Роберт Уилсон - Золотое яблоко
– Он был великим американцем, – громко произнес он.)
За сигарами и бренди, после того как Джорджу, отправленному в постель, помешала спать Тарантелла, Ричард Юнг прямо спросил:
– Насколько вы уверены, что эта дискордианская компания может справиться с иллюминатами? По-моему, игра зашла слишком далеко, чтобы перебегать в другой лагерь.
Дрейк открыл, было, рот, чтобы ответить, но передумал и повернулся к Малдонадо.
– Расскажи ему про Италию девятнадцатого века, – сказал он.
– Иллюминаты – это обычные мужчины и женщины, – любезно начал Малдонадо. – В сущности, даже больше женщины, чем мужчины. Ведь всю эту кашу заварила Ева Вейсгаупт; Адам лишь прикрывал ее, потому что люди привыкли получать приказы от мужчин. Все эти россказни об Атлантиде – сплошной вздор. Каждый, кто вообще слышал об Атлантиде, тут же берется утверждать, что там находятся корни его семьи, клана или клуба. Некоторые из старых донов в Мафии даже пытаются проследить в Атлантиде корни la Cosa Nostra. Все это дерьмо собачье. Это как у всех белых-англосаксов-протестантов, кого ни спроси, предки приплыли в Америку на «Мэйфлауэре». На одного из тех, кто может это доказать, как, например, мистер Дрейк, приходится тысяча брехунов.
– Видишь ли, – с возрастающим напряжением продолжал Малдонадо, свирепо жуя сигару, – изначально иллюминаты были просто, как бы это сказать… чем-то вроде прикрытия для феминисток восемнадцатого века. За Адамом Вейсгауптом стояла Ева; За Гудвином, которой начал весь этот социализм и анархизм своей книгой «Политическая справедливость», стояла его любовница Мэри Уоллстоункрафт, начавшая женскую революция книгой, которую озаглавила, э…
– «Взащиту прав женщин», – помог ему Дрейк.
– Они заставили Тома Пэйна писать об освобождении женщин, и защищать их Французскую революцию, и пытаться импортировать ее сюда. Но все это провалилось и им не удавалось получить реальный контрольный пакет акций в США, пока они не одурачили Буди Вильсона, вынудив его создать в 1914 Федеральный резервный банк. Именно так все всегда и происходит. В Италии у них была подставная организация «Высокая Вента», столь дьявольски секретная, что Маззини, который всю жизнь был ее членом, даже не догадывался, что она управляется из Баварии. Мой дед все мне рассказал о тех временах. Борьба была трехсторонней. В одном лагере находились монархисты, в другом – «Вента» и «Либертарии», то есть анархисты, а в центре была Мафия, которая пыталась не только выстоять, но и разобраться, где масло мажется на хлеб, понимаешь? Затем «Либертарии» поняли, что такое «Высокая Вента», и откололись, поэтому борьба стала четырехсторонней. Просмотри книги по истории, там обо всем этом сказано, но только не упоминается, кто руководил «Вентой». А затем – старый добрый Закон Пятерок – объявились фашисты, так что в борьбе уже участвовало пять лагерей. Кто победил? Не иллюминаты, это точно. Только в 1937 году, когда они манипулировали английским правительством, чтобы оно вмешалось в мирные планы Муссолини, и Гитлером, чтобы он вовлек Бенито в свою ось «Берлин – Токио», только тогда у иллюминатов появилось какое-то влияние в Италии. Но даже тогда это было очень косвенное влияние. Когда мы заключили сделку с ЦРУ – в те времена оно называлось Управлением стратегических служб, – Лучано вышел из тюрьмы, мы перевернули Италию и предали Муссолини смерти.
– А смысл всего этого? – сухо поинтересовался Юнг.
– А смысл в том, – отозвался Малдонадо, – что Мафия по времени дольше сражалась с иллюминатами, чем была на их стороне. Мы в полном порядке и даже сильнее, чем прежде. Поверь мне, они больше гавкают, чем кусаются. Все боятся иллюминатов, потому что они немножко владеют магией. Но у нас в Сицилии маги и белладонны – по вашему, ведьмы, – появились еще до того, как Парис возбудился на Елену. И поверь мне: пуля убивает их точно так же, как любого другого человека.
– Вообще-то иллюминаты кусаются, – заметил Дрейк, – но, по-моему, с окончанием Эпохи Рыб их время проходит. Мне кажется, что размаху Эпохи Водолея соответствуют дискордианцы.
– Да меня не интересует эта мистическая ерунда, – сказал Юнг. – Вы еще начните цитировать «И-цзин», как мой старик.
