Филипп Ванденберг - Тайный заговор
— Вот теперь я действительно боюсь, — сказала она, намекая на вчерашний вечер.
— Я тоже, — ответил Бродка и, высвободившись из объятий Мирандолины, пошарил рукой в поисках зажигалки. Он как раз зажег свечу, когда из-за кустов появился Лоенгрин. В пасти у него был короткий предмет толщиной в палец, который он уронил на пол перед Мирандолиной. Раздавшийся при этом звук заставил Бродку подскочить. Он поднял предмет и, поднеся к свече, стал разглядывать его.
— Разве это не прицел? — дрожащим голосом спросила Мирандолина.
Бродка кивнул.
— Именно. Наш нежданный гость, кажется, потерял его в спешке. Такие вещи используют снайперы.
Мирандолина переводила взгляд с Бродки на виноградники И обратно.
— Это значит, что кто-то собирался в нас стрелять!
— В меня, — поправил ее Бродка. — Или у тебя тоже есть враги?
— Боже мой, — прошептала Мирандолина. Она была в полной растерянности. — Мы должны вызвать полицию!
— В данный момент это скорее навредит, чем поможет. Честно говоря, я совершенно не заинтересован в том, чтобы рассказывать о своем деле.
— И что ты собираешься предпринять? Ты ведь не можешь ждать, пока они тебя пристрелят!
— Нет, — спокойно ответил Бродка. — Признаться, я и подумать не мог, что эти люди снова найдут меня.
— Какие люди? — не отступала Мирандолина.
— Люди из ватиканской мафии.
— Как же нам теперь быть?
Бродка задумался.
— Лучше всего запереться в доме и подождать до утра.
— Если стрелок вернется, то теперь он будет осторожнее. Нет, нам нужно уходить. Лучше всего сразу, пока есть шанс уйти незамеченными.
— А куда? Есть ли в округе отель?
Графиня покачала головой.
— У меня есть идея получше. Уложи все самые необходимые вещи, и мы поедем в моей машине к тете Грации. Она живет в старом доме в Ости. Там хотя бы первое время ты будешь в безопасности.
Бродку поразила решительность, с которой Мирандолина вела себя в этой ситуации. Предложение было заманчивым. В любом случае нужно было срочно исчезнуть.
— Хорошо, — сказал он после недолгих раздумий.
Александр поспешно уложил в сумку несколько вещей. В шкафу остались платья Жюльетт. Бродке показалось странным оставлять их здесь, но на то, чтобы думать об этом, не было времени. Прицел Бродка тоже положил в сумку. Затем они сели в машину Мирандолины и тронулись в путь.
Была почти полночь, и на узкой темной дороге, ведущей к главной улице, никого не было видно. Выбравшись на шоссе, они убедились, что их никто не преследует.
После часа езды они приехали в Остию, городок, не принадлежавший к числу самых красивых в Италии. Однако ночью Остия выглядела как сущий кошмар: узкие улицы со старыми многоэтажными зданиями, плохо освещенные площади, груды мусора на обочинах, в которых копались кошки в поисках еды, бесконечные брошенные стройки.
— Только без паники, — сказала Мирандолина при виде столь отвратительного зрелища. — Тетя Грация живет в некотором отдалении от города, ближе к Лидо.
Несколько позже они добрались до старого, расположенного на спокойной боковой улочке домика, скрытого за пиниями и густым кустарником. Мирандолина посигналила, а затем крикнула. После долгого ожидания показалась тетя Грация в длинном белом халате. Узнав племянницу, она взволнованно поинтересовалась, что случилось.
Мирандолина обрисовала ей ситуацию и спросила, может ли Бродка остаться у нее на пару дней. Грация, высокая решительная пожилая дама с длинными поседевшими волосами прокляла теперешние времена, когда свободно чувствуют себя только убийцы и разбойники с большой дороги. Затем она пригласила их войти в дом, рассмотрела Бродку, очевидно, осталась довольна и заявила, что «друг ее племянницы» может оставаться у нее столько, сколько пожелает.
Дом выглядел не очень гостеприимным. В пустых комнатах с высокими потолками поселился спертый дух десятилетий. Однако Бродке было все равно. Главное, что он на первое время скрылся с линии огня.
Мирандолина предпочла вернуться в Неми еще ночью.
— Ты не боишься, что тот парень может тебя там подкарауливать? — спросил Бродка. — Мне очень не хотелось бы отпускать тебя одну.
