Дейвид Мейсон - Тень над Вавилоном
Он опять пытается меня поймать, подумал премьер-министр и ответил лишенным всяких эмоций голосом:
– Боюсь, что нет, господин президент. Мы тоже не знаем, кто бы это могли быть.
Дальше давить было бы уже слишком. Президент отметил раздражение в голосе премьер-министра и некоторую сдержанность в его ответах. Буш решил, что самое время слегка разрядить напряжение.
– Ну что же, Джон, тогда, похоже, в настоящее время от нас зависит не так уж и много. Как-то так вышло, что мы с вами не общались со времени вашего переизбрания девятого числа. Мои поздравления. Вы получили мою телеграмму?
– Конечно же, получил. Очень любезно с вашей стороны. Должен сказать, исход выборов оказался очень приятным.
Да уж более чем, подумал президент. Голос премьер-министра зазвучал гораздо спокойнее, и Буш продолжил:
– Мы тут все вам очень завидуем, Джон. У вас теперь не будет капать над головой еще пять лет, в то время как у нас куча проблем. Так хотелось бы, чтобы мои перевыборы были уже позади. Как раз сейчас на меня идут особенно сильные нападки со стороны оппозиции. В нужный момент я обязательно воспользуюсь вашими подсказками. Вы, безусловно, провели кампанию в лучшем стиле.
Премьер-министр был явно доволен и польщен:
– Вы очень любезны, Джордж. Нам сопутствовало удачное развитие событий. Мы добились того, чего хотели, в Маастрихте, и теперь Европейское сообщество движется в верном направлении. Похоже, для нас все складывается очень хорошо. Уверен, что и у вас все тоже будет в порядке. Если вам это поможет, то мой личный опыт показал, что кандидаты от оппозиции привлекают гораздо больше внимания, нежели голосов. Как бы то ни было, желаю вам аналогичного успеха этой осенью.
– Спасибо, Джон. Вскоре мы с вами еще побеседуем.
Джордж Буш опустил трубку и мысленно пробежался по основным моментам телефонного разговора. Он пришел к выводу, что раскусить Мейджора оказалось не так-то просто. С виду тот выглядел достаточно прямолинейным – иногда вплоть до банальности, – но распознать, что он думает на самом деле, было очень трудно. Сказал ли он ему правду?
Президент Соединенных Штатов вздохнул и решил, что все-таки сказал.
Проснувшись, Макдоналд услышал тихое «хлоп». Он вздрогнул и уже собрался было сесть, но тут же вспомнил о низком потолке. Он слегка повернул голову и увидел скорчившегося возле одной из боковых щелей Зиглера с рогаткой в руке. Послышалось мекание и топот какого-то улепетывавшего прочь животного.
– Чертовы козы, – процедил американец.
В укрытии было душно и не хватало воздуха. Горизонтальные смотровые щели представляли собой единственную вентиляционную систему. Хауард по-прежнему не спал и лежал все в том же положении. Макдоналд взглянул на часы. Он проспал пять часов – был почти полдень. Зиглер передал ему пластмассовую бутыль с водой.
– Спасибо, Майк, – прошептал егерь, отвинчивая пробку, и сделал глоток тепловатой воды. У нее был привкус пластика. – Какие еще козы?
– Проклятые животные пасутся вдоль гребня холма. Целое стадо. Проблема в том, что там, где пасется стадо коз, может находиться и пастух. Я пуляю в их задницы, и если кто-то за ними приглядывает, то подумает, что здесь осиное гнездо или что-то еще, и отгонит стадо подальше. – Зарядив рогатку еще одной свинцовой картечиной, Зиглер натянул резинку и прицелился. После выстрела раздалось очередное мекание. Макдоналд увидел, как тощая белая коза, подскочив, отбежала ярдов на тридцать и снова принялась за траву.
– Дэнни? – шепотом позвал Хауард. – Думаю, какое-то время Майк и сам справится с натиском мародерствующих коз-убийц. – Он улыбнулся и указал на переднюю смотровую щель. – Там внизу что-то происходит.
Макдоналд перевернулся на живот и взглянул через щель в сторону арены. Там появились признаки какой-то активности. Достав свой бинокль, он стал изучать окрестность.
По всей окружности огромного поля люди были заняты установкой флагштоков и прикрепляли на них полотнища. Здания вокруг были украшены большими государственными флагами Ирака, в том числе и здание на противоположной стороне за стеной с портретом Хуссейна. Несколько здоровенных грузовиков остановились в центре арены. Люди выгружали из них более короткие шесты и разносили их в разные точки площади.
– Зачем эти маленькие шесты, которые они выгружают? – спросил Макдоналд.
