Хуан Рамон Бьедма - Рукопись Бога
Равнодушно взглянув на таблицу, Ривен переключился на салат, а его собеседник приступил к неспешным объяснениям.
– Изначально мое задание состояло в том, чтобы разыскать каждого из пяти священников, забрать чемоданы, которые они хранили последние пятьдесят лет, все надежно запечатанные и совершенно одинаковые, и отвезти их в Аталайю. О каждом из пяти мне известно лишь то, что удалось выяснить сегодня утром и занести в компьютер.
– А теперь все усложнилось.
– Вы сами видели. Нападение на меня, убийство бедняги Дамасо, исчезновение чемодана, который он хранил… Похоже, существует некая сила, которая стремится завладеть содержимым чемоданов и ради этой цели не остановится ни перед чем. С другой стороны, даже если я смогу собрать четыре чемодана, мне все равно придется искать пятый. А я понятия не имею, с чего начинать.
– А то, что лежит в чемоданах, стоит, надо полагать, недешево.
– Я вас уверяю, их содержимое не удастся продать ни на одном аукционе. Его ценность скорее, как бы сказать… Символическая. Но это не значит, что на свете нет людей, готовых отдать за эти чемоданы все до последнего цента. На самом деле я толком не знаю, что в них хранится. Я всего лишь исполнитель. Такова предсмертная воля моего дяди кардинала Тертулли, которую я не смею нарушить. – Альваро надолго замолчал, а когда заговорил вновь, то казалось, что он обращается не к собеседнику, а в пространство. – Нам противостоит могущественный Орден, способный на все. Равновесие слишком хрупко. Ставки в игре чересчур высоки. На кону жизнь каждого из нас. Всего человечества. И верующих, и атеистов. – Альваро снова сделал паузу, не решаясь произнести самое главное. – Кроме того… Есть еще одна сила, которая действует за спиной у обоих игроков. Сила никому не подконтрольная.
Стоило Альваро замолчать, и в тишине пустого зала внятно зазвучал голос безвестной радиостанции. Диктор говорил о «резне святого Игнатия». Ривен понял, что речь идет о иезуитской семинарии святого Игнатия Лойолы, но не сумел расслышать, что там стряслось.
– Вот и все, что я могу вам рассказать, – голос Альваро вернул его к реальности.
– Что ж, делайте свое предложение. И не забудьте про бабки.
– Вы не похожи на человека, для которого главное деньги.
– Ошибаетесь. Часов я не ношу, так что скорость, с которой расходуются деньги, для меня единственное мерило времени.
– Что ж, с деньгами проблем не будет. Мне нужен человек, который знает город как свои пять пальцев. Тот, кто разбирается в здешних местах и нравах. И сможет протянуть мне руку помощи в сложной ситуации.
– Тогда я тот, кто вам нужен. Шесть тысяч, как только отыщем чемоданы; три, если не отыщем. В уплату за издержки.
– По-моему, вполне справедливо.
Убедившись, что ему не придется браться за дело в одиночку, Альваро воспрянул духом.
– Того, что я вам рассказал, конечно, недостаточно, но, уверяю, теперь вы знаете больше, чем кто бы то ни было. Нам с вами придется доверять друг другу.
– С чего начнем?
– Пойдем по списку. – Альваро указал на таблицу и компьютере. – Насколько мне известно, Коронадо Баскьер живет в доме двести пять по проспекту Аргентинской Республики. Вы знаете, где это?
– А то. Приятно прогуляться по богатым кварталам.
Ни один из собеседников не сдвинулся с места.
На соседнем столике по-прежнему бубнило радио. В черном оконном стекле отражались силуэты элегантного, но сгорбленного от усталости старика и его крепкого, широкоплечего, но совершенно потерянного спутника. Оба хранили молчание. Оба не торопились возвращаться в город, навстречу тому, что поджидало их в ночи.
9
Комиссар Арресьядо вел машину осторожно. На дворе стояла глухая ночь, и комиссар сам толком не понимал, заканчивается его рабочий день или начинается. Шипение и потрескивание рации почти попадало в ритм дворников, самоотверженно разгонявших дождевые потоки, чтобы сквозь стекло хоть изредка можно было что-нибудь разглядеть.
Вскоре комиссару надоело слушать металлический голос диспетчера и перепалку патрульных, он выключил рацию и на первом же светофоре достал из бардачка нормальный радиоприемник.
