Дэн Симмонс - Дети Ночи
Кейт не останавливалась.
Через пятьдесят футов стена стала еще круче – местами отвесной, а кое-где даже с отрицательным наклоном. Свет факелов сверху отчасти попадал сюда, но он был обманчив: то, что представлялось вполне надежной опорой, вдруг оказывалось миллиметровым слоем трухлявого камня или сорняком с двухдюймовыми корнями. Кейт продолжала карабкаться вверх, слегка опускаясь, скрепя сердце, в тех местах, где надо было обойти навес или гладкий участок. Она чувствовала, как в живот ей врезается рукоять дурацкого ножа, но было бы слишком опасно пытаться вытащить его из-за пояса и выбросить, не потеряв равновесия.
Она просчиталась, решив, что ей удастся быстрее пройти по четырехдюймовой полоске грунта в том месте, где из-за льда в камне появилась трещина. Поначалу так оно и оказалось, но потом земляной выступ обрушился с шуршанием песка, и она заскользила вниз, не имея надежных точек опоры или зацепов для рук, а ее дешевые башмаки без всякой пользы забарабанили по камню.
Кейт закрыла глаза и скрючила пальцы. Правая рука наткнулась на узенький выступ там, где каменная глыба была сдвинута на дюйм неведомым землетрясением в незапамятные времена. Она сорвала три ногтя, но продолжала держать пальцы скрюченными, повиснув на них весом всего тела. Ее левая рука судорожно шарила по стене, но не находила опоры. В конце концов она вспомнила, как Том заклинивался пальцами ног и ладонями, чтобы вновь обрести сцепление и уменьшить нагрузку.
Подтянув колени, Кейт прижала ступни к почти отвесному камню, изо всех сил вдавила в поверхность стены левую ладонь и смогла снять часть веса, приходившегося на сведенную судорогой правую руку. При этом она так громко пыхтела, что испугалась, как бы ее не услышали наверху, футах в двадцати пяти над головой. Но единственными доносившимися до нее звуками было потрескивание факелов да неумолчное пение, приближавшееся к некоей высшей точке.
Кейт понимала, что в таком положении ей долго не продержаться. В двух футах правее ее жалкого выступа какой-то камень выдавался из стены еще дальше… Вот она – опора для обеих рук! Трещины четырьмя футами ниже послужат упором для ног. Если бы только она могла туда дотянуться…
Но как это сделать? Шевельни она левой рукой, и весь вес тела опять ляжет на израненные пальцы правой. Носки башмаков вновь заскользили, и ей никак не удавалось зацепиться, чтобы подтянуть ноги. Оставалось лишь отпустить единственную опору и попытаться проползти два фута вправо.
«Раз…, два…» Кейт передвинула руку, соскользнула, прижалась всеми четырьмя точками к стене, карабкаясь вправо, снова скользнула… «слишком далеко!»…, и тут попала в углубление, уже чуть не проскочив его. В него на полную глубину помещались восемь пальцев. Уткнувшись подбородком в край узкой расщелины, она выдохнула. Оттуда вылетела летучая мышь, коснувшись ее лица кожистыми крыльями, но Кейт не удостоила ее вниманием.
«Может, задержаться здесь на пару минут? Отдохнуть… Нет! Вперед!» Она открыла глаза. Еще тридцать футов – и она там, куда хотела: на краю площадки, где распевают участники Церемонии. Осторожно повернув голову, Кейт посмотрела на часы. 12:19. Для отдыха времени нет.
«А вдруг часы отстают?» На Кейт вдруг напал приступ безудержного хихиканья. Утерев тыльной стороной ладони нос, она попыталась успокоиться. Руки у нее снова тряслись.
Она посмотрела вверх, прикинула маршрут от щели до щели, от камня до камня и начала подъем.
***Кейт добралась до парапета футах в двадцати от того места, куда собиралась попасть. Все взгляды были устремлены на Раду Фортуну, державшего над собой, как жертву, Джошуа. Рядом с О'Рурком стоял стригой в черном капюшоне, прижав изогнутый клинок к горлу бывшего священника. Пение было очень громким.
Невольно постанывая, Кейт подтянулась на последнем камне и перекинула исцарапанные, кровоточившие ноги через парапет, поставив их на узкий выступ, проходивший по внутренней поверхности стены. Она не позволила себе даже вздоха облегчения.
Головы стали поворачиваться в ее сторону. Некоторые из поющих замолчали. Но Раду Фортуна и тот, кто называл себя Вернором Диконом Трентом, были слишком поглощены Церемонией, чтобы отвлекаться.
Не успел никто шевельнуться, как Кейт рванулась к Фортуне. Один раз она чуть не упала из-за трясущихся после подъема ног, но, скрипнув зубами, бегом преодолела остававшиеся десять футов. Она не стала раздумывать, какой вид имеет в глазах сотен собравшихся стригоев – свалившаяся из-за крепостной стены женщина с диким взглядом, с лицом, все еще перепачканным кровью Лучана, с окровавленными руками, в изодранной одежде.
