Стивен Кинг - Кто нашел, берет себе /Что упало, то пропало/
Иногда Пит приводил сюда сестру, когда родители серьезно заводились, а это случалось все чаще и чаще. Придя в Зал отдыха, они бросали мяч в ко-шик, смотрели видео или играли в шашки. Он не знал, куда поведет ее, если Зал закроется. Здесь и пойти было больше ни куда, кроме «Зоне», круглосуточной лавки. Сам он, прогуливаясь в одиночестве, доходил только до ручья, бросал камни в воду или зимой разбивал ними лед, проверяя, сможет пробить дыру, и наслаждаясь покоем.
Авки-гавки — это, конечно, плохо, но больше всего он боялся, что папа — который всегда за таблетки оксиконтина был всегда немного не в себе — когда-нибудь поднимет руку на мать. Это уже окончательно разорвет ткань их брака. А если нет? Если она будет терпеть побои? Это было бы еще хуже.
«Но этого никогда не случится, — убеждал себя Пит. — Папа никогда не сделает такого».
А если таки сделает?
Сегодня днем река еще была покрыта льдом, но лед сдавался прогнившим и был весь покрыт большими желтыми пятнами, как будто какой-то великан здесь остановился помочиться. Выходить на него Пит не решился. Нет, если бы лед проломился, он бы не утонул, ничего такого — воды здесь было по колено, — но ему не хотелось возвращаться в дома и объяснять, почему штаны и носки мокрые. Он сел на поваленное дерево, бросил несколько камней (маленькие отскакивали и катились, а большие пробивали желтые полосы), потом просто стал смотреть на небо. С запада на восток по нему плыли пушистые облака, больше похожие на весенние, чем на зимние. Одна туча напоминала старуху с горбом (а может, это был рюкзак?), другая — зайца, был там еще дракон и…
Глухой звук, будто упало что-то тяжелое, хрупкое, отвлек его. Он повернулся влево и увидел, что кусок берега, подточенный снегом, который таял в течение недели, обвалился, обнажив корни дерева, которое и без того угрожающе нахи-лилось — вот-вот рухнет. Пространство, что уволился, был похож на пещеру, и, если он не ошибался — кто его знает, может, это просто тень, — там что-то лежало.
Пит подошел к дереву, ухватился за одну из голых ветвей и нагнулся, чтобы лучше рассмотреть. Действительно, внутри что-то было, причем что-то большое. Край ящика?
Он спустился вниз вдоль берега, выдалбливая каблуками ступеньки в раскисшей земле. Оказавшись под местом небольшого обвала, Пит сел на корточки. Он увидел потрескавшуюся черную кожу и металлические полосы с заклепками, а еще ручку размером со стремя. Сундук! Кто-то спрятал здесь сундук.
Измученный возбуждением и интересом, Пит схватился за ручку и дернул. Сундук не шелохнулась. Слишком крепко засел в земле. Пит снова потянул, но с таким же успехом. Нет, не вытащить. Без инструментов — точно.
Он снова присел, опустив руки между бедер — так часто делал отец до того, как дни приседаний дошли до конца, и стал просто смотреть на сундук, которая выглядывала из черной, изрытой корнями земли. Глупо, наверное, было думать про «Остров сокровищ» (а еще о «Золотого жука», которого они проходили по английскому в прошлом году), но он упомянул их. Или это слишком глупо? Неужели? Кроме убеждения в том, что знание — сила, мистер Джейкоб всегда подчеркивал важность логического мышления. А разве не логично предположить, что кто-то спрятал ящик в безлюдном месте, потому что в ней спрятано что-то ценное?
К тому же она лежала здесь довольно давно. Весь ее вид об этом говорил. Кожа потрескалась и местами из черной сделалась серой. Пит подумал: «Если сильно потянуть за ручку, она может сломаться. Потускневшие металлические полосы заржавели.
Приняв решение, он со всех ног помчался по дорожке назад к дому. Пробег калитку, вошел на кухню, прислушался. Голоса не слышно, телевизор тоже молчит. Отец, вероятно, ушел вздремнуть в спальню (ту, что на первом этаже, маме с папой приходилось спать там, хоть она и маленькая, потому что папе теперь было трудно подниматься по лестнице). Мама могла пойти с ним, иногда они так мирилися, но чаще сидела в комнате для белья, которая служила ей за кабинет, где составляла резюме и искала работу через интернет. Папа бросил это занятие (и Пит должен был признать, не без оснований), но мама продолжала попытки. Она хотела снова преподавать в школе, и не только из-за нехватки денег.