Дождь немного утихомирился, и Арресьядо смог без труда разглядеть длинные ноги и короткую юбку молодой особы в соседней лиловой машине. Полицейский лениво скользнул взглядом по ногам, затем посмотрел девушке в глаза, ожидая увидеть ответный интерес. Ну не наивно ли было надеяться, что тип за пятьдесят, с гордо поднятой, но почти лысой головой, седеющими усами, в галстуке с зажимом, каких давно уже никто не носит, и с выражением лица еще более нелепым, чем галстук, вызовет интерес у молоденькой девчонки? Оба воровато отвели глаза и поспешили нажать на газ, едва загорелся зеленый.
То ли виной была усталость, то ли такой уж настал сволочизм, но со времени последнего дня рождения комиссару все реже удавалось увлечь молодую женщину.
По радио начались новости.
«…возможное отделение Ольстера…»
«А сейчас мы возвращаемся к главной новости дня. В нашу редакцию продолжают поступать звонки от слушателей, потрясенных, напуганных и обескураженных так называемой «резней Святого Игнатия». Как известно (мы постоянно обращались к этой теме в предыдущих выпусках), сегодня утром на борту учебного парусника «Святой Игнатий» были обнаружены трупы двадцати двух студентов и двоих преподавателей. Полиции не удалось найти никаких следов того, кто мог совершить это беспрецедентное преступление.
По очевидным причинам, кровавые события в семинарии имели резонанс, вышедший далеко за пределы нашего города; министр внутренних дел взял расследование под личный контроль.
Обратимся к хронике событий.
Согласно источникам в местном руководстве ордена, корабль «Святой Игнатий» был зафрахтован иезуитами двенадцать лет назад и превращен в плавучую семинарию для подготовки будущих священнослужителей. Согласно первоначальному замыслу, работа в команде и возможность познакомиться с другими культурами в сочетании с интенсивным обучением по традиционной для ордена программе должны были дать превосходные результаты.
После годичного кругосветного путешествия корабль стал на якорь в севильском порту, а спустя два дня пришло страшное известие.
Сегодня утром группа семинаристов и преподавателей, вернувшаяся с экскурсии по городу, обнаружила тела двадцати двух студентов, старшего воспитателя и корабельного кока. То есть всех членов экипажа, которые не поехали на экскурсию.
Источник из окружного суда сообщает, что в случае со всеми жертвами modus operandi[5] убийц был одним и тем же: каждому из них перерезали горло очень острым лезвием, предположительно, во сне.
На связь с нами выходит корреспондент, все это время находившийся на месте преступления.
– Говорит Пепа Маркес.
– Да… Пепа, ты нас слышишь?
– Да, Луис Мигель, отлично слышу. Давно стемнело, но на пристани около учебного парусника «Святой Игнатий» до сих пор толпятся люди. Машина скорой помощи только что увезла последнего погибшего, но на месте преступления еще работает следственная бригада. По словам тех, кто поднимался на борт, в кубрике царит Дантов ад. Цитирую дословно: «Повсюду потоки крови». И еще одно важное обстоятельство: никаких следов грабежа. Повторяю, не имеется ни одного свидетельства того, что с борта судна пропали какие бы то ни было ценности. В настоящее время никто не отваживается делать предположения относительно мотивов убийства.
В Севилье по-прежнему дождь.
Портовая зона, в которой пришвартован парусник «Святой Игнатий», оцеплена полицией.
В Батане сегодня поистине зловещая атмосфера.
Мы будем держать вас в курсе происходящего.
– Большое спасибо, Пепа. Верховный магистр мон-сеньор Де Пессоа собрал в Риме международную пресс-конференцию, для того чтобы выразить официальное отношение руководства ордена к произошедшему трагическому событию. Его высокопреосвященство назвал случившееся «атакой не только на иезуитов, но и на всех людей доброй воли в целом, и Церковь в частности».
Мы будем сообщать вам новости по мере их поступления.
А теперь к другим темам.
Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций…»
Комиссар Арресьядо притормозил на очередном светофоре. Рядом вновь остановилась молодая женщина. Комиссару даже в голову не пришло проигнорировать ноги и глаза незнакомки и не пытаться сократить расстояние между их машинами.
10
Ривен, взявший на себя командование «фольксвагеном», без труда отыскал место для парковки на площади Кубы. До проспекта оттуда было рукой подать.
Чтобы защититься от мерзкой измороси, пропитавшей туман, они с Альваро подняли воротники. Вязкая сырость, поднимавшаяся от Гвадалквивира, расползлась по улицам, смешавшись с выхлопными газами, и город сделался похожим на преисподнюю; в этом болезненном мареве ничего не стоило заблудиться.