Первым ее заметил Вернор Дикон Трент. Его глаза под набрякшими веками расширились, рука поднялась от резного подлокотника тяжелого кресла. Раду Фортуна повернулся и увидел ее мгновением позже.
Поздно.
Кейт поддала Фортуне плечом в грудную клетку. Тот сделал резкий выдох и уронил Джошуа. Быстро подхватив ребенка, Кейт начала пятиться. Джошуа стал ненамного тяжелее с тех пор, как его похитили; кожа у него была бледная, широко раскрытые глаза – слишком темные и напуганные. Он начал плакать.
Стригои зашевелились, из толпы донеслись крики и ругательства. Черные и красные капюшоны откинулись, орали охранники, пытаясь пробиться через площадку. К Кейт и ребенку тянулись руки. Она посмотрела на часы. 12:20.
Поспешно отступив назад, Кейт вскочила на нижний выступ зубчатой стены за несколько мгновений до того, как до нее добрался Раду Фортуна.
Фортуна и все остальные замерли в трех футах от парапета.
Кейт хладнокровно шагнула на камень повыше и вытянула руки с Джошуа над краем стены, крепко сжимая его тельце израненными, кровоточащими пальцами. Внешний слой красного шелка развернулся и затрепыхался на ветру.
– Ни шагу! – крикнула она. – Или я уроню его!
Глава 40
– Ты, психованная американская шлюха, – прошипел Раду Фортуна. Он стоял достаточно близко, чтобы Кейт могла разглядеть белую слюну в уголках его губ. – Не думай, что мы тебя отпустим вместе с ребенком.
Кейт вдруг почувствовала себя очень спокойной. Вот к чему привели ее все усилия. Так и должно было случиться. Джошуа перестал плакать и лишь слегка шевелился у нее в руках. Его ножонки были голенькими, и Кейт вспомнила, как они играли в ладушки этими ножками перед сном.
– Отдай нам ребенка, – приказал Фортуна, делая еще один шаг вперед.
– Если не отойдете, я брошу его. – Кейт слегка подкинула Джошуа, крепко держа его под мышками. Толпа замерших стригоев издала вздох.
Раду Фортуна отступил на шаг и, повернувшись к Вернору Дикону Тренту, что-то сказал ему скороговоркой по-румынски. Старик сошел с трона, смешавшись с толпой.
– Доктор, – обратился к ней Трент, – это бессмысленно.
– Да, – ответила Кейт. – Так и есть. – Она не могла посмотреть на часы. Осталось минуты три, наверное. Времени не хватит ни на что. Но она не остановится.
Вернор Дикон Трент пожал плечами. Два дюжих телохранителя вцепились в него с некоторой поспешностью, будто одно присутствие Кейт уже представляло некую угрозу.
– Если вы собираетесь прыгать, так прыгайте, – произнес старик и отвернулся.
Кейт облизнула запекшиеся губы.
– Освободите его. – Ей пришлось показать кивком, кого она имеет в виду.
Раду Фортуна медленно повернулся.
– Священника? – Он громко расхохотался. – И все это для того, чтобы спасти любовника?
Десяток охранников стояли, направив стволы автоматов в лицо Кейт. Если они выстрелят, Джошуа упадет вместе с ней. У нее устали руки держать вот так ребенка над темной бездной.
– Освободите его, – повторила Кейт. – Тогда я отойду и отдам вам ребенка.
– Нет, – ухмыльнулся Фортуна.
Кейт повернулась и заглянула вниз. Падать придется долго. Передвинув руку, она посмотрела на часы. 12:22. Слишком поздно. Интересно, успеют ли что-нибудь почувствовать она и Джошуа?
– Да, – послышался из толпы дрожащий, старческий голос Трента. – Освободите священника.
– Nu! – завопил Фортуна. – Запрещаю! Кейт показалось, что в лице Трента появилось нечто нечеловеческое.
– Освободить! – взревел старик, и на этот раз в его голосе не было ни малейшего признака слабости.
Раду Фортуна моргнул, будто получил пощечину. Он сделал слабый жест палачу, стоявшему возле пики с привязанным О'Рурком. Длинный нож моментально разрезал веревки.
О'Рурк сорвал повязку, размял запястья и посмотрел на нее.
– Кейт, я не…
– Заткнись, Майк, – сказала она ровным голосом. Единственным звуком в наступившей тишине было потрескивание факелов. – Просто иди.
– Но я…
– Просто иди, радость моя. – Она кивнула в сторону моста и ступенек, ведущих из замка. – По тропе…, мимо поляны. Ладно? Потом до поворота, который мы отсюда увидим. Возьми факел и помаши им, чтобы мы знали, что ты уже там. Тогда я отдам им ребенка.
