Иори Фудзивара - Зонтик для террориста

Я вышел из вокзала и зашел в телефонную будку. Я не особенно надеялся, но в справочной мне тут же дали нужный телефон. Я набрал номер, мне ответил грубый мужской голос:

— «Кёва сёдзи».

— Господин Асаи на месте? — спросил я.

— Кто его спрашивает?

— Симамура.

— Директора сейчас нет.

— А во сколько вернется?

— Понятия не имею.

— Тогда позови того молодого, который всегда ходит вместе с господином Асаи. Молодой такой, в ярком голубом пиджаке. Забыл, как его зовут.

— В голубом пиджаке? Мотидзуки?

Кажется, мой мяч попал в цель. Неужели он постоянно ходит в этом пиджаке?

— Ну да. Мотидзуки, — ответил я.

— Ты сказал, что ты Симамура. Какой такой Симамура?

— Скажи, Симамура из «Гохэя», он поймет. У меня важное дело.

Похоже, он понес куда-то радиотелефон. Звук, доносившийся из трубки, изменился. Издалека послышался шум. Кто-то сказал:

— Давай десятку.

— Аут! — крикнул другой.

Вновь голос Голубого Пиджака. Он орал:

— Я же сказал, не приноси мне! — И тот же голос сказал в трубку: — Вчерашний бармен?

— Да. Я хочу поговорить с Асаи. Когда он вернется?

— Невежлив ты со своими клиентами.

— Вы больше мне не клиенты. Я сегодня закрыл бар.

Мотидзуки помолчал. Когда он заговорил, в голосе его появились осторожные нотки:

— Мы сами тебе позвоним. Если не будешь в баре, скажи, куда звонить.

— Со мной невозможно связаться. Я перезвоню в шесть. Передай Асаи, если найдешь его, — сказал я и положил трубку.

Я погрузился в раздумья, слушая пищание телефона-автомата, из которого я не вынул карточку. Я еще раз вставил карточку в автомат и набрал телефон справочной — сто четыре. Опять грубый мужской голос. Наверное, у всех, кто вынужден работать в воскресенье, такая судьба — становиться нелюбезными и грубыми…

— Редакция еженедельного журнала «Сан».

— Будьте добры господина Мори, выпускающего редактора.

— Простите, а…

— Моя фамилия Симамура.

В этот раз включили мелодию. Я знал Мори еще с тех пор, когда сам был завсегдатаем бара. Он и сейчас постоянный посетитель. Обычно заходит по вечерам во вторник. Иногда поздно ночью в понедельник. «Сан» выходит по четвергам. Мори — один из клиентов, с которым я общался по-дружески.

Вот и голос Мори:

— Сима, это ты? Удивлен. У тебя дело ко мне?

— Ты, наверное, занят сейчас?

— Ну да, из-за этого происшествия в Синдзюку. Сегодня опять будем всю ночь сидеть. Так что ты хотел?

— У вас есть какая-нибудь новая информация о взрыве?

— Не очень много. Сегодня опять будет пресс-конференция в полицейском управлении Синдзюку. Интересно, сколько информации они откроют.

— А от «Сан» кто-нибудь пойдет?

Мори рассмеялся:

— Как ты думаешь, почему покупают еженедельные журналы? Потому что мы не состоим в клубе журналистов. Если бы мы публиковали только официальные заявления, тем, кто читает газеты, журналы бы не понадобились.

— Но основную-то информацию вы даете, наверное?

— Она поступает к нам сразу же от агентства «Киодо цусин».[13] А большего нам и не надо. Наш выигрыш — только в прибавочной стоимости. Ты хотел что-то узнать про происшествие на Синдзюку?

— Нет, — ответил я. — Это меня не интересует. Дело в том, что я поцапался с якудза. Ты разбираешься в их кланах?

— Я в этом не силен. Но у нас есть один специалист. Вообще он работает в свободном полете, но сейчас как раз на месте, в редакции. Поговоришь с ним?

— Да, если можно, — ответил я.

Мори быстро принимает решения. А может, он просто не хочет тратить время на всякие рассусоливания. «Э-эй, Мацуда! — послышался голос Мори. — Тут мой приятель хочет что-то спросить про братков. Расскажи ему все, что знаешь».

— Здравствуйте, меня зовут Юити Мацуда, — вежливо назвал он себя.

— Моя фамилия Симамура. Господин Мацуда, я слышал, вы хорошо разбираетесь во взаимоотношениях бандитских группировок.

— Не так чтобы… А какой у вас вопрос?

— Хотел бы узнать про одну группировку.

— Какую?

— «Кёва сёдзи» с Синдзюку.

