Теперь ты меня видишь - Болтон Шэрон
— А ты все упорствуешь, да?
— Эта информация через пару часов станет достоянием общественности.
— Ладно. Да, вскрытие сделали утром. В присутствии детектива-инспектора. Окончательный результат будет готов позже, но время смерти совпадает с твоими показаниями, а причиной смерти стала потеря крови. Кто она такая, никто не знает. В розыск вроде бы никто не объявлен. Ее фотографию сегодня вечером покажут в новостях, вдруг кто-то откликнется. Теперь довольна?
— Ты хочешь сказать, что сегодня вечером по общенациональному каналу покажут фотографию трупа?
Не веря собственным ушам, я представила детей, которым придется в ужасе смотреть на свою мать с перерезанным горлом.
— Да не фотографию, глупышка. Портрет. Художник в морге как раз ее сейчас рисует.
Стеннинг заехал на стоянку льюисхэмского отделения полиции.
— На ней побрякушек было на несколько тысяч фунтов, а в сумке еще и наличные. Так что мотив ограбления сразу можно отмести. Инспектор говорит, что главное сейчас — выяснить, кто она такая и что она там делала. Тогда мотив станет очевиден. Всем кажется, что это дело на денек-другой. А-а, еще… С орудием преступления что-то нечисто, но Таллок на этот счет особо не распространялась.
В кабинете, где базировалась опергруппа Даны Таллок, было многолюдно. Я замерла у открытой двери, не решаясь войти. На белый экран на стене проецировалась карта района. Таллок стояла у экрана, а рядом столпилось еще человек десять: кто-то сидел, кто-то стоял, облокотившись на стол. И тут я поймала на себе взгляд, откуда-то с противоположного конца. Загорелая кожа, бирюзовые глаза, один — с лопнувшими сосудиками. Только этого мне, конечно, и не хватало.
13
Через пару минут совещание закончилось. Люди стали разбредаться по своим делам. Некоторые кивали мне в знак приветствия, а Гейл Майзон даже оторвалась от надкушенного яблока, чтобы улыбнуться лично мне.
— Лэйси, как поживаете?
Таллок жестом попросила меня войти и указала на стул. Выглядела она усталой. Под глазами залегли тени, макияж почти полностью стерся. Джосбери восседал на столе с таким видом, будто все это здание принадлежало ему безраздельно.
— Спасибо, хорошо.
Если я сосредоточусь на Таллок, подумала я, то смогу устоять перед соблазном взглянуть на мужчину у нее за спиной.
— Выспалась? — спросил Джосбери.
Мы обе его проигнорировали.
— Лэйси, я попросила перевести тебя в другое отделение, пока мы не закроем это дело, — сказала Таллок. — В северный район. Я понимаю…
— Что?! — выпалила я и тут же себя одернула. — Извините, мэм, но вы же не хотите сказать…
— Боюсь, у меня не было выбора, — перебила она меня. — Ты — важный свидетель, и если вчера тебя видел кто-то, кому не стоило попадаться на глаза, то я хотела бы обеспечить тебе безопасность.
— Я не могу уйти из Саусварка, — сказала я. — Та свидетельница, о которой я вам рассказывала, приходила в участок сегодня утром. Мы с ней постепенно сближаемся. Возможно, я смогу убедить ее подать заявление.
В глазах Таллок на одну секунду словно вспышка сверкнула.
— Мы проследим, чтобы твое дело передали…
— Но она мне доверяет, — заговорила я, стараясь не частить. — Во всяком случае, больше, чем раньше. Она ужасно напугана. Если я сейчас ее брошу, она воспримет это как предательство.
— Я понимаю, — вздохнула Таллок, — но вчерашнее убийство в списке наших приоритетов находится выше.
Надо соглашаться. Молча. Какая разница, к какому участку я буду прикреплена? Да и вообще, я девушка скромная, лодку не раскачиваю.
— Ее изнасиловали пятеро парней. И теперь ей кажется, что следующей жертвой станет ее двенадцатилетняя сестра. Мать бóльшую часть времени проводит под кайфом, и девочек некому защитить.
Зеленые глаза Таллок вмиг оледенели.
— Решение уже принято, Флинт. Смирись.
Она встала и, повернувшись ко мне спиной, пошла в другую сторону. Но ее остановил мужской голос.
