Крах - Даль Арне

– Ты считаешь, это звучит правдоподобно? – воскликнул Бергер. – Сколько тогда лет было этому мужчине, когда он исчез? Около тринадцати? И весь период его отрочества и полового созревания его держали в неволе? Получается, мы имеем дело с новой Наташей Кампуш? Или еще того хуже. Ее похититель, Вольфганг Приклопиль, удерживал в подвале восемь лет. А здесь получается лет двадцать. Довольно притянутая за уши гипотеза, основанная лишь на старой толстовке…

– Это же просто ролевая игра? Ничего больше.

Бергер согласно кивнул и ответил:

– На первых двух трупах тоже старая одежда?

– Криминалисты, конечно, тщательно осмотрели одежду на предмет волокон, ДНК и отпечатков пальцев, но что именно за одежда была на убитых, похоже, никто не обследовал.

– А что подсказывает тебе женская интуиция?

Блум бросила на Бергера быстрый взгляд и тут же уткнулась в фотографии одежды жертв.

– Мое не связанное с полом чувство стиля подсказывает мне, что на женщине в момент убийства была повседневная одежда, джинсы и футболка, на первый взгляд не определить, насколько современная. А пожилой мужчина был одет элегантно, но при этом непринужденно, в современную стильную пижаму, возможно, сшитую на заказ. Я бы очень удивилась, окажись она родом из девяностых.

– Все, значит, эту теорию отметаем, – сказал Бергер. – Что скажешь об этом пожилом мужчине? И, собственно, об остальных. Что они за люди?

– Лицо довольно сильно пострадало, – ответила Блум, указывая на фотографию. Но все же, по-моему, понятно, что ему лет семьдесят. Хотя для своего возраста хорошо сохранился.

– Натренированное тело?

– И это тоже. А еще маникюр, педикюр, загар, ухоженная кожа. Возможно, не обошлось и без пластической хирургии.

– А медицинское заключение относительно возраста жертвы имеется? – спросил Бергер.

– Медицинского нет, – ответила Блум, вглядываясь в написанное. – Только общая оценка патологоанатома. Мужчина, возраст от шестидесяти пяти до семидесяти пяти лет. Судя по тому, что я вижу, скорее первое, чем второе.

Тяжело вздохнув, Бергер сказал:

– Значит, такой редкий экземпляр, как состоятельный, не пропитый насквозь мужчина шестидесяти пяти лет. А что с женщиной?

– По оценке патологоанатома, ей лет тридцать. Мне не определить, откуда она, из какого места и каких социальных слоев, но взгляни на нее.

– Что? – спросил Бергер.

– Посмотри на нее своим гетеросексуальным взглядом. Она ведь красива?

– Она мертва.

– Да ладно тебе, – сказала Блум. – Ты видел множество мертвецов. И можешь оценить, как она выглядела при жизни.

– Ну, тогда задам тебе встречный вопрос. Ты не находишь, что последний убитый – просто красавчик?

Какое-то время они смотрели друг на друга. Наконец, Бергер произнес:

– Нет, все они явно одиночками не были.

– Можно быть красивым и одиноким.

– Вряд ли…

Блум походила туда-сюда по кабинету. Остановилась у окна, устремив невидящий взгляд на залитую весенним солнцем лужайку.

– Итак, что мы имеем? – спросила она. – За последние три месяца убиты три красивых человека, каждый своим способом, но все трое – пятого числа. Трупы перенесены в похожие места от Норртелье на севере до Сёдертелье на юге. Оттолкнуться практически не от чего. Как будем действовать?

Бергер размял шею, так что она подозрительно хрустнула, и сказал:

– Подробные карты Бьёркё, Фэрингсё, Мёркё. Обрати внимание, что все это острова. Попытаемся вычислить маршрут. Возможно, вдоль дорог есть камеры. Я могу связаться с нашей любимой дорожной полицией. Проверим, есть ли совпадения.

– Хотя Бьёркё, строго говоря, не остров, – возразила Блум. – Уже сто лет как. Эволюция почвы и все такое. Привлечь Самира – отличная идея. Он ведь не будет своевольничать?

– Обязательно будет, – ответил Бергер. – И своевольничать, и любопытничать. Еще?

– Робин, – сказала Блум. – Ди намекнула, что он уловил связь, но не хотел это признать. Придется немного на него надавить. Нам нужна подробная криминологическая и судебно-медицинская экспертиза.

