Хосе Сомоса - Зигзаг
— А мне нужно время и спокойная обстановка, чтобы проанализировать случившееся, — ответил Бланес.
— И то, и другое у вас будет.
Элиса растерянно посмотрела на Бланеса. Она заговорила чуть ли не впервые с начала этого длинного допроса:
— Ты с ума сошел? — сказала она по-испански. — Будешь им помогать?
Не успел еще Бланес ответить, как Гаррисон вмешался в разговор:
— «С ума сошел», — легко повторил он по-испански насмешливым тоном. — Мы все тут «сошли с ума», барышня… Покажите хоть одного нормального.
Он склонился к ней. Теперь-то он мог на нее смотреть и собирался доставить себе это удовольствие — она показалась ему столь красивой, столь соблазнительной, несмотря на идущий от нее запах пота и грязи и растрепанный вид, что у него мороз по коже пошел. Он изобразил речь, чтобы максимально воспользоваться этими секундами созерцания, выбрав интонацию поучающего отца, разговаривающего с любимой, но непослушной дочерью.
— Но безумие одних заключается в заботе о том, чтобы другие могли спокойно спать. Мы живем в опасном мире — в мире, где террористы совершают нападения предательски, неожиданно, исподтишка, как Зигзаг… Мы не можем допустить, чтобы… случившимся сегодня ночью воспользовались не те люди.
— Вы тоже не тот человек, — хрипло сказала Элиса, прямо глядя ему в глаза.
Гаррисон остолбенел с открытым ртом, точно застыв на полуслове, а потом добавил почти с нежностью:
— Возможно, и не тот, но есть люди и похуже меня, помните об этом…
— Может быть, но они у вас под началом.
— Элиса… — вмешался Бланес.
— О, не волнуйтесь… — Гаррисон вел себя как взрослый, который хочет показать, что никогда не обиделся бы на слова ребенка. — У нас с барышней… особые отношения уже много лет… Мы друг друга знаем. — Он отошел от нее и закрыл глаза. На мгновение шум дождя за окном навел его на мысль о льющейся крови. Он развел руками: — Вы, наверное, проголодались и устали. Если хотите, сейчас можете поесть и отдохнуть. Мои люди прочешут каждую пядь острова. Мы найдем Валенте, если он где-то в… «находибельном» месте. — Он коротко хмыкнул. Потом посмотрел на Бланеса так, как продавец смотрит на своего лучшего клиента. — Профессор, если вы подготовите для нас отчет о происшедшем, мы забудем обо всех промахах. Я знаю, почему вы вернулись сюда и почему бежали, и понимаю вас… «Игл Груп» не предъявит вам никаких обвинений. В общем, вы даже не арестованы. Постарайтесь расслабиться, прогуляйтесь… если, конечно, такая погода вас не пугает. Завтра сюда прибудет научная комиссия, и когда вы изложите им свои выводы, все мы сможем отправиться по домам.
— А что будет с Картером? — спросил Бланес прежде, чем Гаррисон успел выйти.
— Боюсь, что с ним мы будем менее любезны. — Бедж с логотипом «Игл Груп» сверкал на влажном светлом пиджаке Гаррисона. — Но его судьба находится не в моих руках. Господину Картеру будут предъявлены обвинения, в том числе за получение денег за невыполненную работу…
— Он пытался защититься, как и мы.
— Когда он предстанет перед судом, я постараюсь положить что-то и на противоположную чашу весов, профессор, но обещать вам ничего не могу.
По знаку Гаррисона двое солдат, находившихся в столовой, вышли вслед за ним. Когда дверь закрылась, Элиса откинула волосы с лица и взглянула на Бланеса.
— Что за отчет ты собираешься писать? — взорвалась она. — Ты что, не понимаешь, что ему нужно? Они превратят Зигзага в оружие двадцать первого века! Наделают солдат, которые убивают врагов через время, и все такое! — Она встала и стукнула кулаками по столу. — Для этого тебе нужна смерть Жаклин? Чтобы сделать этот дурацкий отчет?
— Элиса, успокойся… — Ее ярость, похоже, поразила Бланеса.
— У этого старого подонка глаза светились от радости при мысли, какое блюдо он преподнесет завтра научной комиссии! У этого противного слюнявого козла!.. Этого несчастного подонка, гадкого старикана!.. Это ему ты собираешься помогать? — Приступ рыданий заставил ее снова рухнуть на стул, закрыв лицо руками.
— Элиса, по-моему, ты преувеличиваешь. — Бланес поднялся и вышел на кухню. — Понятно, что они хотят получить ответы, но они вправе это делать…
Элиса перестала плакать. На нее вдруг навалилась такая усталость, что сил не было даже на слезы.