— Погоди, Талли. А почему бы ее не перевести сюда?
— Что?
— Сюда. — Джосбери говорил у меня из-за спины. — Отсюда и до Саусварка недалеко. Можно будет не бросать свои текущие дела.
Таллок посмотрела на него как на идиота.
— Она и близко не должна подходить к этому делу. Никакой суд не поверит ее показаниям, если выяснится…
— Если бы следователь из твоей команды стал свидетелем убийства, у тебя возникли бы точно такие же трудности. Просто держи дистанцию, вот и все. Близко не подпускай, но и не гони к черту на кулички: ей же, например, надо будет просмотреть записи с камер слежения.
Таллок нахмурилась. Мышца у нее под левым глазом мелко задрожала.
— На это уйдет несколько часов, не больше.
— На следственном эксперименте она тоже пригодится.
— Да, но…
— К тому же надо ее к психологу сводить, а то еще подаст в суд на всю лондонскую полицию, потребует возмещения морального ущерба. А так все будет гораздо проще.
Таллок смерила его долгим взглядом и сказала:
— Марк, можно тебя на минутку?
Он слез со стола и пошел вслед за ней, но остановился на полпути и взглянул на меня. Ничто не ускользнуло от его внимания: ни мои башмаки на шнурках, ни светлые чиносы, которые я всегда покупаю словно на вырост, ни просторная белая футболка. Волосы, как обычно, завязаны незатейливым хвостом. Очки в черной оправе. Ни макияжа, ни украшений. Я всегда так хожу на работу.
— Презентабельный видок, — только и сказал он.
— Марк!
Терпение Таллок явно было на пределе. И последнюю каплю мог добавить любой из нас. Не сказав больше ни слова, Джосбери подошел к ней, и они вместе вышли из кабинета.
Обождав две минуты, я тоже вышла. Мне срочно нужна была доза кофеина. Не дойдя пары шагов до кофейного автомата в конце коридора, я замерла.
Низкий голос с отчетливым южнолондонским акцентом стал уже знакомым до боли. Джосбери стоял совсем рядом, буквально за углом.
— Я одно хочу сказать: приглядывай за ней. А для этого ей лучше находиться поближе. Я же тем временем наведу справки.
— И это никак не связано с тем фактом, что она очень привле…
Джосбери оборвал Таллок на полуслове.
— Скажем так: я, как известный паук, не прочь заманить ее в свою паутину. — Я с трудом расслышала эту фразу сквозь бульканье аппарата. — Сделай мне одолжение, детка. Пожалуйста.
Я вернулась в диспетчерскую — ждать. Кроме меня, там никого не оказалось. Если меня переведут в Льюисхэм, я смогу поддерживать связь с Роной и наблюдать, как разворачиваются события. Эта женщина, в конце концов, умерла, держа меня за руку. Ничего удивительного, что меня разбирает любопытство. С другой стороны, мне совсем не хотелось работать в окружении людей, которые знали, какой жестокий промах я вчера допустила. И как относиться к Джосбери и его выходкам, я тоже пока не понимала.
Я села за стол и, введя пароль удаленного доступа, открыла сайт лондонской полиции, после чего выбрала закладку «СО10».
Как выяснилось, название им уже поменяли: теперь они назывались «отдел специальных методов расследования», или ОСМР10. В разговорной речи, тем не менее, закрепилось устаревшее СО10. Я где-то читала, что отдел был сформирован еще в шестидесятые годы для сбора информации об организованной преступности и криминальных авторитетах. Если верить сайту, развитие технологий помогло этому отделу стать мировым лидером среди служб, работающих под прикрытием.
И я привлекла внимание одного более-менее высокопоставленного сотрудника этого отдела. Блестящий результат, что тут скажешь.
Час спустя симпатичный чернокожий парень из команды Таллок пригласил меня на просмотр записей с камер слежения. На вид ему было под тридцать, представился он Томом Барреттом. Миновав внутренний дворик, мы перешли в соседнее крыло, а точнее — в крохотную комнатку без окон, зато с телевизором. В течение трех часов я наблюдала за бесконечным движением людей и автомобилей возле жилищного комплекса, где произошло убийство. Я даже себя увидела — свой черный «гольф», сперва едущий по Камбервелл Нью-роуд, а потом ныряющий на парковку.
