Филип Фармер - Образ зверя
— К кому мне обратиться?
Охранник торопливо объяснил, как найти директора. Чайлд вошел в госпиталь и сразу понял, что, хотя его помощь может пригодиться, ему придется приложить немало усилий, чтобы ее предложить.
Все коридоры больницы были забиты людьми, которых переносили сюда из приемного покоя после оказания им первой помощи. Там же толпились родственники раненых и те, кто, как и Чайлд, пришли сюда, чтобы предложить свои услуги.
Приемная директора тоже была переполнена. Сквозь толпу невозможно было пробиться. Он спросил крайнего, сколько времени он уже ждет своей очереди поговорить с кем-нибудь из руководства.
— Один час и десять минут, мистер, — с раздражением ответил тот.
Чайлд развернулся, чтобы уйти.
Он уже решил пойти домой и подождать, пока не восстановится хоть какой-то порядок (словно существует в этой ситуации такое понятие, как порядок!), но остановился. Около входной двери стоял Гамлет Еремейа с белой повязкой на голове. Вначале Чайлду показалось, что это тюрбан, потому что в последний раз, когда он видел Еремейю, тот расхаживал в тюрбане, украшенном блестящими шестиконечными звездами. Но на этот раз на нем была повязка, алое треугольное пятно украшало ее на манер кокарды. Мефистофельские бородка и усы отсутствовали. Одет Еремейа был в белые парусиновые брюки, коричневые сандалии и засаленную футболку с девизом: «NOLI ME TANGERE SIN AMOR»
— А, Чайлд! — улыбаясь, закричал он и тут же скривился, словно ему было больно улыбаться.
Чайлд протянул для рукопожатия руку.
— Ты протягиваешь мне руку с любовью?
— Я рад тебя видеть, Хэм, — сказал Чайлд.
— Мы сумеем пережить это время?
— Мы переживем любое время и это тоже.
— Возлюбим же друг друга! Чайлд кивнул:
— Что происходит? Что ты тут делаешь? Слушай, несколько часов назад я пытался до тебя дозвониться, а когда мне это не удалось, я даже подумывал о том, чтобы приехать к тебе. И вот ты здесь.
— Совпадение! — рассмеялся Еремейа, пожимая Чайлду руку — Мои жены настояли, чтобы мы уехали из города Я им говорил, нужно переждать день-два, пока дороги очистятся К тому времени и смог, может, прекратится. Они меня не послушали. Они рыдали и вели себя ну просто ужасно. Вымотали мне все нервы. Слезы хороши тем, что смывают кислоту с глаз, но они разъели не хуже кислоты мне нервы, и я не выдержал и согласился. Правда, я их предупредил, что они ищут приключений на свои задницы и что если мы влипнем в историю, то пусть они меня не обвиняют Они тут же вытерли слезы, собрали вещи, и мы поехали. У Шейлы всегда при себе маленький молитвенный барабан, а Люп угостила нас травкой, так что мы катили по улице в развеселом, скажу тебе, настроении. Когда на перекрестке загорелся красный свет, я, как законопослушный гражданин, остановился. Но ехавший следом за мной сын Адама, очевидно, потерял разум. По его мнению, я должен был проскочить на красный свет Его душа трепыхалась от страха. Он мне посигналил, а когда я не прыгнул по его команде, как собачка через обруч, и остался на месте, он выскочил из машины, вытряхнул меня наружу и принялся колотить моей головой о дверцу Разбил мне голову и едва не превратил в идиота. Естественно, я не сопротивлялся. Я действовал по библейскому завету — подставь другую щеку.
Мы все почему-то оказались на соседней полосе, и, поскольку идущие по ней машины не собирались останавливаться, Шейла выскочила и, оттолкнув парня, втащила меня в машину У Шейлы тот еще характер, прости ее Господи Парня сбили, его отбросило прямо к нам в машину. За рулем сидела Шейла, а Люп пыталась выпихнуть парня наружу Он валялся на заднем сиденье, а его ноги волочились по асфальту. Я ее остановил и сказал Шейле, чтобы она отвезла нас в больницу Что она и сделала, правда с неохотой. Я имею в виду, что она не хотела брать с собой парня. И вот мы здесь. Мою голову перевязали, а Шейла и Люп сейчас помогают сестрам на втором этаже. Я к ним присоединюсь, когда немного приду в себя.
— А что случилось с тем парнем? — спросил Чайлд.
— Он без сознания лежит где-то на матрасе на втором этаже. Несчастная душа пускает кровавые пузыри. Шейла заботится и о нем тоже. Она раскаивается, что его толкнула. Нрав у нее — вспыльчивый, но в душе она всей любит.
— Я собирался предложить свою помощь, — сказал Чайлд, — но я не могу часами стоять в очереди Кроме того…
Еремейа спросил, что означает это «кроме того», и Чайлд с готовностью рассказал ему о Колбене и о фильме Еремейа был потрясен. Он, оказывается, слышал кое-что об этом по радио. Газет он не получал уже несколько дней, так что не знал подробностей.
