Тана Френч - В лесной чаще

Я привык вспоминать о Нокнари так, будто эта история произошла не со мной, а с другим человеком, но мысленно всегда оставалась тут. Пока я корпел над конспектами в колледже или валялся на диване Кэсси, тот мальчишка продолжал раскачиваться на «тарзанке», перемахивал через стену вслед за лохматой головой Питера и исчезал в лесу под смех и топот загорелых ног.

Одно время я верил — вместе с полицией, газетами и моими потрясенными родителями, — что я действительно спасся и страшный поток, унесший Питера и Джеми, оставил меня на берегу. Но это не так. Теперь я знаю, что где-то в мрачных глубинах, там, где решается все, — я так и не вышел из леса.

3

Я никому не рассказывал о случившемся в Нокнари. Зачем? Чтобы услышать жадные расспросы о том, чего я все равно не помню, или выражение глупого сочувствия, или непрошеные советы насчет состояния моей психики? Обойдусь и без этого. Разумеется, родители в курсе, и Кэсси, и Чарли, мой друг из интерната — теперь он работает в банке в Лондоне, мы иногда переписываемся, — и еще та девушка, Джемма; с ней я встречался, когда мне было девятнадцать (мы постоянно пили, к тому же она была помешана на всяких ужасах, и я подумал, что это может поднять меня в ее глазах), а больше никто.

Когда меня отправили в интернат, я перестал быть Адамом. Меня начали звать по-другому. Не помню, чья это была идея, моя или родителей, но мне она понравилась. В телефонном справочнике Дублина целых пять страниц людей по фамилии Райан, зато имя Адам встречается редко, а рекламу мне сделали неслабую (даже в Англии я бегло пролистывал газеты, которые мне давали для растопки камина, и вырывал касавшиеся меня страницы, после чего внимательно прочитывал их в туалете и смывал). Рано или поздно меня бы узнали, но никому и в голову не приходило, что существует связь между детективом Робом с его английским акцентом и мальчишкой Адамом Райаном из Нокнари.

Конечно, я знал, что надо ввести в курс дела О'Келли, особенно сейчас, когда поручили расследование, которое могло быть как-то связано с моим, но не стал. Меня бы сразу отстранили от расследования — считается, что детективу нельзя заниматься работой, затрагивающей его лично, — а потом, чего доброго, начали бы подробно расспрашивать про тот день в лесу, хотя это никак не помогло бы делу или кому-нибудь вообще. Во мне еще жили воспоминания про первый допрос: громкие мужские голоса, доносившиеся до меня смутно, словно издалека, и едва доходившие до сознания, где в тот момент не было ничего, кроме белых облаков, плывших по бескрайнему простору неба, и шума ветра в зарослях травы.

Первые две недели я видел и слышал лишь это. Больше я тогда ничего не чувствовал, но задним числом подобное состояние представлялось мне чем-то жутким — дочиста стертая память, цветная схема в голове, — поэтому каждый раз, когда ко мне являлись детективы и начинали свой допрос, оно возвращалось ко мне, липкий страх обволакивал мозг, и я не мог вымолвить ни слова. А полиция все не унималась, приходила вновь и вновь, сначала каждые три-четыре месяца, в школьные каникулы, затем раз в год, но я молчал, и вскоре от меня отстали. Я очень обрадовался: до сих пор не понимаю, каким образом все эти настойчивые визиты могли пойти кому-нибудь на пользу.

Подозреваю, что теперь ситуация мне чем-то даже нравилась. Занимаясь расследованием, я носил в себе странную и мрачную тайну, о которой никто не подозревал, и это импонировало моему тщеславию и романтическому вкусу. Иногда казалось, что я ничем не хуже тех загадочных героев-одиночек, которых так любят показывать в кино.

Я позвонил в розыск пропавших без вести, и мне сразу выдали информацию о предполагаемой жертве. Кэтлин Девлин, двенадцать лет, четыре фута девять дюймов, худощавого телосложения, темные длинные волосы, глаза карие, проживала по адресу: Нокнари-Гроув, 29 (я вспомнил, что в поселке все улицы назывались «Нокнари» с прибавкой «Гроув», «Клоуз», «Плейс» или «Лейн», и почтальоны вечно путали адреса), пропала накануне в 10:15 утра, когда мать пошла ее будить и обнаружила, что дочери нет в комнате. В таком возрасте девочка могла сбежать из дому — по крайней мере ушла она оттуда по доброй воле, — поэтому полицейские решили выждать сутки, прежде чем начать поиски. Они лишь подготовили сообщение для прессы и собирались опубликовать его на следующий день.

