Джонатан Келлерман - Дьявольский вальс
1. Он не рассказал своей семье обо мне. В городе у него была другая квартира, и он отправлялся туда всегда, когда к нему приезжал отец.
2. Он начал вести себя совершенно ненормально. Черт-те что проделывал над моим телом – подсыпал наркотики мне в напитки, а когда я спала, делал мне уколы. Просыпаясь совершенно разбитой, со следами уколов, я вначале не могла понять, что происходит. Он заявил, что у меня малокровие и это следы сыпи, вызванной беременностью, – просто лопнувшие капилляры. Я поверила ему – ведь он уверял меня, что занимался на подготовительных медицинских курсах в Йеле. Но однажды я проснулась как раз в тот момент, когда он пытался сделать мне инъекцию какой-то коричневой жидкости, выглядевшей отвратительно, – теперь я уверена, что это были фекалии. Очевидно, он дал мне перед этим слишком мало снотворного, а возможно, я уже привыкла, и мне нужна была большая доза, чтобы отключиться. Он принялся объяснять, что инъекция необходима для моего здоровья – это какое-то органическое витаминное тонизирующее средство.
Я была молода и верила всему, что он говорил. Но вскоре поведение Чипа стало уж слишком странным, и я ушла и попыталась жить с моей матерью, но она все время была пьяной и не хотела принимать меня. Кроме того, я думаю, Чип заплатил ей, потому что именно тогда она накупила уйму новой одежды. Мне пришлось вернуться к нему, и по мере того, как увеличивался срок моей беременности, Чип становился все более подлым и жестоким. Однажды он закатил настоящий истерический припадок, орал, что ребенок погубит наши отношения и что от него надо отделаться. Затем он вообще заявил: это не его ребенок, что было просто смешно – до нашей встречи я была девственницей и никогда ни с кем не болталась. Через некоторое время в результате всех тягот, на которые Чип обрек меня, случился выкидыш.
Но и это не сделаю его счастливым. И он продолжал по ночам подкрадываться ко мне и делать уколы. У меня началось нервное возбуждение и сильные головные боли, я начала слышать голоса, появилось головокружение. Некоторое время я думала, что схожу с ума.
В конце концов я уехала из Сторса и вернулась в Покипси. Он последовал за мной и устроил настоящий, с криком, скандал. Затем он дал мне чек на десять тысяч долларов и заявил, чтобы я убиралась из его жизни и больше никогда не появлялась ему на глаза.
По тем временам для меня это была огромная сумма, и я согласилась. Я чувствовала себя слишком подавленной и выжатой, чтобы поступить на работу, поэтому занялась проституцией, была ограблена и закончила тем, что вышла замуж за Вилли Кента, чернокожего парня, который время от времени занимался сутенерством. Это замужество продлилось около шести месяцев. Затем я попала в специальное отделение клиники для лечения алкоголиков и наркоманов, получила полагающиеся мне деньги и поступила в колледж.
Я специализировалась в математике и компьютерах, у меня это получалось – по-настоящему получалось, – а потом меня соблазнил еще один учитель по имени Росс М. Херберт. Я вышла за него замуж, наш брак длился два года. Он не был чудовищем, как Чип Джонс, но наводил на меня скуку и был грязнулей, поэтому я развелась с ним и ушла из колледжа, проучившись там три года.
Я получила работу на компьютере, но она не была особо творческой, поэтому я решила стать врачом и вернулась к учебе, занимаясь на подготовительных медицинских курсах. Мне приходилось работать по ночам и выкраивать время для учебы. Из-за этого мои текущие оценки и баллы на тестировании оказались не такими высокими, какими должны были быть, зато по математике я получила только самые высокие оценки.
В конце концов я окончила подготовительные курсы и подала заявления в несколько медицинских школ, но не поступила ни в одну. В течение года я работала ассистентом в лаборатории, потом снова сдала тесты, и на этот раз отметки оказались заметно лучше. Поэтому я вновь подала заявления, и была внесена в некоторые списки ожидающих. Кроме этого, я подала заявление в колледж общественного здравоохранения, чтобы получить диплом родственной специальности. Меня приняли. Этот колледж оказался в Лос-Анджелесе, поэтому я и приехала сюда.
Я кое-как протянула четыре года и продолжала подавать заявления в медицинскую школу. И однажды, читая газету, я увидела статью о Чарльзе Лаймане Джонсе и поняла, что это отец Чипа.
