Джим Томпсон - Кидалы
– О, вы мне очень нравитесь! Вы так хорошо ко мне относитесь.
– Почему у вас нет постоянной работы? Как так вышло, что вы работаете как вспомогательный персонал?
– Ну… – Кэрол замялась. – Почти в каждой больнице обучают собственных сестер, а я ничего не заканчивала. Потом, постоянная работа, например у врача, требует определенных навыков, которых у меня нет. Часто нужно вести бухгалтерию, уметь стенографировать…
– Понятно. Ну и сколько вы получаете за ваши дежурства? Нормально?
– Обычно я получаю немного, – серьезно сказала Кэрол. – Все зависит от того, сколько дежурств мне дадут, а обычно их по пальцам можно пересчитать. Потом, если регистрируешься как медсестра, надо платить взносы. Но все равно… мне хватает. Когда я больше узнаю и лучше буду понимать английский…
– Ну разумеется. Сколько вам лет, Кэрол?
– Двадцать семь.
– О! – удивилась Лилли. – Я бы и не подумала.
– Я ощущаю себя гораздо старше. Как будто жила вечно. Да, мне двадцать семь.
– Ну хорошо. А друг у вас есть? С кем-нибудь сложилось? Нет? – Лилли подумала, что это тоже странно. – Послушайте, у такой девушки, как вы, от ухажеров, наверное, отбою нет.
Кэрол покачала головой; она выглядела очень важной и оттого немного смешной. Она снимает меблированную комнату и не может достойным образом принять молодого человека. Ко всему прочему, у нее нет четкого графика и она должна выходить на работу, когда вызовут, а при такой ситуации невозможно что-то планировать или брать на себя какие-то обязательства.
– И еще, – краснея, закончила она, – молодые люди пытаются делать некоторые вещи. Они… часто я очень смущаюсь.
Лилли слегка кивнула, чувствуя странную нежность к этой девушке. В ней было что-то настоящее, то, что существовало в иной реальности, в светлом и честном мире. Возможно, при иных обстоятельствах Лилли тоже могла бы стать прямодушной и честной – и настоящей, как Кэрол. Но, мысленно покачала она головой, к лешему все это.
Она такая, какая есть, и Рой стал таким, какой есть. С этим ничего не поделать, даже если бы и захотелось что-то изменить, но, возможно, было еще не поздно…
– Наверное, вы удивлены, что я сую нос не в свои дела. Вот все выспрашиваю про вас, – сказала Лилли. – Дело вот в чем. Я боюсь говорить, что с сыном все будет в порядке, боюсь сглазить…
– Я уверена, что он поправится, миссис Диллон…
– Не надо! – резко сказала Лилли и постучала по деревянному столу. – Сглазите. Скажем так: когда – и если – он выйдет из больницы, мне бы хотелось, чтобы вы еще некоторое время за ним ухаживали. В смысле, у меня дома. Как вам такое предложение?
Кэрол с готовностью кивнула, глаза ее загорелись. Уже больше двух недель она работала у миссис Диллон; никогда раньше ей не приходилось так долго служить у одного человека. Вот будет здорово, если она вправду и дальше сможет работать у миссис Диллон и ее славного сына.
– Вот и отлично! – сказала Лилли. – Значит, договорились. Теперь мне нужно бежать… Вы что-то хотели?
– Я просто хотела узнать, – смутилась Кэрол. – Я думала, вдруг мистер Диллон не хочет, чтобы я работала. Он всегда очень добр, но… – Она замолчала, не зная, как выразить то, что она имела в виду, не переходя границ приличия.
Лилли озвучила ее мысль:
– Имеете в виду, что Рой злится на меня? Что бы я ни делала, он всегда сделает наоборот, просто потому, что я так делаю.
– Нет, я не то имела в виду. Вернее, не совсем это. Я хотела сказать…
– Примерно то же самое. – Лилли улыбнулась, делая вид, что ее это не заботит. – Не беспокойтесь, дорогая. Вы работаете на меня, а не на него. Я все делаю ради его блага, поэтому не страшно, если поначалу он будет немного дуться.
Кэрол кивнула, хотя у нее не было такой уверенности. Лилли поднялась со стула и стала надевать перчатки.
– Пусть это пока будет между нами, – сказала она. – Кто знает, может, Рой однажды сам попросит об этом.
– Как скажете, – пробормотала Кэрол.
Они подошли к выходу из столовой. Лилли направилась к выходу, а Кэрол поспешила в палату своего пациента.
Сестра, которую она заменяла, ушла, как только они сняли все необходимые показания и занесли в лист наблюдения. Рой лениво улыбнулся Кэрол и сказал, что она очень плохо выглядит.
– Вам надо в постель, мисс Роберг, – сказал он. – Могу потесниться.
– Нет, мне не надо! – гневно покраснела Кэрол. – И вам не надо.
