Роберт Кормер - Ломбард шкур и костей
— Надо полагать, что у меня были бессонные ночи, или этим утром я проснулся, не помня всех ужасов, случившихся с ними — с теми, кто пострадал от рук убийц. И все это, надо полагать, я выслушиваю в процессе допросов. Но вы, наверное, учились жить в изоляции, где была страшная ложь.
Что такого он себе позволил с этой молодой женщиной, чего бы не позволил с Лотой?
— И эти ужасы священник может простить, — продолжил он. — Прощение грехов и возвращение покаявшегося на его путь с уже чистым сердцем. Я же могу это только выслушивать и обращать признание в обвинение, пустив все это по совсем другим рельсам.
— До следующего дела и следующего расследования.
Он кивнул, согласившись с замечанием.
— Вам этого достаточно?
«Ты — то, чем занимаешься», — подумал он. — «А, может, я — что-нибудь еще?»
Лимузин резко сместился в сторону, и они вместе с Сарой Доунс если не столкнулись друг с другом, то уж точно коснулись плечами. Тонкий аромат ее духов попал ему в нос: запах усыпанной листьями поляны. Эхо давно забытой старой песни проснулось у него в сознании.
— Извините, — прозвучало в репродукторе. — Собака перебегала дорогу…
Сара Доунс откинулась на спинку сидения, послав Тренту бледную улыбку.
— Наверно, я вам очень долго завидовала, — сказала она. — Мне хотелось стать экспертом, как квалифицированный… — ее голос прервался.
— Но сейчас вы в этом не уверены, — предположил он.
Она снова посмотрела на него, но ничего не сказала.
Что он увидел в этих ее глубоких, карих глазах? Жалость, наверное, или отвращение? И задал себе вопрос: что из этих двух вещей должно быть хуже?
Неизмеримая печаль снова оседлала его вместе со знакомым ему истощением, похожим на старый изношенный костюм.
Лимузин продолжал нестись по шоссе, ведущему в Монумент.
---Лейтенант Брекстон поприветствовал Трента у двери служебного входа в управление полиции. Как только представился, Трент пожал его жесткую, жилистую руку. Брекстон был высоким и худым: все под острым углом — скулы и подбородок, плечи — будто лезвия под белой рубашкой и пятна пота подмышками.
— Мы рады вас увидеть, — сказал Брекстон голосом таким же оживленным, как и его рукопожатие. — Не будем тратить время впустую. Надеюсь, Сара Доунс заполнила все информационные бреши.
Брекстон ни о чем не спрашивал, да и ситуация не требовала ответов.
Они оба благодарно кивнули Саре, и она незаметно удалилась.
— Приступим, — скомандовал Брекстрон, резко отвернувшись в коридор.
Трент не любил ни спешку, ни промедление. Брекстон остановился и оглянулся на него через плечо и сказал:
— Сенатор будет рад услышать ваше слово.
В тот же момент в коридоре появился сенатор. Он выглядел так, будто только что сошел с политической карикатуры: копна светлых волос, задранный к верху нос, широкая улыбка, обнажившая прямые сверкающие зубы. Он будто парил в воздухе власти, отвергая все преувеличения.
Трент ожидал излишне живые сердечные объятия, но сенатор Гибонс всего лишь затряс руками, что его удивило.
— Слава богу, вы с нами, — сказал он на выдохе. — Подозреваемый уже здесь, и мы знаем, что вы преуспеете. Весь наш городок ждет, когда дело сдвинется с мертвой точки, близкие девочки расстроены, — он начал колебаться, хмуриться, а затем добавил: — И я тоже, — очевидно он имел в виду дружбу его внука с жертвой преступления. — Мы рассчитываем на вас, Трент, и я буду до бесконечности вам обязан, если у вас все получится. Ваш билет будет на лучшие места в партере.
Сенатор сделал паузу.
«Чтобы усилить драматический эффект», — подумал Трент.
— Мое слово имеет вес, — добавил он.
Трент не сомневался в силе его обещаний. В любом случае это было не обещание, а расследование, в которое был вовлечен сам сенатор.
Брекстон, который молниеносно оказался рядом с сенатором, сказал:
— Позвольте показать вам кабинет.
Трент почувствовал, как его пульс участился. В нем ожил его старый энтузиазм в деле добычи признаний, погони за правдой и расшифровки уверток допрашиваемого от ответов.