Установив личность жертвы, хотя бы предварительно, я почувствовал большое облегчение. Конечно, я знал, что маленькую девочку (тем более девочку из хорошей семьи, да еще в такой маленькой стране, как Ирландия) наверняка станут искать, но от обстоятельств данного дела у меня бегали мурашки и я опасался, что она окажется безымянный жертвой, свалившейся откуда-то с неба, ее ДНК совпадет с образцом крови на моих кроссовках или еще что-нибудь в духе «Секретных материалов». Прихватив снимок, сделанной Софи на месте преступления — фото «Полароидом», самый щадящий ракурс, — чтобы показать семье, мы вернулись к месту раскопок.

Хант выскочил из маленького домика, будто игрушечный человечек из старых часов.

— Ну как вы?.. Уже ясно, что это убийство? Бедный ребенок! Кошмар!

— Пока только предположение, — сообщил я. — Нам надо сказать несколько слов вашим людям. Потом мы хотим пообщаться с человеком, обнаружившим труп. Остальные могут продолжать работу; просьба только не заходить на место преступления. С ними мы побеседуем позднее.

— А как они… есть какой-то знак, чтобы определить, где они не должны ходить? Граница или что-нибудь подобное?

— Место преступления огорожено специальной лентой, — объяснил я. — Если ее не пересекать, все будет в порядке.

— Еще мы хотим попросить выделить нам местечко, где можно устроить штаб-квартиру, — добавила Кэсси. — Что советуете?

— Лучше всего сарайчик для сбора материалов, — вмешался Марк. — Там довольно чисто, а в других местах сплошной раздрай.

Я в первый раз услышал это словечко, однако то, что открывалось в дверях домиков — мокрая грязь с отпечатками сапог, провисшие матрацы, сваленные в кучу фермерские инструменты вперемежку с велосипедами и желтыми куртками в блестящую полоску (что неприятно напомнило мне о прежнем месте службы), — было само по себе достаточно красноречиво.

— Если там есть стол и стулья, тогда все в порядке, — произнес я.

— Сарайчик там. — Марк указал в сторону домиков.

— А как насчет Дэмиена? — спросила Кэсси у Ханта.

Тот беспомощно заморгал, разинув рот.

— Что… какой Дэмиен?

— Из вашей группы. Раньше вы сказали, что экскурсии обычно устраивают Марк и Дэмиен, но Дэмиен нам не поможет. Почему?

— Это один из тех, кто нашел труп, — пояснил Марк, пока Хант собирался с мыслями. — Он в шоке.

— Дэмиен, а дальше? — спросила Кэсси, записывая.

— Доннели, — ответил Хант, обрадовавшись, что обрел твердую почву под ногами. — Дэмиен Доннели.

— Значит, когда нашли тело, он был не один?

— С Мел Джексон, — сказал Марк. — Мелани.

— Пойдемте к ним, — предложил я.

Археологи сидели за столом в своей импровизированной столовой. Их было человек пятнадцать-двадцать; когда мы вошли, все одновременно повернули головы, будто голодные птенцы. Молодые парни и девчонки чуть старше двадцати, казавшиеся еще моложе в своей мешковатой студенческой одежде, с наивными и свежими обветренными лицами, в первый момент напомнили мне кибуцников — чистая иллюзия, конечно. Девушки без косметики, волосы они закалывали или собирали в «хвост» — больше для практичности, чем ради красоты; парни щеголяли щетиной и шелушащейся от солнца кожей. Один из них, с простодушной физиономией заядлого хулигана (настоящий кошмар учителей), в натянутой на уши шерстяной шапочке, от скуки развлекался тем, что раскладывал на старом компакт-диске всевозможные предметы и плавил с помощью зажигалки. Полученный результат — гнутые ложки, монетки, целлофан от сигаретной пачки, пара чипсов — выходил неожиданно забавным, напоминая не самые скучные образцы современного искусства. В углу стояла грязноватая микроволновка, и я с трудом удержался, чтобы не предложить ваятелю поместить туда диск и посмотреть, что произойдет.

Мы с Кэсси заговорили одновременно, и она сразу замолчала. Вообще-то именно Кэсси полагалось быть ведущим детективом, раз уж она согласилась взять это дело, но обычно мы работали иначе и сотрудники в отделе привыкли видеть, как на стенной доске под словом «ведущий» красуются наши инициалы М и Р, — а тут мне вдруг захотелось доказать, что я не хуже ее могу расследовать это убийство.

— Доброе утро, — произнес я. Большинство что-то пробурчало в ответ. Ваятель громко и весело провозгласил «Добрый день!» — действительно, уже был день, — и я подумал, на кого из девушек он хочет произвести впечатление. — Я детектив Райан, это детектив Мэддокс. Как вам известно, сегодня на месте раскопок было обнаружено тело девочки.