Мемуары убийцы - Ким Ёнха

Кроме того, Ынхи, в моей смерти для тебя есть ещё одна выгода. Тебе достанутся деньги по моей страховке, хотя ты ничего об этом не знаешь.

Я оформил страховку десять с лишним лет назад. Чувствовалось, что страховой агент, прибывшая после моего звонка, удивлена тому, какой неожиданно крупный взнос я хочу сделать. Это была женщина лет сорока пяти, но она казалась совсем неопытной. Наверняка до продажи страховок долгое время сидела дома с детьми.

– Всё унаследует ваша дочь?

– Больше у меня никого нет. Была младшая сестра, но она давно умерла.

– Конечно, о дочери следует позаботиться, но вам и самому пригодятся в старости деньги.

– Мне хватит на старость.

– Но ведь сейчас продолжительность жизни значительно увеличилась. Вы можете прожить ещё очень долго, приняли во внимание этот риск?

Риск прожить слишком долго! Как забавно теперь выражаются люди. Ничего не отвечая, я рассматривал её лицо. Я-то знал верный способ укоротить продолжительность жизни. Словно почувствовав угрозу в моём взгляде, женщина слегка втянула голову в плечи.

– Ну, как вам угодно. И всё же стоило бы подумать о себе.

Она начала торопливо заполнять документы, которые я должен был подписать. Я расписался на всех бумагах. После моей смерти Ынхи достанется немалая сумма. А если Ынхи умрёт раньше меня? Мучительно представлять, что Ынхи может стать жертвой похищения и убийства. Ведь мне лучше других известно, как это всё происходит.

За свою жизнь я ни разу не сказал никому ничего дурного. Я не пью, не курю, не сквернословлю, и потому люди часто думают, что я верующий. Верю ли я в Иисуса, спрашивают меня. Несчастные идиоты, разделяющие человечество на пару-тройку категорий. Так-то оно, конечно, проще, но и опаснее в то же время. Им и в голову не приходит, что могут существовать такие, как я – не принадлежащие ни к каким категориям.

Утром открыл глаза – место незнакомое. Вскочил, натянул штаны, выбежал на улицу. Меня тут же облаяла чья-то собака. Пока метался в поисках обуви, из кухни вышла Ынхи. Я был у себя дома.

Какое облегчение! Я всё ещё помню Ынхи.

Лет пять назад вместе с другими стариками поехал на горячие источники в Японию. На пограничном контроле в аэропорту Кансай попросили ответить, чем я занимаюсь. Не знаю, что на меня нашло, но я взял и ляпнул, что режу людей.

Пограничник уставился на меня и спросил:

– Вы хирург?

Видимо, решил, что я шучу. Я не стал больше ничего говорить, просто кивнул. В конце концов, ветеринару тоже приходится оперировать.

Он произнёс: «Добро пожаловать в Японию» – и шлёпнул штамп в мой паспорт.

Одобрил, значит, моё занятие.

Единственное утешение в том, что умереть я смогу без душевных мучений. Потому как перед смертью вряд ли буду что-то соображать. Даже не буду помнить, кто я такой.

В деревне был один тип, который в компаниях напивался так, что на следующий день ничего не мог вспомнить, даже по какому поводу был банкет.

Возможно, смерть – это напиток, который позволяет забыть о пошлой пьянке под названием «жизнь».

Подсмотрел переписку Ынхи с кем-то из друзей.

«Мне кажется, я сойду с ума. С каждым днём все труднее».

Ответ то ли сочувственный, то ли издевательский, я не понял:

«Ты такая преданная дочь! Потрясающе».

«Страшнее всего думать о том, что будет дальше. У людей с болезнью Альцгеймера меняется даже характер. Мне кажется, с отцом это уже происходит».

«Отправь его в дом престарелых. Ты же говорила, он тебе неродной, зачем самой с ним возиться?»

Собеседник на этом не остановился. Написал ещё, что Ынхи не стоит мучиться чувством вины, поскольку отец всё равно не будет ничего помнить.

Ынхи на это ответила:

«Даже если у человека пропадает память, чувства у него всё равно остаются».

Чувства остаются. Чувства остаются. Чувства остаются. Я весь день повторял эти слова.

Думаю, мою жизнь можно условно разделить на три части. До того момента, как я прикончил отца, – детство. Молодость и зрелые годы, которые я провёл, убивая людей. И нынешний спокойный период старения, без убийств.

Ынхи – олицетворение этой последней части моей жизни. Или как бы это получше сказать… Ынхи – мой талисман? Открывая по утрам глаза и видя Ынхи, я не испытывал потребности возвращаться к прошлой жизни, в которой всё время выискивал новую жертву.

По телевизору показали, как в таиландском зоопарке у львицы случилась депрессия из-за того, что она потеряла приплод. Не ела, почти не вставала с места. Работник зоопарка, переживавший за львицу, подбросил ей в клетку поросят. И львица начала их кормить и заботиться о них, как о собственных детёнышах. Очень похоже на нашу с Ынхи историю.

Пропал аппетит. Когда жую, начинается тошнота. Однажды захотел что-то съесть, но забыл, как это называется. Ничего не хочу делать. Меня тянет выпить и покурить, хотя я всю жизнь воздерживался от алкоголя