— А-а, про этих знаю. Новая компания с офисом в районе Кабуки-тё.[14] По-моему, они одни из первых переделались в акционерную компанию до введения в действие Закона о борьбе с организованной преступностью в прошлом году. Поразительная интуиция. Их главу или представителя зовут Асан. У него голова хорошо варит. Он даже, хотя и немного, считается известным в их кругах. Существуют они за счет работы с банкротами и возвращения долгов и мало чем отличаются от других якудза, занимающихся экономической деятельностью. Правда, говорят, что Асаи прекрасно разбирается в законах и экономике, и получается у них так ловко, что комар носа не подточит. Делают все по-умному, так что с юристами разговор ведут на равных.

— А вы знаете, чем этот Асаи занимался раньше?

— Говорят, он входил в клан Эгути синдиката Сэйсю. Может быть, вы знаете, что синдикат Сэйсю попал под действие Закона о борьбе с организованной преступностью.

— То есть получается, их компания подчиняется клану Эгути.

— Нет, похоже, не все так просто. Когда-то они занимали в клане Эгути лидирующие позиции, но, кажется, что-то там случилось, и они отделились. Вроде бы они порвали с кланом, случай весьма редкий в их среде.

Я вспомнил крики «Аут!», доносившиеся в телефонную трубку. Знак выхода из игры. «Десятка» значит десять тысяч иен.

— «Кёва сёдзи» держит и контору для игры в покер?

— Да, рядом с офисом. Но это для них вроде хобби. В районе Кабуки-тё таких заведений тучи, что комаров на болоте, и полиция каждое не проверяет. Но скоро, вполне возможно, ситуация изменится.

— Почему?

Похоже, он на некоторое время задумался.

— Господин Симамура, простите, а вы кем работаете?

— В баре. Заведение чистое. В этом я, правда, не уверен, раз к нам Мори наведывается.

Мацуда засмеялся.

— И у вас проблемы с «Кёва»?

— Вот именно.

— Ну это, думаю, не так страшно. Есть вероятность, что Асаи заберут. А вы сможете спать спокойно.

— Почему?

— Только ни в коем случае никому не говорите. Правда, наверное, не только нам одним известно. — Мацуда понизил голос. — Но даже если кто и знает, написать об этом нельзя, пока не будет официально объявлено. Сейчас везде обмусоливают события в парке Тюо, и никто не хочет оказаться в долгу у полиции. На самом деле во втором отделе расследований в Сакурадамоне[15] ведется работа. Говорят, один игорный дом дал взятку сержанту отдела по борьбе с преступностью полицейского участка Акасака. В обмен на информацию об обысках. Таким образом, существует вероятность, что до того, как факты обнаружатся, Сакурадамон, включая полицейский участок Синдзюку, возьмет инициативу в свои руки и задействует подведомственные структуры. Нужно это для того, чтобы выиграть время, найдя аналогичные прецеденты, и показать, что для Акасаки такая ситуация редкая.

— Но сейчас, наверное, в участке Синдзюку не до этого.

— Конечно. Поэтому возможны два варианта: или дело замнут, когда появятся перспективы в расследовании взрыва, или, наоборот, вытащат на свет, если со взрывом ничего не будет получаться. Но времени нет, и, скорее всего, по срокам осталась одна неделя.

— Понятно, — сказал я. — В журнале «Сан» — хорошие сотрудники.

Послышался смех.

— Сразу видно, работаете на клиента. Умеете комплимент сказать. Если узнаете что-нибудь интересное, поделитесь?

— Непременно, — ответил я. Поблагодарил его, попросил передать благодарность Мори и повесил трубку.

Я вышел из телефонной будки, дул холодный ветер. С Омотэсандо пошел в сторону Харадзюку. Боль, мучившая меня с утра, понемногу утихла. За полчаса я дошел до парка Ёёги. Посмотрел на часы: полпятого. Лег на газон. Посмотрел на руки. Дрожь прошла. Между пальцев проглядывало солнце. Оно уже светило неярко, по наклонной. Я открыл бутылку виски. Налил в колпачок, не пролив ни капли. В воскресенье в парке полно народу. Но на меня никто не обращал внимания. Я приступил к виски. Мои увлечения вряд ли назовешь разнообразными. Никаких других способов провести время я не знаю. Всегда одно и то же. Но есть и отличие от вчерашнего, размышлял я. Возвращаться мне теперь некуда. Правда, не такая уж это проблема. Алкаш теряет место ночлега не реже, чем якудза мизинцы. Он следует потоку. Вот и я приплыл туда, куда должен был. Только и всего. А еще мне стало известно, где Юко Эндо. Правда, когда я узнал об этом, она уже умерла. За эти двадцать с лишним лет я находился ближе всего к ней вчера, в парке. Может быть, я видел ее среди пороха и дыма. А может, видел части ее тела. Может, я даже слышал ее голос. Когда бежал, вдыхая запах льющейся крови. Я пытался вспомнить картину вчерашних событий. Но увидеть в ней Юко мне не удавалось. И услышать ее голос. Интересно, какой она стала за эти двадцать с лишним лет. Я пытался вспомнить ее лицо. Но у меня не получалось. Я рассеянно смотрел, как лучи солнца постепенно меняют свой цвет.