Чайлду нужен кто-нибудь с большой библиотекой о вампирах и способный разобраться в темных закоулках души?
Прекрасно! Он знает как раз такого человека. И он живет всего лишь в шести кварталах отсюда. Если у кого и есть нужные материалы, так это Вульстон Хипиш.
— А разве он не уехал, как другие, из города?
— Кто, Вулли? Только не он! Ничто — разве только угроза атомной бомбардировки — не заставит его оставить свою коллекцию. Не беспокойся, он дома. Но есть одна проблема. Он не любит нежданных гостей, с ним надо предварительно договариваться по телефону о времени визита. Даже его лучшие друзья, за исключением, может быть, Нимминга Роддера, должны созваниваться с ним заранее. Сначала нужно ему позвонить и спросить разрешения прийти. Если он не ждет гостей, он обычно не реагирует на звонки. Но он знает мой голос, я ему покричу через дверь.
— Роддер? Что-то припоминаю… Ну конечно! Знаменитый писатель и сценарист! Вампиры, оборотни, симпатичные девочки, оказавшиеся в отвратительном особняке на вершине холма, — такого сорта вещицы. Это он — автор сценария к сериалу «Земля теней», так?
— Пожалуйста, Чайлд, не говори о нем ничего в присутствии Вулли, если ты только не собираешься его хвалить. Вулли преклоняется перед Ниммингом. Он, конечно, не бросится на тебя с кулаками, но будь уверен, просто не станет тебе тогда помогать.
Чайлд переминался с ноги на ногу и кашлял. В душе его шла борьба. Ему хотелось остаться здесь и помогать людям, но еще больше ему хотелось продолжить расследование В сущности, здесь от него будет немного толку, по крайней мере в ближайшее время И у него было предчувствие, только предчувствие, но в прошлом оно никогда его не подводило; где-то там, в темной глубине, что-то подергивало его, будто рыбку, пойманную на крючок.
— Я постараюсь ему позвонить, но если… — Он положил руку на худое плечо Еремейи.
— Бессмысленно, Геральд Телефоны не работают. Но я тебе помогу Я проведу тебя к Вулли Я здесь случайно, и мне не нравится смотреть на этих искалеченных. Подожди минутку, я только сообщу своим женщинам, куда я пошел.
Чайлд ждал, когда он вернется. Ничего не оставалось, кроме как наблюдать за происходящим вокруг. Вскоре ему. стало ясно, почему Еремейе так не терпится покинуть это место. Кровь, стоны и плач были непереносимы. Но хуже всего был кашель. Громкие лающие звуки пробуждали глубоко похороненный гнев. Он вспомнил постоянный кашель Сибил. Этот кашель особенно раздражал его, когда они ели и занимались любовью. И, очевидно, способствовал их разводу не меньше, чем все остальное. Или он только так думал.
Еремейа, казалось, катился сквозь толпу. Он взял Чайлда за руку и вывел на улицу. —
Было три минуты после полудня. Солнце казалось желто-зеленым перекошенным шаром. Человек, находившийся на расстоянии ста футов от них, представлялся темной колышущейся фигурой. Когда они шли, за ними тянулись ленты смога, предметы и люди казались то удлиненными, то укороченными. Иллюзия, не более того, поскольку смог не двигался. И ни малейшего даже намека на ветерок. Казалось, жар просачивался вниз, скользил как обезумевший акробат по зелено-серым волокнам, а затем растекался, обволакивая людей.
Спина, лицо и подмышки Чайлда были влажными от пота, но и эта влага не приносила облегчения. Его ноги и промежность также потели. Он сожалел, что у него нет полотенца и плавок. И все-таки здесь было лучше, чем в госпитале. Тяжелый запах потных и напуганных людей < был не очень заметен на фоне стонов и страданий. Теперь Чайлд неожиданно обнаружил, что от Еремейи, который, хотя и был хиппи, остался большим чистюлей, тоже воняет. Запах, исходивший от него, был причудливой смесью табака, марихуаны, ладана, дерьма, пота и выходящего с этим потом смога.
Еремейа посмотрел на Чайлда, закашлялся и с улыбкой сказал:
— От тебя тоже несет, как от двухнедельного утопленника, прости мне это сравнение.
Чайлд, пораженный этим замечанием, промолчал. Еремейа не раз проявлял способности к телепатии. Тем не менее могло быть и другое объяснение, — то, в которое ему не хотелось бы верить. Еремейа мог догадаться, о чем думает приятель, по выражению лица, хотя, по мнению Чайлда, его лицо всегда оставалось бесстрастным.
Детектива не оставляло преотвратное ощущение, что они идут по какому-то туннелю. Чайлд был счастлив, хотя в глазах жгло, а в легких поскрипывало. В действительности ему вовсе не хотелось превращаться в больничного санитара. Ему хотелось оставаться идущей по следу гончей.