– Похоже, это маркеры для того, чтобы завтрашняя аудитория располагалась стройными рядами. Но ты взгляни на противоположную сторону, прямо перед портретом Саддама. Лучше через подзорную трубу.
Макдоналд приник к окуляру. Его взору открылась картина местности, увеличенной в шестьдесят раз. Как раз перед самой стеной с портретом с большегрузных машин снимались секции огромного деревянного помоста, которые тут же устанавливались. Команда солдат свинчивала их друг с другом, и постепенно помост обретал свои очертания. Офицер, стоявший перед ним, руководил сборкой и следил, чтобы платформа оказалась точно по центру. Пока Макдоналд наблюдал за происходящим, на помост была поднята более скромная конструкция белого цвета, которую расположили в середине платформы. Макдоналд увидел, как ее части были собраны вместе и люди начали устанавливать по углам невысокие столбики, а затем натянули между ними толстый белый канат. Наконец появились четыре солдата с приставной лестницей из трех ступенек и установили ее с тыльной стороны.
Дэнни передал трубу обратно Хауарду, который тут же принялся разглядывать, как солдаты укрепляют лестницу.
– Годится, – тихо произнес он. – Почетная трибуна. Да к тому же почти на нужном расстоянии. Если стена находится от нас в тысяче двухстах девяноста ярдах, то до трибуны будет ярдов тысяча двести пятьдесят. То, что нужно. Давай-ка, определи до нее точное расстояние.
Прилаживать громоздкий цилиндр дальномера к смотровой щели было неблагодарным занятием, но не прошло и десяти минут, как Макдоналд надежно установил его на треногу и приник к окулярам в центре торцевой части. Он сфокусировал раздвоенное изображение на передней стенке белой трибуны и начал вращать настройку. Постепенно две половинки изображения совместились, и он посмотрел на показания прибора.
– Одна тысяча двести сорок два ярда.
Они снова разобрали дальномер и отложили его в сторону.
Макдоналд достал крошечный переносной компьютер и включил его. Практика в Баданахе и последующие наставления Ашера сделали его специалистом в программах по баллистике.
– Так, давай немножко попрактикуемся, – произнес Хауард. – Скорость ветра… – Он посмотрел на небольшую приборную панель рядом с собой – один узел, справа налево. Барометр: девятьсот восемьдесят девять миллибар. Влажность: восемьдесят процентов. Температура воздуха: тридцать один градус.
– Температуру в градусах Фаренгейта, пожалуйста, – попросил Макдоналд, вводя остальную информацию.
– Извини, восемьдесят шесть.
Макдоналд закончил ввод и нажал клавишу «SUM». Не прошло и пары секунд, как на экране загорелся ответ. Он прочитал данные для тысяча двухсот сорока ярдов.
– Если я оставлю прицел неизменным после пристрелки, которую я делал на тысячу двести ярдов, пуля уйдет на двадцать девять дюймов ниже и на десять дюймов левее. Поэтому необходимо перевести на десять делений вверх барабан регулировки превышения и на три деления вправо регулировку упреждения.
– Хорошо, – похвалил Хауард. – Это совпадает с твоими записями вычислений?
– Мои вычисления сделаны для промежутков между расстояниями до цели только через каждые двадцать пять ярдов, а не через пять, как это делает компьютер. – Макдоналд пролистнул свою тетрадь и нашел страницу с погодными данными, наиболее близкими к тем, что они замерили. – Да, соответствующие числа совпадают. Все правильно.
– Ну что ж, Дэнни, считай, что мы уже в деле, – произнес Хауард со злорадной усмешкой.
Сзади них опять раздалось сухое «хлоп» рогатки.
– Чертовы козы, – пробурчал Зиглер.
60
На него снова нашел приступ слепой ярости.
Чем сильнее становилась ярость, тем больше она помрачала его ум, а чем больше помрачался его ум, тем сильнее становилась ярость. Это была безжалостная спираль, ведущая в пропасть к буйному помешательству. В своих худших проявлениях ярость становилась неуправляемой, она почти лишала рассудка и заставляла крушить все и вся, что только попадало в его поле зрения.
Все еще сдерживая себя, мужчина злобно сверкнул глазами на столовый прибор, расставленный перед ним на длинном столе, затем на оцепеневшего от страха слугу, стоявшего в конце комнаты. Жалкое, ничтожное создание, подумал он. Все они – ничтожества!
Тлеющая убийственная злоба разгоралась в его голове, и наконец ярость одолела все сдерживающие барьеры. Резким взмахом руки он смел со стола блюда, тарелки, бокалы и бутылки. Эхо звона бьющегося хрусталя и фарфора стихло, и взгляд холодных черных глаз угрожающе застыл на фигуре у стены. Его бездонная глубина завораживала. Ровный леденящий душу голос был полон смертельной угрозы.