— Ты говоришь так, будто «Игл Груп» — это компания наемных убийц, — говорил Бланес из кухни. — Давай не будем все перекручивать. — Помолчав, он добавил уже другим тоном: — Гаррисон прав, все розетки обгорели, провода обнажены… Уму непостижимо… В общем, кофе нагреть нельзя… Кто-нибудь хочет минеральной воды и печенья? — Он вернулся с пластиковой бутылкой, пакетом печенья и бумажной салфеткой и стал есть, глядя в окно.
— Давид, я не собираюсь помогать этим сволочам, — сухо заявила она. — Поступай, как считаешь нужным, но я не скажу им ни слова. — Сама того не желая, Элиса взяла печенье и в два счета проглотила его. Господи, как же ей хотелось есть. Она взяла еще, и еще одно. Она заглатывала их большими кусками, почти не жуя. А потом посмотрела вниз и увидела салфетку, которую положил на стол Бланес. На ней крупным торопливым почерком было написано: «Скорее всего нас прослушивают. Выходим по одному. Встреча в развалинах барака».
Дождь все еще лил, но уже не так сильно. К тому же ей было так жарко и липко от пота, что этот внезапный душ из чистой воды даже казался приятным. Она сняла ботинки и носки и зашагала по песку так, словно решила прогуляться в одиночестве. Она оглянулась и не увидела ни следа Гаррисона и его солдат. И тут застыла на месте.
В паре метров от нее на песке стояло кресло.
Она сразу его узнала: черное кожаное сиденье, металлические ножки на колесиках, на правой стороне спинки вытянутая овальная отметина с ровными краями, доходящая почти до центра. Двух ножек из четырех не хватало, а один из подлокотников был аккуратно продырявлен, так что обнажились серебристые самоцветы. Если бы это было обычное кресло, оно бы упало на землю.
Но это не было обычное кресло. Оно не мокло под дождем и даже не покрывалось брызгами. Капли не отскакивали от его поверхности, хотя впечатления, что они проходят его насквозь, как голограмму, тоже не было. Они были похожи на серебряные иглы, которые кто-то бросает с неба: втыкались в сиденье и исчезали, чтобы снова появиться внизу и упасть в песок.
Элиса завороженно смотрела на этот предмет. В первый раз она увидела его во время допроса — оно путалось между ног у Гаррисона, как окоченевший немой кот. Гаррисон проходил через него, шагая по столовой, как сейчас дождь. Она обратила внимание, что во время появления кресла один из солдат начал смотреть на свои часы с компьютером и что-то крутить в них — наверняка потому, что остался без заряда.
Она досчитала до пяти, потом кресло исчезло. Ей хотелось бы иметь время (и желание) для исследования природы раздвоений. Это было одно из самых невероятных открытий за историю науки. Она даже была склонна понять Марини, Крейга и Рика, хотя прощать их уже было слишком поздно.
Когда кресло исчезло, она развернулась и прошла за калитку ограждения.
При мысли о том, что Зигзаг немногим отличается от этого кресла, она содрогнулась — такое же периодическое явление, результат алгебраического сложения двух разных времен. Но Зигзаг обладал волей. И его воля заключалась в том, чтобы подвергать их пыткам и убивать. Для полного осуществления стремлений у него оставалось три жертвы (может быть, четыре, если считать Рика), если они не успеют что-то предпринять. Они должны что-то предпринять. Как можно скорее.
От барака и склада осталась пара почерневших стен, подпертых обломками. Некоторые стены, похоже, рухнули недавно, скорее всего под действием муссонных ветров. Большая часть мусора и металла была собрана на северном краю площадки, так что в центре оставалось свободное место с очень твердой — возможно, запекшейся во время взрыва — землей, хотя кое-где уже появились поросли кустов.
Элиса решила подождать у стены. Она положила ботинки на землю, развязала узел майки и потерла волосы. Дождь не столько вымыл, сколько спутал их в один ком. Она запрокинула голову, чтобы капли омыли ей лицо. Ливень подходил к концу, и сквозь уже не столь плотные облака начинало просвечивать солнце.
Через минуту появился Бланес. Они обменялись несколькими словами, точно встретились случайно. Прошло пять минут, и подошел Виктор. Элисе стало жаль, что он в таком состоянии: бледный, неряшливый, с двухдневной щетиной, кучерявые волосы сбились в неровные клочья. И все же Виктор едва заметно ей улыбнулся.
Бланес оглянулся по сторонам, и она последовала его примеру: на севере, за станцией, были пальмы, серое море и пустынный песчаный пляж; на юге — четыре военных вертолета на площадке и полоса джунглей. Поблизости, по всей видимости, никого не было, хотя издали доносились крики птиц и голоса солдат.