Кабинет, в который привел его Брекстон, оказался вполне подходящим для допросов: маленьким, неопрятным и нагнетающим клаустрофобию, без окон и с освещением, не дающим теней. На столе не было настольной лампы. Грубый свет шел прямо от свисающей с потолка «голой» лампочки. К тому же, в это помещение не был подведен кондиционер. Пойдя в кабинет, Трент почувствовал исходящее от лампочки тепло. Два стола занимали большую часть объема маленького, угрюмого кабинета с низким потолком, так что Трент и подозреваемый должны были располагаться донельзя близко. Их колени чуть ли не должны были соприкасаться, когда они сядут друг напротив друга на жесткие металлические стулья. Все это было важно, чтобы держать допрос под контролем, и чтобы допрашиваемому было не слишком комфортно в тесном и душном пространстве.
— Подходит? — нахмурившись, спросил Брекстон.
«Стало ли ему легче?» — подумал Трент.
— Подходит, — эхом ответил он. — То, что нужно.
— Лишний стол для того, чтобы было еще теснее.
— Замечательно.
— Можете заметить, что один стул выше другого, как вы и просили. Хотите что-нибудь выпить или перекусить?
— Нет. Спасибо. Расслабляться некогда.
— Хорошо, — удовлетворенно вздохнув, сказал Брекстон.
— Каким временем я располагаю?
— Его мать немного сомневалась, но серьезного недоверия с ее стороны не было, — сказал Брекстон, навалившись на дверной косяк. Уже было видно, что он расслабился. — Его отец вернется только завтра. Я сказал, что у вас это возьмет не менее трех часов.
— А что другие молодые люди?
— Трудно угадать, сколько времени займет допрос каждого из них. Может быть, на каждого из них где-то по часу. Не знаю. Чем быстрее у вас все это пройдет, тем лучше.
— Зависит, конечно, от многого.
Еще раз оглядев комнату, Трент вздохнул: Карл Ситон, Келифер, а теперь этот несовершеннолетний — и все за одну неделю. Но с двенадцатилетним мальчишкой, казалось, все должно быть проще. Он подумал о сенаторе Гибонсе, и о том, что тот сказал: «Ваш билет будет на лучшее место в партере», — и это требовало от Трента немалых сил и удачи. В последнем он нуждался как никогда.
— Введите подозреваемого, — сказал он.
---Прежде, чем войти, мальчик остановился в дверях. Узкая грудь, худощавые плечи, черные, аккуратно причесанные волосы, скомканная на поясе синяя в клеточку рубашка со стоячим воротником.
Трент вообразил себе его мать, которая тщательно проинспектировала своего сына перед тем, как тот отправился в управление полиции. Она, наверное, проверила, чисто ли у него за ушами, и пострижены ли ногти. Проверяя свои ногти, прежде чем подать кому-нибудь руку, Трент подумал о том, что ногти — чему-либо не доказательство, хотя и могут оказаться деталью. Все состоит из деталей.
Трент дал ему знак, что тот может войти. Мальчик сделал шаг и остановился. Голубые глаза блестели на ярком свете. В них появился некоторый испуг, что было ожидаемо, вспышка удивления, но не подозрение. Трент был экспертом по определению подозрения в свой адрес.
Сделав улыбку и подняв руку, он пригласил мальчика, будто обещая нечто еще не заслуженное.
— Ты Джейсон? — не назвав его фамилию, он придал словам нотку близости, но для себя используя степень власти, представившись только по фамилии. — Я — мистер Трент.
Ловким жестом он посадил мальчика на стул, который был ниже. Сам Трент сел напротив него так, чтобы поначалу не было заметно, что его стул выше, чтобы это не сразу дошло даже до подсознания подозреваемого.
— Я очень признателен, Джейсон. Твоя помощь нам нужна как никогда. И мы постараемся, чтобы все было как можно короче и яснее, и по возможности безболезненно для нас обоих. Я буду рад, если ты что-нибудь знаешь о том, кто мог совершить столь ужасное преступление, — голос Трента был мягким и непринужденным.
Мальчик кивнул.
— Надеюсь, что смогу помочь всем, чем только можно.
Его первые слова. Правильные интонации в голосе. Небольшой глоток прежде, чем ответить. Легкое движение рук, в котором не наблюдается защита.
— Я знаю.
Джейсон окинул помещение беглым взглядом, чтобы просто с ним ознакомиться.
— Извини за то, что здесь так тесно, — продолжил Трент. — Остальные помещения заняты, и мы работаем здесь.
Использовав слово «мы», Трент хотел, чтобы мальчик прочувствовал это, как «вместе», как «партнеры», «сотрудники».
Снова кивнув, Джейсон начал выглядеть так, будто он расслабился, развернулся на стуле боком.
Трент нажал на кнопку записи.
— Для ясности: наш разговор будет записан. Это приемлемо, Джейсон?
