Айра Левин - Поцелуй перед смертью
Дороти облегченно вздохнула:
— Ну ладно, это все в прошлом. Они мне не причинили особого вреда. А ты так разговаривал по телефону, что я совсем перепугалась.
— Дело не в этом, детка. — Он отложил намокшую салфетку. — Перед тем как тебе позвонить, я виделся с Герми. И он дал мне те пилюли, которые нужно, — которые тебе тогда надо было принять.
Ее лицо сразу осунулось.
— Нет, я не хочу…
— Но, милая, тут нет ничего трагического. Мы на том же месте, что были в понедельник, — вот и все. Просто нам предоставляется еще один шанс. Если пилюли подействуют, все прекрасно. Если нет — завтра поженимся. — Он медленно мешал ложечкой кофе. — Я принес капсулы. Примешь их сегодня вечером…
— Но…
— Что «но»?
— Я не хочу, чтобы мне предоставлялся еще один шанс. Я не хочу принимать никаких капсул… — Она наклонилась вперед. Ее сцепленные руки побелели. — Я все время думала, какой завтра нас ждет счастливый день… — Она закрыла глаза, и из-под век выкатилось несколько слезинок.
Последние слова она произнесла, повысив голос, и он глянул в сторону стариков, играющих в шахматы, и наблюдающего за игрой Гидеона. Вытащив из кармана пятицентовик, он сунул его в щель музыкального автомата и нажал кнопку. Затем взял ее сцепленные руки, силой расцепил их и нежно сказал, держа ее руки в своих:
— Детка моя, неужели тебе нужно повторять все снова? Я же о тебе думаю, а не о себе.
— Нет! — Она открыла глаза и устремила на него негодующий взгляд. — Если бы ты думал обо мне, тебе хотелось бы того же, что и мне.
Из автомата грянула оглушительная джазовая музыка.
— А что ты хочешь, детка? Жить в нищете? Это ведь не кино, это — действительность.
— Да не будем мы жить в нищете! Ты сгущаешь краски. Ты найдешь хорошую работу, даже не получив диплома. Ты умный, ты…
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — мрачно сказал он. — Ты ничего не знаешь о жизни, ты просто избалованная девчонка, привыкшая к богатству.
Ее руки, которые он держал в своих, невольно стиснулись.
— Ну почему меня все корят богатством? Почему ты вечно твердишь про мое богатство? Неужели это так важно?
— Это важно, Дорри, и от этого никуда не денешься. Посмотри на себя — туфли в тон каждого наряда, сумочка для каждой пары туфель. Тебя так воспитали. Ты не сможешь…
— Но это для меня ничего не значит! Мне на это плевать! — Ее кулаки разжались, и она заговорила уже не сердитым, а просительным тоном: — Я знаю, что иногда вызываю у тебя улыбку — тем, какие фильмы мне нравятся… тем, что я романтична… Может быть, это потому, что ты меня на пять лет старше, или потому, что ты служил в армии, или потому, что ты мужчина, — я не знаю. Но я глубоко убеждена, что, если двое любят друг друга… так, как я люблю тебя… так, как ты, по твоим словам, любишь меня, все остальное — деньги и все прочее — совершенно не важно. Я в это верю… я верю в это всей душой… — Она выдернула руки и закрыла ими лицо.
Он достал из нагрудного кармана носовой платок и дотронулся до тыльной стороны ее руки. Она взяла носовой платок и прижала к глазам.
— Детка, я тоже в это верю, — ласково сказал он. — Знаешь, что я сегодня сделал? Две вещи. Я купил для тебя обручальное кольцо и дал объявление в «Кларион». Объявление о том, что ищу работу — работу по ночам. — Дороти вытерла глаза. — Может быть, я и вправду сгущаю краски. Конечно, наши дела будут не так уж плохи. И мы будем счастливы. Но нельзя совсем забывать о реальности, Дорри. Мы будем еще счастливее, если поженимся летом с разрешения твоего отца. Ты же не можешь этого отрицать. И от тебя всего-то и требуется, что воспользоваться открывающимся для нас шансом. Ну пожалуйста, прими эти пилюли. — Он сунул руку в карман и достал конверт, на ощупь убедившись, что в нем капсулы. — У тебя нет серьезных оснований отказываться.
Она свернула носовой платок и опустила на него глаза.
— Я мечтала о завтрашнем дне со вторника. Весь мир расцветился новыми красками. — Она протянула ему платок. — Всю свою жизнь я делала так, как велел отец.
— Я понимаю, что тебе не хочется, Дорри. Но подумай же о будущем. — Он протянул ей конверт. Она даже не попыталась его взять. — Я согласен устроиться на ночную работу, уйти из университета в конце этого семестра. А тебя прошу лишь проглотить пару пилюль.
Ее сцепленные руки неподвижно лежали на столе. Ее взор был устремлен на стерильно-белый конверт.
