Т. Паркер - Безмолвный Джо
Все. Хватит, хватит.
"Ты убил его, ты убил его, ты..."
Прорываясь сквозь этот внутренний крик, я пытался размышлять. И вот к чему я пришел: я не рассказал Сэмми, что за этими событиями стояло. Не думаю, чтобы Сэмми догадывался, что это должно было случиться. Для него это стало не меньшим сюрпризом, чем для самого Уилла.
Настоящим сюрпризом была для него и Саванна. Судя по его пустому взгляду, когда я первый раз спросил его о ней, Сэмми что-то скрывает. Что-то такое, что опасается мне сразу выдать. И что-то крайне важное для меня.
Непостижимо. Милая девчушка, свидетель ужасных событий, скрывается в ночи, а тип вроде Сэмми Нгуена держит пари, что снова поймает ее в крысоловку.
И вы говорите мне о человеческой натуре. Оставьте.
Глава 3
В столовой время ленча – двести пятьдесят заключенных и трое охранников, вооруженных для поддержания порядка лишь баллончиками с перечным аэрозолем. Стоя спиной к стене, я наблюдал за входящими. Правила таковы: все в одну шеренгу, руки в карманах, садиться слева направо за свободный соседний стол, не разговаривать, пока сидишь с подносом. И не переговариваться с зеками за другими столами.
Пока спокойно. Большинство этих ребят могут ладить друг с другом. А тех, кому это не удается, помещают в модуль "Ж" под усиленную охрану или в изолятор, модуль "Е", где питаются раздельно в своих камерах. И еще столовая именно то место, где и случаются беспорядки, если им положено случиться. Стычки, как правило, скоротечны. Никто ничего не успевает заметить.
На прошлой неделе молодой мексиканец пырнул ножом здорового негра, чтобы укрепить свой авторитет. И черные постараются при удобном случае вернуть должок. А если в воздухе пахнет крупными разборками – типа тех, слухи о которых докатились из Сан-Квентина и Пеликан-Бэй, – мы, охранники, должны это учуять заранее. Обычно этому предшествует какая-то необычная успокоенность наших подопечных. В их поведении появляются нехарактерные для них штрихи: заядлый обжора недоедает свой обед; обычно добродушный парень смотрит на тебя исподлобья; вдруг все отказываются принимать душ или посещать комнату отдыха. И становится ясно: судя по запаху, что-то надвигается.
У заключенных всего пятнадцать минут, чтобы поесть к покинуть столовую. Обычно их глаза опущены вниз. Тюремные тапочки без шнурков монотонно шаркают по полу. Проходя мимо охранника, все выворачивают карманы.
Заключенные посещают столовую в составе своих банд-бригад, или, по-тюремному, каров. Наша тюрьма, известная как "коричневая", в основном заселена латиноамериканцами. Поэтому у нас целых два латиноамериканских кара – один состоит из граждан США, а другой – из нелегалов. Еще есть азиатский и черный, или негритянский, кар. Кар белых зеков называется "Дятел". У каждой шайки есть свой вожак. Это самый крутой, лидер. Когда у нас возникают какие-нибудь проблемы, мы связываемся с этим крутым и поручаем ему восстановить дисциплину. В противном случае наказываем всю шайку. В тюрьме без постоянного подкручивания гаек не обойтись.
После ленча сержант Делано велел мне отправиться домой и там оставаться.
– Джо, с тобой хотят поговорить ищейки, занимающиеся в нашем управлении вопросами, связанными с применением огнестрельного оружия. Сержанты Меринг и Зуссман. Не о чем беспокоиться, ты все сделал правильно. Им не за что тебя ущучить. А потом, у тебя такой вид, что не мешало бы немного отдохнуть.
– Я могу выходить на работу?
– У тебя оплачиваемые отгулы. Вот и пользуйся. Сгоняй на пляж. Потрахайся с девочкой. Порыбачь.
– Я бы предпочел поработать.
Проблема заключалась в том, что лучше работы мне ничего не удавалось. Моим миром был Центральный тюремный комплекс, так же как раньше моим домом был Хиллвью, пока Уилл Трона не забрал меня.
– Иди.
Препираться я не стал. Я так вымотался, что с трудом доплелся до стоянки. Внутри опять зазвучал тот издевательский голос, но я так устал, что уже не прислушивался к нему, как прежде.
Я механически переставлял ноги и говорил себе, что Уилл умер, но жизнь продолжается, жизнь продолжается, жизнь продолжается.
Когда я наконец добрался до машины Уилла, около нее топтался агент ФБР, внимательно осматривая "БМВ". Его звали Стив Марчант. Около тридцати трех лет, стройный, крепко сбитый и прямой как линейка.
– Думаю, я мог бы заняться расследованием этого убийства, – сказал он.
– Им уже занимается полиция Анахайма.
– Чушь – им занимается ваша контора. Дело ведут Берч и Одеркирк. Шериф настоял на этом, поскольку убит один из его людей.
