан полировал заднее крыло белого «Мерседеса», когда сзади к нему приблизился Константайн и сильно ткнул «вальтером» в бок.
Джан, не выпуская тряпки из рук, медленно повернулся и увидел Джорджа. А когда изумление его стало проходить, не спеша потер рукой подбородок и улыбнулся.
— Только попробуй помешать мне и получишь пулю, — сказал Джордж. — Открой заднюю дверь.
Джан с опаской отодвинулся и распахнул створку. Не оборачиваясь, Джордж позвал:
— Николя.
Она медленно вышла из-за фургона «скорой помощи», села в «Мерседес», и Джан захлопнул дверь, а потом очень просто предупредил:
— Вы нарываетесь на неприятности.
— Обойди машину и садись за руль, — оборвал его Константайн. — И держись все время на виду.
Джан повиновался. Когда он под прицелом Джорджа дошел до двери водителя, Константайн уселся на соседнее с водительским место и жестом указал Джану забираться в машину.
Едва тот оказался за рулем, Джордж приказал:
— Гони отсюда. Но помни: один неверный шаг, и я стреляю. — Он вновь ткнул Джана дулом пистолета в бок.
— Не волнуйтесь, — заверил его тот. — Я не такой дурак, чтобы шутить с людьми вроде вас. Но почему бы вам не вышвырнуть меня и не угнать эту машину?
— Чтобы ты тут же поднял тревогу? Поехали! Джан завел мотор и вывел «Мерседес» из-под навеса на посыпанную гравием дорожку меж сосен.
— На выезде машины проверяют? — спросил его Джордж.
— Нет. В будке сидит сторож, но ворота открыты весь день. А как вам удалось одолеть Лоделя?
— Не твое дело. Где мы находимся?
— В Шамони.
— От Аннеси это далеко?
— Час езды. Мы около швейцарской границы.
Из-за поворота показались висевшие на двух каменных столбах ворота и сторожка сбоку от них, было видно и шедшее под уклон шоссе.
— Наша машина и вещи так в Аннеси и остались? — поинтересовался Джордж.
— Да.
— Тогда вези нас туда.
Джан кивнул, бросил взгляд в зеркало заднего вида и, улыбнувшись, заметил:
— Мадемуазель уснула.
Не оборачиваясь, Джордж откликнулся:
— Вот и хорошо. Поезжай быстро, но без рывков.
Джан перевел взгляд на дорогу и надолго умолк.
Машина преодолела спуск, миновала площадь деревушки Шамони и уверенно начала взбираться на противоположный от лечебницы склон ущелья. Когда «Мерседес» достиг самой высокой точки перевала, Джан сказал:
— Я восхищаюсь вами, месье.
— Правильно делаешь.
— Нет, я серьезно. Вы человек явно настырный, такие не отчаиваются. Вы едва не погибли в «Горных соснах», на пляже Пампелон, потом в Париже и теперь в Шамони. Но не сдаетесь. Почему?
— Потому что я хочу кое-чего добиться.
Джан вновь смолк — задумался, не переставая чему-то улыбаться.
Миновали Альбертвилль и повернули на север, к Аннеси, около указателя: «Аннеси — 45 км».