– Вам точно надо. Я видел девушек, которые выглядели вот как вы сейчас. Только постель могла привести их в божеский вид.
Кэрол непроизвольно хихикнула, хотя чувствовала себя не в своей тарелке. Рой строго сказал, что не следует смеяться над такими вещами.
– Будьте паинькой, а не то никакого поцелуя на ночь. И вам будет стыдно за плохое поведение.
– Не будет! – Кэрол покраснела, отвернулась и хихикнула. – Перестаньте!
Через пару минут Рой перестал откалывать шуточки. Казалось, ей действительно не по себе, к тому же и сам он не чувствовал желания шутить.
Слева от кровати на металлической подставке висела капельница с кровью, похожей на сироп. Из капельницы выходила трубка, которая подсоединялась к длинной тонкой игле, торчавшей из его руки. Справа на такой же подставке висела капельница с солевым раствором, подсоединенная к вене на его правой руке. Кровь и вода поступали в него с тех пор, как он попал в больницу. Постоянно лежа на спине с вытянутыми вдоль тела руками, он почти все время страдал от боли, испытывая облегчение лишь тогда, когда его тело и руки теряли чувствительность. Иногда он с удивлением думал, стоит ли жизнь таких мучений, но мысли его были ироничны и даже саркастичны.
Он долго смотрел смерти в лицо, и она ему не понравилась.
Он был очень рад, что выжил.
Теперь, когда ему ничего не угрожало, он жалел лишь об одном – что именно Лилли спасла ему жизнь. Она была единственным человеком, которому он не хотел быть ничем обязан, а теперь он был обязан ей всем, и этот долг – невозвратен.
Он обдумывал ситуацию. Истинной причиной того, что Рой поборол смерть, конечно, могло быть его невероятно крепкое здоровье, удивительная воля к жизни. Да и врачи говорили почти то же самое. Наука не допускала, что человек с таким кровяным давлением и таким гемоглобином мог выжить. А его показатели поначалу были гораздо ниже критической отметки. Без всякой помощи он пытался выжить самостоятельно еще до того, как что-то было сделано. Так что…
Так что ничего. Ему срочно нужна была помощь, и Лилли вызвала врачей. Мойра ничего не видела, и сам он не замечал – заметила только Лилли. И откуда, интересно, у него взялось столько душевных и физических сил, чтобы продержаться до прихода врачей? Взял в долг у чужих людей? Ха-ха.
Как ни верти, он был обязан своим спасением Лилли. И Лилли, бессознательно или осознанно, делала так, чтобы он никогда этого не забывал.
В своей вкрадчивой кошачьей манере она напустила на Мойру Лангтри такого страха, что та после пары визитов прекратила навещать Роя. Она звонила каждый день, давая понять, что беспокоится о нем, но в больнице больше не показывалась. И Лилли частенько удавалось застать его во время этих разговоров, после чего Рой начинал что-то односложно ронять в трубку.
Лилли явно стремилась рассорить их с Мойрой. Но ей этого было мало. Она выбрала для него дневную сиделку, которая была заботливой, умелой, но страшной, как грязный забор. А потом, для контраста, наняла ночную, да такую красотку, которая привлекла бы его, даже если б Лилли не расчистила для нее дорогу.
Он прекрасно видел, что происходило вокруг. Повсюду он натыкался на следы деятельности его матери. Но что он мог с этим поделать? Сказать, чтобы она убиралась к чертям со своей заботой и оставила его в покое? К примеру, так: «Ты спасла мне жизнь, но это не значит, что только поэтому у тебя на меня есть какие-то права».
Вошел врач, веселый молодой человек – не тот доктор, который приехал к Рою в гостиницу, потому что Лилли отказалась от его услуг с самого начала. Позади него санитар катил металлическую тележку. Рой посмотрел на содержимое тележки и застонал:
– Нет, только не это!
– Хотите сказать, это вам не нравится? – рассмеялся врач. – Он, наверное, шутит, а, сестра? Он ведь обожает этот зонд!
– Прошу вас, – укоризненно нахмурилась Кэрол. – Это не смешно.
– Да ладно, этот парень – кремень! Давайте, быстрее начнем – быстрее кончим.
Санитар ухватил его с одной стороны, придерживая внутривенную иглу. Кэрол держала другую иглу, ее рука замерла над чашей с кубиками льда. Доктор взял гладкую резиновую трубку и просунул ее Рою в нос.
– Теперь спокойно, приятель. Лежи тихо, или иголки из рук вылетят.
Рой пытался лежать спокойно, но не мог. Когда трубка проходила через дыхательные пути и дальше вниз по пищеводу, он дергался и пытался сопротивляться. Он давился, глотал воздух и вырывался из рук Кэрол и санитара. Доктор весело ругал его, а Кэрол прикладывала к его губам кубики льда.