Он сказал решительным голосом:
— Дороти, если ты откажешься их принять, это будет означать, что ты упряма, далека от жизни и несправедлива по отношению ко мне. И еще больше несправедлива по отношению к себе.
Пластинка кончилась, автомат перестал мигать разноцветными огнями. В кафе наступила тишина.
Они сидели за столиком, а между ними лежал конверт. С другого конца комнаты раздался звук переставляемой фигуры и голос одного из стариков:
— Шах.
Ее руки разжались, и он увидел, что ее ладони вспотели. И почувствовал, что его руки вспотели тоже. Она подняла глаза с конверта на него.
— Ну пожалуйста, детка…
Она опять опустила глаза. На лице как бы застыла скорбная маска.
Она взяла конверт и сунула его в сумочку, лежавшую на диванчике рядом с ней. Затем опять положила сцепленные руки на стол и вперилась в них взглядом.
Он погладил тыльную сторону ее руки, а другой пододвинул к ней свою невыпитую чашку кофе. Она взяла чашку и поднесла ко рту. Он нашел в кармане еще один пятицентовик, бросил его в щель автомата и нажал кнопку, под которой было написано: «Чарующий вечер».
Они молча шли по влажным цементным дорожкам, разделенные стеной тайных мыслей, но по привычке держась за руки. Дождь перестал, но воздух наполняла влага, которая щипала лицо и создавала мутный ореол вокруг каждого фонаря.
Напротив общежития они поцеловались. Ее губы были сжаты и прохладны. Когда он попытался раздвинуть их, она покачала головой. Он несколько минут держал ее в объятиях, нашептывая утешительные слова, потом они попрощались. Он глядел ей вслед. Она пересекла улицу и вошла в ярко освещенный вестибюль общежития.
Он пошел в ближайший бар, где выпил два бокала пива и сделал из бумажной салфетки тончайший очаровательный орнамент. Когда прошло полчаса, он зашел в телефонную будку, позвонил в общежитие и попросил телефонистку соединить его с комнатой Дороти.
Она ответила после двух звонков:
— Алло!
— Привет, Дороти. — Молчание. — Дорри, ты приняла капсулы?
Пауза.
— Да.
— Когда?
— Несколько минут тому назад.
Он облегченно вздохнул:
— Детка, а телефонистка не подслушивает разговоры?
— Нет, они уволили за это ту, что была до нее.
— Ну так слушай. Я не хотел тебе говорить, но тебе может стать плохо… — Она молчала. — Герми сказал, что тебя, наверно, вырвет. В горле появится жжение, и ты почувствуешь боль в желудке. Но не пугайся. Это просто значит, что капсулы возымели действие. И не зови никого на помощь. — Он сделал паузу, ожидая, что она что-нибудь скажет, но она молчала. — Извини, что я не сказал тебе сразу, но не бойся — это будет не так уж больно. И быстро пройдет. — Пауза. — Ты сердишься на меня, Дорри?
— Нет.
— Увидишь, что так будет лучше.
— Я знаю. Извини, что я упрямилась.
— Ничего, детка. Не извиняйся.
— Увидимся завтра.
— Конечно.
Она помолчала, потом сказала:
— Ну что же, до свидания.
— До свидания, Дороти, — произнес он в ответ.
Глава 9
Утром в пятницу, придя в университет, он словно плыл в эйфории, ощущая себе высоким красавцем и светлой головой. День выдался замечательный: в окна лился солнечный свет и, отражаясь от металлических сидений, расцвечивал зайчиками стены и потолок. Сев на свое место в последнем ряду, он вытянул ноги, скрестил руки на груди и благосклонно смотрел, как аудитория заполняется студентами. Все они как бы отражали сияние солнечного утра: завтра должен был состояться первый матч университетского чемпионата по бейсболу, а вечером состоится традиционный Весенний вечер танцев. Кругом звучали возбужденные голоса и смех.
Две девушки стояли в сторонке и о чем-то возбужденно перешептывались. Может быть, они из общежития и говорят о Дороти? Нет, ее еще, наверно, не нашли. Какая надобность у студенток заходить к ней в комнату? Они просто подумают, что она решила хорошенько выспаться. Он рассчитывал, что ее не найдут еще несколько часов. Однако сидел насторожившись, пока девушки вдруг не рассмеялись.
Нет, вряд ли ее найдут раньше чем в час-два дня. Кто-нибудь скажет: «Дороти Кингшип не была за завтраком и на обед тоже не пришла». Они начнут стучать ей в дверь и ответа не получат. Скорее всего, они пойдут за дежурной по общежитию или за кем-нибудь, у кого есть ключи. Да даже и днем этого может не случиться. Девушки из общежития часто просыпали завтрак, а обедали где-нибудь в городе. У Дорри не было близких друзей, которые сразу бы ее хватились. Нет, если ему повезет, ее могут так и не найти, пока из Колдвелла не позвонит Эллен.