— В одиночестве я буду в достаточной безопасности. Стрелка приставили к тебе. Из-за меня он не станет идти на риск. Кроме того, я волнуюсь за Лоенгрина, мне нужно позаботиться о нем.
На прощание они сердечно обнялись. Пожилая дама с удовлетворением наблюдала за ними, поскольку tedesco ей понравился, а она давно уже придерживалась мысли о том, что ее племяннице нужен нормальный мужик.
Глава 17
Страстная пятница. Как обычно, страстная неделя погружала Ватикан в клерикальный хаос. Священники со всего мира служили мессы одну за другой, словно работали на конвейере. Когда молчали колокола, в соборах звучали григорианские хоралы, поднимаясь до мазохистско-оглушающих звуковых высот. День операции «Urbi et orbi» приближался.
План был продуман до мелочей: папа, либеральный слабак, который, если бы ему дали волю, отменил бы целибат и ввел Церковь в новый век, должен был умереть. Он беззвучно упадет во время пасхального благословения urbi et orbi в лоджии собора Святого Петра, и в тот же день будет созван конклав, чтобы выбрать нового папу. Было почти очевидно, что фамилия его будет Смоленски. Благодаря миллионам и обещаниям раздать должности нужным людям он склонил на свою сторону большинство.
Смоленски не жалел ни о чем. Для него и пурпурной мафии речь шла только о том, чтобы сохранить власть Церкви. По мнению этих людей, Церковь сможет устоять лишь в том случае, если будет вести себя так же, как и две тысячи лет назад. Хотя человечество за это время не стало лучше ни на грош, в чем, к сожалению, и не состояла цель клира, Церковь ни в коем случае не должна была опуститься до людей — напротив, люди должны были смотреть на Церковь снизу вверх. А это требовало средневековой строгости. Человечность была неуместна.
Утром в Страстную пятницу Смоленски и его секретарь Польников снова встретились в офисе государственного секретаря, чтобы проверить каждый пункт плана.
Ян Польников был низеньким лысым человеком, о котором говорили, что с тех пор как в Польше рухнул коммунистический строй, он больше не улыбался. Его мрачные черты лица не оставляли в этом сомнений. О том, что он принадлежал к числу поздно призванных, было известно немногим. А о его прошлом, когда он, будучи сотрудником КГБ, специализировался по электронной логистике, знал только Смоленски. Именно Польников помог государственному секретарю обзавестись многочисленными электронными устройствами, которые уже давно давали его преосвященству возможность следить за всеми наиболее важными в Ватикане местами, в том числе и личными апартаментами папы.
За толстыми стеклами очков, которые носил Польников, скрывался острый ум, а потому он одинаково хорошо умел обходиться с битами, байтами и философией Канта и Гегеля. В качестве неприметного секретаря властолюбивого кардинала Польникова, конечно, недооценивали, однако этот невысокий человек никогда даже не думал о том, чтобы потребовать себе больше полномочий.
Перед Смоленски на столе лежали фотографии прессы с благословения urbi et orbi за прошлый год и контрольный план операции. На снимках был запечатлен папа, стоявший в центре лоджии собора Святого Петра. Слева от него — папский камергер. Справа — кардинал Роччетта, самый старший среди кардиналов.
В который раз на одном из многочисленных мониторов, установленных на стене, появилась запись пасхального благословения. Смоленски и Польников, не отводя глаз, следили за записью.
Во время церемонии папа не двигался с места. Тому были свои причины: как раз в центре лоджии был установлен микрофон, в который он говорил.
— Великолепно! — похвалил Смоленски план своего секретаря.
Польников не припоминал, чтобы шеф когда-либо раньше его хвалил.
— Вы не видите никаких слабых мест, Польников?
Конечно же, Смоленски ожидал услышать в ответ четкое «нет», однако заметил, что секретарь колеблется. Польников вынул кассету из проигрывателя и вставил другую.
— Есть некая неопределенность, ваше преосвященство…
— Неопределенность? Никакой неопределенности быть не должно! — закричал Смоленски.
На мониторе еще раз появилась та же картинка.
Государственный секретарь вопросительно посмотрел на Польникова.
— Это urbi et orbi два года назад, — пояснил Польников. — Посмотрите, ваше преосвященство!
На экране папский камергер без всякой видимой причины тронул микрофон, и папа внезапно очутился чуть левее от середины лоджии.
Смоленски побледнел.
— Теоретически то же самое может произойти завтра. Что мы должны сделать, Польников?
Секретарь перемотал кассету назад и снова запустил ту же сцену.