Рядом с домом стоял гараж, но мама никогда не ставила туда свой «Фокус», разве что когда приближалась метель. Гараж был захламлен разными вещами из старого дома, для которых не хватило места в этом новом арендованном месте. Там хранился папин ящик с инструментами (Том выставлял их на «Сraigslist» или на каком-то похожем сайте, но никто не давал за них столько, сколько он хотел получить), его и Тинины старые игрушки, бочка с солью с черпаком и некоторым садовым принадлежностями, который стоял у задней стены. Схватив лопату, Пот побежал обратно на дорожку, держа ее перед собой, как солдат винтовку.
Выдолбленные ранее ступеньки помогли ему спуститься к ручью, и, оказавшись внизу, Том взялся за работу на небольшом сдвиге, который обнажил сундук. Он перебрасывал землю, рухнула, обратно в дырку под деревом, не всю, а сколько смог. Заполнить ее до самого шишковатого корни не удалось, но край сундука исчез из глаз, это ему и было нужно.
Пока что.
За обедом авки-гавки продолжались, но уже не так сильно, и Тина, похоже, не расстроилась, но пришла к Питу в комнату, когда тот заканчивал делать домашнее задание. Она была в пижаме и тянула за собой миссис Бизли, свою последнюю и самую важную куклу-утешительницу. Ей будто снова было пять годиков.
— Можно, я в твоей кровати полежу, Пити? Мне приснился плохой сон.
Он хотел было отправить ее обратно, но потом решил (в голове промелькнули мысли о скрытой ящик), что это может спугнуть удачу. К тому же, это было бы совсем не по-братски — он в нее которые круги под красивыми глазами.
— Ну ладно, давай, только недолго. И не будем к этому привыкать. — Одно из любимых маминых высказываний.
Тина шмыгнула к кровати и оперлась спиной о стену — так она любила спать, — как собралась провести здесь всю ночь. Пит закрыл учебник естествознания, сел рядом с ней и скривился от боли.
— Кукла Тинси. Я сел на твою миссис Бизли.
— Сейчас я ее ногами оттолкнет. Вот. Так лучше?
— А если она там задохнется?
— Она не дышит, глупый. Это просто кукла, и Эллен говорит, она мне скоро надоест.
— Эллен — дура.
— Она моя подруга. — Пит с некоторым удивлением понял, что этому не стоит перечить. — Но, наверное, она права. Люди же взрослеют.
— Только не ты. Ты навсегда останешься моей младшей сестрой. И смотри не засыпай. Тебе возвращаться в свою комнату за пять минут.
— Десять.
— Шесть.
Она подумала.
— Хорошо.
Снизу донесся сдавленный стон, за ним стук костылей. Пит проследил звук на кухню, там папа сядет, зажжет сигарету и будет выдувать дым на улицу через черный ход. От этого включается обогреватель, а обогреватель, если верить маме, топлив не масло, а доллары.
— Как думаешь, они расстанутся?
Пит получил двойной удар. Во-первых, сам вопрос, а во-вторых, совершенно взрослая озабоченность, с которой оно было поставлено. Он начал отвечать, что нет, конечно, не расстанутся, но потом вспомнил, как ему не нравятся фильмы, в которых взрослые врут детям, а такие почти все фильмы.
— Не знаю. Точно не сегодня. Суды уже закрыты.
Она хихикнула. Наверное, это хорошо. Он подождал, чтобы она еще что-то сказала. Она не сказала. Мысли Пита вернулись к сундуку, спрятанной на берегу реки под деревом. Выполняя домашнюю работу, он каким-то образом удерживал эти мысли на расстоянии, но …
Нет, неправда. Эти мысли не покидали его.
— Тинси? Не засыпает.
— Я не… — Судя по голосу, она уже почти уснула.
— Что бы ты сделала, если бы нашла сокровище? Закопанный сундук, полный драгоценных камней и золотых дублонов?
— Что такое дублоны?
— Это такие старинные деньги.
— Отдала бы их папе с мамой. Чтобы они больше не ссорились. А ты?
— Я тоже, — ответил Пит. — Теперь иди к себе, чтобы мне не пришлось тебя нести.
По условиям страховки, Том Сауберс теперь имел право проходить терапию дважды в неделю. По понедельникам и пятницам в девять часов утра за ним приезжала специальная машина, она же возвращала его обратно в четвертый после гидротерапии и сборов, на которых люди с малыми травмами и хроническими болями садились в круг и обговоривали свои беды. Это означало, что два дня в неделю дом оставался пустым.
В четверг вечером Пит лег спать, жалуясь на больное горло. Утром, проснувшись, он заявил, что горло все еще болит и у него поднялась температура.
— Горячий, — сказала Линда, приложив запястья к его лбу. Пит надеялся на это всей душой, когда держал голову в двух дюймах от лампы в своей постели, перед тем как спуститься вниз. — Если завтра тебе не станет лучше, придется вести тебя к врачу.