Я не знал, что на это сказать. И размышлял, чем все обернется, когда коллеги по управлению начнут расследовать убийство моего отца. У Рика Берча из отдела убийств надежная репутация. Я как-то пересекался с ним – это был пожилой, выдержанный и толковый следователь. Одеркирка я не знал.
– Джо, посмотри, ты видел Уилла с этой девчонкой прошлым вечером?
Он показал мне школьную фотографию стандартного формата, низко держа ее на ладони и прикрывая от посторонних взглядов. Словно хотел продать мне то, что сам украл.
Впрочем, ответ меня не затруднил.
– Ага, – сказал я, – это Саванна.
– Выходит – в точку, – удовлетворенно заметил он. – А теперь опиши мне, во что она была одета.
Я рассказал ему, что он просил.
– С ней все в порядке, Стив?
– Она исчезла.
– А что ты сам можешь мне о ней рассказать?
– Совсем ничего. Лучше посмотри вечерние теленовости в 5.30.
– Но все-таки что с ней?
– Новости в 5.30. Это пока все, что могу предложить.
Он приблизился вплотную, пристально всматриваясь мне в глаза.
– Джо, ты видел стрелявшего прошлым вечером?
– Нечетко.
– Не отчаивайся, Джо. Невозможно везде быть и все видеть. Крепись. Мы разыщем эту погань и отправим его на переплавку в Сан-Квентин.
– Благодарю, сэр. Буду очень признателен.
– Зайди ко мне в контору завтра утром часиков в восемь, лады? Зачем – узнаешь после новостей. Я хочу расспросить тебя обо всем, что ты помнишь об этой девчонке, и по крайней мере дважды.
* * *Я позвонил маме из машины. Голос у нее немного окреп, но в нем явно чувствовалось глубокое горе.
– Уилл-младший и Гленн прибудут в округ Ориндж через час, Джо. На днях приедут и их семьи.
– Я встречу их, мама.
– Я уже лечу.
– Встретимся у памятника.
Она сообщила мне номер рейса и время прибытия, сказала, что любит меня, и повесила трубку.
Я встретил маму у памятника Джону Уэйну, огромной бронзовой копии артиста – верхом и в полном ковбойском облачении. Я обнял ее, и она, зарыдав, обхватила меня руками. Я слышал ее плач и раньше, но не такой, как теперь: сильная дрожь, сопровождаемая рыданиями, волнами пронизывала ее тело с ног до головы. Я отвел маму к скамейке, и сидевшие там люди с пониманием подвинулись, дав нам место.
Слегка успокоившись, она посмотрела мне в глаза, мягко провела ладонями по моему лицу и спросила, как я себя чувствую. Мама – единственный человек на свете, которому позволено это делать: касаться обеих сторон моего лица. Я сказал, что со мной все в порядке, и мы, понимая, что это ложь, отправились к терминалу встречать Уилла-младшего.
Час спустя все четверо на двух машинах, проскочив мимо толпы репортеров с фотоаппаратами и видеокамерами, мы подъезжали по длинной тенистой аллее к нашему старому дому на тастинских холмах. Пока мама доставала из сумки ключи, мы молча стояли у парадного подъезда. Я вдыхал запах эвкалиптов и роз, которые мы всегда особенно любили. Я смотрел на старую дверь красного дерева с врезанным окошком, сознавая, что это та самая дверь, которая распахнулась передо мной двадцать лет назад, открывая путь мечтам и самым счастливым дням моей жизни. Наш дом.
Но, войдя внутрь, я почувствовал, что теперь это превратилось в пародию на счастье и мистификацию исполнившихся мечтаний. Дом Уилла, но без самого Уилла.
Я притворил за собой дверь, оглянулся на мать и братьев, но все они отвели глаза.
"Ты убил его, ты убил его, ты убил его, ты убил его..."
– Я его не убивал, – сказал я им.
– Что это значит, Джо? – удивился Уилл-младший. Он положил руку мне на плечо и повел в гостиную.
Из событий последующих двух часов я многое забыл, кроме того, что это были худшие часы в моей жизни.
* * *Дом. Я вывел из гаража свой "мустанг" и поставил туда "БМВ" Уилла. Окна оставил открытыми. Посидел минуту задумавшись.
Потом, прихватив кейс Уилла, я вернулся в дом. У меня было три больших встроенных в пол сейфа – в спальне, во второй ванной комнате и в кладовке. Дом был построен в 1945 году на возвышенном фундаменте, что облегчило их установку. Я открыл сейф в кладовке.
Чтобы освободить место, я вытащил "смит-магнум" калибра 0,357 и одну из своих деревянных шкатулок. В этих шкатулках хранятся памятные мне вещи – камни, раковины, перья, всякие безделушки, записки, небольшие подарки. Среди них – первый подарок Уилла: книга под названием "Шэг – последний бизон прерий". Я как раз читал библиотечную копию этой повести, когда Уилл первый раз беседовал со мной в Хиллвью. Мне тогда было пять лет. А уже в следующий раз он принес мне книгу.