– Как большинство бухгалтеров, ты принадлежишь к анальному типу, – холодно прокомментировал Дрейк. – К тому же Козерог. Практичный и консервативный. Я не собираюсь тебя ни в чем убеждать. Но уверяю тебя, я не достиг бы своего нынешнего положения, если бы игнорировал важные факты только потому, что они не вписываются в мой балансовый отчет. Впрочем, на уровне дебета и кредита я, по некоторым соображениям, верю, что на текущий момент дискордианцы могут превзойти иллюминатов. И эти соображения возникли у меня за много месяцев до сегодняшнего появления этих чудесных статуй.
Позже, уже лежа в постели, Дрейк мысленно «прокручивал» ситуацию и оценивал ее с разных сторон. Ему вспомнились слова Лавкрафта: «Прошу вас, помните, как они относятся к слугам». То-то и оно. Он уже старик, уставший быть их слугой, или сатрапом, или приспешником. В тридцать три года он был готов с ними объединиться, как это сделал Сесил Роде. Так или иначе, ему удалось захватить один участок их империи. Но, даже вполне справедливо считая, что он управлял Америкой полнее и всестороннее, чем любой из ее президентов за последние сорок лет, он все равно прекрасно осознавал, что не управлял ею самостоятельно. Пока не подписал сегодня Декларацию независимости, объединившись с дискордианцами. Тот, другой Юнг, alter Zauber[9] из Цюриха, когда-то пытался рассказать ему о власти, но Дрейк отмахнулся от этой «сентиментальщины». Сейчас он хотел ее вспомнить… неожиданно перед ним ясно встали старые времена: Клее и его мистические картины, Паломничество в страну Востока, старик Кроули с его фразой: «Разумеется, опасно смешивать пути левой и правой руки. Если вы боитесь рисковать, возвращайтесь к Гессе, Юнгу и их старушкам. Их путь безопасен, а мой – нет. Зато у меня есть реальная власть, а у них только мечты». Но иллюминаты раздавили и Кроули, и Вилли Сибрука, когда эти двое начали слишком откровенничать. «Прошу вас, помните, как они относятся к слугам». Ах, черт, что же Юнг говорил тогда о власти?
Перевернув пластиковую карточку, он увидел на обороте адрес на Бикон-хилл и слова: сегодня вечером, 8:30. Он поднял глаза на вахтера, который, почтительно отступив на несколько шагов, без тени иронии на лице и в голосе сказал:
– Благодарю вас, мистер Дрейк, сэр.
И его совсем не удивило, что Великий Магистр, с которым он встретился в тот вечер, один из пятерки Первоиллюминатов США, словно для контраста с вахтером, был чиновником из Министерства юстиции. (Что же все-таки говорил Юнг о власти?)
– Кое-кого придется убрать. Я рекомендовал бы Лепке. А также, наверное, Лучано.
Никаких мистических атрибутов: обычная деловая встреча.
– Наши интересы совпадают с вашими: усиление полномочий Министерства юстиции. Затем, когда мы начнем готовиться к войне, полномочия других министерств тоже увеличатся.
Дрейк помнил свое волнение: все происходило так, как он и предполагал. Конец Республики, заря Империи.
– После Германии – Россия? – однажды спросил он.
– Верно; вы действительно дальновидны, – ответил Великий Магистр. – Разумеется, мистер Гитлер только медиум. Фактически у него полностью отсутствует собственное эго. Вы даже не представляете, насколько скучны и прозаичны такие типы, пока ими не овладевает соответствующий Источник Вдохновения. Естественно, его вспомогательное эго ждет коллапс. Он станет психотиком, и тогда мы вообще не сможем его контролировать. Мы готовы ускорить его падение. Именно в этом состоит наша нынешняя цель. Хочу вам кое-что показать. Мы не работаем по обычным схемам; наши планы всегда конкретны и точно сформулированы с учетом мельчайших подробностей. – Он вручил Дрейку пачку бумаг. – Война, видимо, закончится в сорок четвертом или сорок пятом году. В течение двух лет мы представим Россию источником очередной угрозы миру. Прочтите это внимательно.
Дрейк прочел то, чему предстояло стать Актом национальной безопасности 1947 года.
– Это же отменяет Конституцию! – почти в экстазе воскликнул он.
– Именно. И поверьте мне, мистер Дрейк, к сорок шестому или сорок седьмому году мы достаточно подготовим Конгресс и общественность, чтобы они это признали. Американская империя появится гораздо раньше, чем вы полагаете.
– Но изоляционисты и пацифисты – сенатор Тафт и вся компания…
– Они умолкнут. Когда врагом номер один вместо фашизма станет коммунизм, ваш провинциальный консерватор будет готов к глобальным авантюрам такого масштаба, от которого пойдут головы кругом даже у либералов Рузвельта. Поверьте мне. Проработано все вплоть до мельчайших деталей. Позвольте мне показать, где расположится новое правительство.