Тогда-то я и осознала, как они богаты и как я была ограблена. Поэтому я решила получить то, что мне причиталось. Но я не могла дозвониться до отца Чипа, даже писала письма, на которые он так и не ответил. Тогда я отправилась в городской архив и узнала, что Чип живет в пригороде Лос-Анджелеса. Я поехала посмотреть, как выглядит его дом. Сделала это ночью, чтобы никто не смог заметить меня. Несколько раз я ездила туда и наконец увидела его жену. Меня поразило, как она похожа на меня, – я была такой, до того как пополнела. Ее маленькая дочка действительно была прелестна. Господи, как я жалела их обеих!
На самом деле я не хотела причинить им вред – его жене и маленькой девочке, – но в то же время чувствовала, что должна предупредить их, пусть знают, с кем имеют дело. Кроме того, он был моим должником.
Я ездила туда несколько раз, размышляя, что мне предпринять, и однажды ночью увидела машину «скорой помощи», стоящую у парадного. Чип на своем «вольво» последовал за машиной, а я отправилась за ним. Так мы добрались до Западной педиатрической больницы. Я следила за Чипом вплоть до пункта неотложной помощи и слышала, как он справлялся о состоянии своей дочери Кэсси.
На следующий день я в белом лабораторном халате отправилась в медицинский архив и представилась доктором Херберт. Все было очень просто. Никакой охраны. Позже охрану больницы усилили. Но вернемся к девочке: ее истории болезни не было на месте, но в журнале перечислялись все предыдущие приемы, и я поняла, что он опять взялся за свое. Бедная крошка!
Это по-настоящему подстегнуло меня – теперь мной руководили не просто одни деньги. Верите вы мне или нет, Эшмор, но это правда. Когда я увидела карту этой малышки, я поняла, что должна добраться до него. Поэтому я пошла в отдел приема на работу и предложили свои услуги. Через три недели мне позвонили и пригласили на полставки. У вас, Эшмор, дерьмовая работа, но я могла наблюдать за Чипом, а он не знал об этом. В конце концов я заполучила историю болезни Кэсси и узнала обо всем, что он проделывал с девочкой. Также я прочла там, что у Джонсов был мальчик, но он умер.
Поэтому я нашла и его историю болезни, из которой узнала, что умер он от синдрома внезапной младенческой смерти. Так что в конце концов Чип кого-то убил. В следующий раз, когда я увидела в списке поступивших на лечение имя Кэсси, я принялась караулить его, а увидев, последовала за ним на автостоянку и сказала: «Сюрприз».
Он действительно был поражен, пытался притвориться, что не знаком со мной. Старался вывести меня из равновесия, говорил, что я стала такой толстухой. Но я просто сказала ему: я понимаю, чего он добивается, поэтому ему лучше прекратить болтать и дать мне миллион долларов. В противном случае я обращусь в полицию. Он начал плакать – да, на самом деле плакать, сказал, что никогда не хотел причинить кому-либо вред, – в точности так, как он, бывало, делал, когда мы жили вместе. Но на сей раз это не сработало. Я сказала, что ничего не выйдет.
Тогда он обещал, что выдаст мне сумму в десять тысяч долларов, что я должна потерпеть и он попытается собрать еще, но это не будет что-либо, похожее на миллион, – у него нет таких денег. Я отрезала: пятьдесят сразу, и в конце концов мы сошлись на двадцати пяти. На следующий день мы встретились в парке Барнсдейл в Голливуде, и он передал мне деньги. Наличными. Я предупредила, что будет лучше, если он в конце месяца выплатит мне по крайней мере двести тысяч. Он опять начал плакать и обещал сделать все от него зависящее. Потом Чип попросил меня простить его. Я ушла и использовала деньги на покупку новой машины, потому что старая совсем развалилась, а в Лос-Анджелесе без хорошей машины ты просто пустое место. Я положила историю болезни Чэда Джонса в камеру хранения аэропорта «Юнайтед эйрлайнз», ящик № 5632, и на следующий день уволилась из больницы.
Так что теперь я ожидаю конца месяца и записываю эту информацию как залог. Я хочу быть богатой, и я хочу быть врачом.
Я этого заслуживаю. Но на случай того, если Чип попытается обмануть меня, я каждую ночь оставляю эту дискету в закрытом на ключ ящике, а утром забираю. В моем шкафчике в школе лежит копия. Если вы сейчас читаете ее, значит, у меня крупные неприятности, ну и что. Другого выхода у меня нет.
7 марта 1989 года
Дон Роуз Рокуэлл Кент Херберт
Детектив Стерджис: Ну вот.
Мистер Токарик: Вы думаете, это произвело на нас впечатление? Расшифрованные фокусы-покусы? Вы же знаете, что это абсолютно неприемлемо.
Детектив Стерджис: Если вы так говорите...