Бергер раскрутил лежащую на столе ручку и продолжил:

– Не знаю, насколько целесообразно пытаться пообщаться с разными полицейскими участками. Я уже не говорю о коллегах Ди по Национальному оперативному управлению. Зато она может попытаться раздобыть у следователей их сырые материалы. Вдруг там что-то, чего мы не заметили.

– Думаешь, стоит подвергать ее такому риску?

– Это может оказаться необходимым, – сказал Бергер. – Похоже, в НОУ никто не воспринял эти расследования всерьез. По крайней мере, когда стало ясно, что зацепок нет. Допускаю, что они были невнимательны, и из материалов можно что-нибудь вытянуть. А наши дорогие отделения полиции Норртелье, Вэллингбю и Сёдертелье только получили дела. Вряд ли они могут что-то сказать вот так, сразу. Можем связаться с ними позже. Неофициально.

Блум еще раз обошла кабинет. Ее компьютер издал какой-то звук, она наклонилась к нему и поводила мышкой.

– С Кипра поступил гонорар, – сказала она. – Нам бы еще парочку таких стимулирующих выплат, чтобы можно было продолжать.

– Во всяком случае, сейчас у нас есть время и средства на ролевые игры, так сказать. Что еще мы имеем?

– Географию. Исходим из того, что новое убийство будет совершено в ночь на пятое июня, через неделю. Осталось выяснить, где оно произойдет. Можно ли что-то прогнозировать, исходя из точек Фэрингсё-Бьёркё-Мёркё? Что, если не только во времени, но и пространстве прослеживается некая симметрия?

– Хорошо, – сказал Бергер. – На этом тоже имеет смысл сосредоточиться. Что мы упустили?

– Есть еще кое-что, – ответила Блум, передвигая фотографии по доске так, чтобы три трупа легли рядом, каждый на своем песчаном пляже в окрестностях Стокгольма.

Разглядывая снимки, Блум водила по ним пальцем. Наконец, она спросила:

– Что тебе бросается в глаза?

Бергер подошел вплотную к доске. Попытался увидеть фотографии непредвзятым, спокойным взглядом.

– Они выглядят довольно, не знаю… ухоженными.

Блум задумчиво кивнула.

– Три трупа, три совершенно разных способа убийства, – сказала она. – У одной жертвы полностью изрезано лицо, да и почти все тело выше пояса. Второе и третье убийства гораздо менее драматичны. И все же что-то объединяет всех троих. Может, благоговение?

– Благоговение?

– Да. Разумеется, они все выглядят ухоженными. Но в первую очередь жертвы производят впечатление, будто о них очень заботились. Понимаешь, о чем я, Сэм?

Он старался изо всех сил. И все-таки увидел то, что заметила Блум.

– Когда они уже были мертвы, он… ухаживал за ними?

– Что-то в этом роде, – подтвердила Блум. – Он их укладывал как надо, всячески обихаживал. Правда, слишком поздно. Конечно, он хотел их убить, но в первую очередь – позаботиться о них. По крайней мере, о последних двух жертвах.

Бергер перевел взгляд с фотографий на Блум и обратно. Она действительно увидела то, чего он не заметил. Имело ли это какое-то значение? Учитывая, что она вообще не верила в это дело.

– Мы по-прежнему лишь разыгрываем сценку? – спросил он.

– Возможно. А может быть, и нет, – сказала Блум, выйдя из задумчивости. – К тому же мы, вероятно, недооцениваем эту толстовку, о которой говорила Ди…

– Что ты имеешь в виду?

Блум приблизилась к доске, пристально всмотрелась в фотографию последней жертвы, нахмурила брови и задумчиво произнесла:

– Он похож на человека, который станет носить толстовку двадцатилетней давности?

– Ты о третьей жертве? О яхтсмене?

– Да, – ответила Блум. – Что, если в момент исчезновения он действительно был тинейджером. И на нем была самая крутая в его гардеробе вещь. Кто-то похитил его и держал взаперти. То же самое произошло и с остальными. По нашему гипотетическому сценарию мы имеем дело с престарелым похитителем. Ему надоели все эти жертвы. И он от них избавляется, убивая одну за другой. Звучит надуманно, но, может, нам поискать в заявлениях об исчезновении многолетней давности?