Мощи Распутина. Проклятие Старца - Уильям М. Валтос
Пол как-то рассказывал ей об огромной сети заброшенных шахт под долиной Лакавонны; горнодобывающие компании оставили после себя туннели, и штат потратил миллионы долларов на их затопление и герметизацию. Однако из-за огромного количества шахт и сложности проекта, гарантии того, что каждый туннель затоплен, не было. В некоторых из них скапливалась сера, вымываемая грунтовыми водами; периодически они рушились, вызывая оседания почвы и разрушение зданий, — кроме того, на поверхность просачивались и скапливались в подвалах токсичные или взрывоопасные газы вроде метана. Как раз под Миддл-Вэлли находились лабиринты наименее стабильных шахт, и именно это являлось причиной постепенного разрушения церкви.
Алтарь был расположен за двойными дверьми иконостаса, отделанного позолотой и украшенного образами у святых. Иконы, впрочем, начинали темнеть, золотая 2 краска местами высохла, а сама стена покосилась — вероятно, из-за оседания почвы. Многие витражи из-за деформации рам были разбиты, вместо двух даже пришлось вставить листы фанеры. Сводчатый потолок храма был расписан в стиле ренессанс — некогда живописная фреска изображала Успение Пресвятой Девы Марии. Однако ее вид портили пятна от протекающей воды, темневшие g по всему потолку. Огромные трещины, будто молнии, взбегали вверх по стенам, напоминая о неминуемом разрушении храма. Под куполом свили себе гнезда воробьи, В и их помет пятнами белел на старых деревянных балках.
В воздухе висел сырой запах плесени. Из-за опасности взрыва при утечке метана свечи, столь дорогие православным христианам, давно заменили пластиковыми имитациями с электрическими лампочками.
Какое жалкое место для поминальной службы. Николь жалела, что не нашла в себе сил отказать священнику.
Церковнослужитель, называвший себя епископом Сергием, появился на пороге дома Николь на утро после смерти мужа. Это был странный мрачный человек, словно пришедший из другой эпохи. От него пахло потом, волосы были нечесаны, а массивная фигура, облаченная в черную рясу до пола, заслоняла весь дверной проем.
— Матерь Божья, — пробормотал он, бесстыдно разглядывая ее фигуру.
Он казался выходцем из сообщества священников прошлых веков, когда те старались быть ближе к мирянам. Его ряса была сшита из грубой шерстяной ткани. Из-за пурпурного пояса торчало православное распятие. Седеющие волосы свисали ниже плеч длинными грязными патлами, борода заканчивалась двумя растрепанными хвостами.
Но больше всего в его внешности ее насторожили глаза.
Они были холодными: холодными, серыми и жестокими.
«Слишком жестокими для священника», — подумала она.
Они сидели глубоко в глазницах, над которыми нависли тяжелые надбровные дуги, и напоминали ей двух злобных бесов, готовых выскочить из своих нор и наброситься на нее, когда она отвернется. Ей казалось, будто один только взгляд епископа пригвоздил ее к месту.
Глухим голосом с сильным русским акцентом он назвал Николь свое имя и сообщил, что лично проведет службу за упокой души Павла Ивановича Даниловича; И сделает это по старым церковным традициям. В первый раз Николь слышала, чтобы кто-то называл полное русское имя Пола.
— У меня не хватит денег на богатые похороны, — сказал Николь.
— У тебя нет выбора, — ответил епископ. — Все уже решено. При рождении твоего мужа крестили в церкви Святой Софии, и теперь он будет погребен на кладбище рядом с ней.
Николь не знала, что ответить. Ей еще не приходилось сталкиваться с русским епископом. В его темной фигуре она видела олицетворение той церкви, что отлучила ее мать, родившую дочь вне священного брака. Николь хотелось захлопнуть перед ним дверь, но ее остановил страх, вызванный его необычным поведением.
К тому же ее беспокоил вопрос: а чего бы хотел Пол? Желал ли он быть похороненным по православной традиции? Она вдруг поняла, что ничего не знала о его религиозных убеждениях. Их брак в Лас-Вегасе был светской церемонией без религиозных обрядов.
— Пол никогда не говорил о вашей церкви, — после недолгих колебаний она добавила: — Мы с ним не обсуждали религию, — они вообще мало говорили о прошлом друг друга. Она слишком стыдилась своего, а он, к счастью, оказался достаточно понимающим, чтобы избегать провокационных разговоров.
— Твой муж отвернулся от веры своих предков уже давно, — объяснил епископ. — Но это не значит, что мы имеем право лишить его душу вечного блага, которое дают православные похороны.
— Я не уверена… — Николь замялась, чувствуя, как слабеет под тяжелым взглядом епископа. — Я хочу сделать, как правильно, но не знаю, чего бы хотел он.
— Я понимаю, девочка моя. Для тебя сейчас настали тяжелые времена. Но для похорон все уже готово. Сначала мы должны прочитать службу по усопшим, — это традиция старообрядческой церкви — а твое соглашение не больше, чем формальность: могила уже вырыта и подготовлена.
— Не знала, что у Пола есть место на кладбище.
— Его приобрели на случай внезапной смерти, — сказал епископ. — Точно такое же приобретение было сделано и для тебя. На кладбище рядом с могилой твоего мужа куплено место, и оно ожидает тебя.
10
Николь на время лишилась дара речи.
— Не надо бояться, девочка моя, — епископ словно прочитал ее мысли. — Места для могил были приобретены задолго до вашей свадьбы в надежде на то, что Пол однажды женится и его жена обретет вечный покой рядом с ним. Наше кладбище маленькое, и многие горожане покупают места загодя.
— Кто… кто купил их?
— Земля была приобретена Иваном Даниловичем, — сказал епископ.
— Отцом Пола…
— Иван выбрал места для каждой могилы, включая свою собственную, много лет назад. Он хотел, чтобы и после смерти его окружали люди, которых он любил при жизни. Он был истинным христианином, преданным старым традициям. Его смерть стала утратой для всех нас, и особенно для Церкви, которую он так глубоко любил. Да упокоит Господь его бессмертную душу, — епископ медленно осенил себя крестным знамением.
— Если все уже готово, то зачем вы пришли сюда? — ее начинал раздражать этот священник и его постоянные попытки заглянуть в дом, как будто он ждал приглашения войти.
— Мне нужно что-нибудь ценное.
— Боюсь, у меня для вас ничего нет.
— Ты не так меня поняла. Я пришел не за подаянием. Мне нужен какой-нибудь предмет, который был для него ценным, чтобы положить с телом Пола в гроб, — увидев озадаченное выражение ее лица, он поспешно добавил: — Такова одна из наших традиций — класть в гроб что-нибудь дорогое для усопшего.
— Не припомню ничего такого, — ответила она в надежде, что теперь он уйдет.
— Может быть, четки… или икона… или какой-нибудь священный предмет?..
Он
