Дмитрий Петров - Нелюдь
И это ведь не все. А выламывание зубов с золотыми коронками? Это же целая отдельная статья дохода.
Для того, чтобы получить золотые коронки с зубов своего покойника, родственники должны обежать пять инстанций и собрать сто справок и разрешений. Тогда они получат коронки в морге на законном основании по государственным расценкам.
Но собрать такое количество справок в госучреждениях за три дня, которые проходят между смертью и похоронами, практически абсолютно невозможно. Это даже просто смешно об этом говорить…
Так что за приличные деньги санитар в морге может сделать все это совершенно спокойно и без документов. Он просто выслушивает просьбу родственников, потом называет цену за свою услугу, потом берет в руку щипцы поздоровее и идет в помещение, где хранятся трупы…
Так что, если говорить абстрактно, стимулы у Василия были. Он работал тут днем и ночью не даром. Другое дело — психика. Аркадий Моисеевич иногда пугался за своего санитара. Ему казалось, что тот спокойно может свихнуться.
Все-таки привычка привычкой, а проводить всю свою жизнь среди трупов… Но пока что работал Василий безупречно и был отличным помощником. Несколько раз он аккуратно предлагал Аркадию некоторые суммы денег от своих барышей, хотел, так сказать, поделиться с начальством. Но Аркадий ни разу не взял ни копейки.
Не взял по двум причинам. Во-первых, он вообще не признавал никаких денег, кроме тех, что ему выдавали через окошечко кассы. А во-вторых, нельзя вступать в денежные отношения с подчиненными. Если ты сегодня взял у него заработанные им самим деньги, то завтра уже не сможешь спрашивать с него как полагается.
Хотя с Василия и спрашивать не приходилось. Он работал очень хорошо. После разговора со Скелетом Аркадий Моисеевич не находил себе места. Неужели он что-то проморгал?
Но если что-то было, то это, наверняка, дело рук Василия. Кого же еще? Оставался еще на подозрении Армен, но он ведь приходил только днем и всегда был на глазах…
Но если считать, что Скелет был прав, то оставалось только предположить, что все, о чем он рассказал, происходило ночью, когда Аркадия Моисеевича не было на работе.
«Но должны же оставаться какие-то следы, — подумал доктор. — Если у меня под носом творится такое, то я не могу не заметить чего-то необычного». Он ухватился за эту мысль и твердо решил все лично проверить.
Во второй половине дня, когда основная работа по вскрыванию была выполнена и Аркадий Моисеевич сел писать бумаги, Василий, как всегда, протиснулся к нему в маленький кабинетик и сказал, что хотел бы сходить домой пообедать.
Это было ежедневное дело, и так бывало всегда. К вечеру Василий возвращался, а Аркадий Моисеевич уходил до утра домой.
— Идите, конечно, — согласился доктор, и санитар ушел, заверив, что, как всегда, явится теперь около семи часов.
Иногда Аркадий Моисеевич даже не дожидался прихода Василия, настолько он ему доверял. Да и по чести сказать, Василий никогда не обманывал доверия Аркадия. Если даже он чуть задерживался вечером, все равно можно было быть уверенным, что он придет. Так что Аркадий спокойно запирал морг и уходил, будучи твердо уверенным в том, что спустя полчаса-час Василий придет.
«Да и то сказать, покойники ведь не разбегутся», — как-то шутливо заметил сам доктор.
В этот раз, стоило Василию уйти, Аркадий вскочил и бросился по моргу. Он решил все проверить. Он не верил ни одному слову подошедшего к нему недавно Скелета, считал все это глупейшей провокацией с непонятными мотивами, но что-то говорило ему о том, что следует проверить даже этот сигнал.
«Почему я должен верить какому-то незнакомцу больше, чем собственному санитару, которого знаю с хорошей стороны много лет? — думал с внутренним раздражением Аркадий Моисеевич. — И к тому же Вася явно не может проводить такие сложные операции по изъятию органов. Он не может самостоятельно делать такую работу. А врачей, кроме меня, в морге нет».
Ему вдруг некстати вспомнился Лева Рахлин, и он подумал о том, что вот как про Леву он мог бы еще поверить… Тот явно способен на все. Но Лева же давно уехал…
Все-таки что-то толкало Аркадия обследовать свой морг. Давно он уже не проводил инвентаризацию в своем хозяйстве. В этом он не видел нужды — Василий сумел заменить ему и завхоза и заместителя, и медсестру…
Прошелся по своему кабинету, заглянул во все углы. Потом вышел в холодное помещение, где хранились трупы.
Аркадий Моисеевич не знал точно, что он ищет. Откуда ему было знать? Он вообще был почти уверен, что делает сейчас глупость. Было даже немного стыдно за то, что он не доверяет своему санитару настолько, что бросился проверять слова какого-то чужого человека.
Да и что искать?
Аркадий Моисеевич медленно прошелся по ряду, где стояли столы с холодными телами покойников. Сосчитал их для порядка. Все на месте… Потом вгляделся в лицо каждого. Он всех знал, потому что вскрывал каждою лично.
Потом вспомнил об одном своем знакомом, который тоже был заведующим моргом. Тот все время мучился с тем, что помещение для трупов было маловато. Некуда было ставить новые столы и приходилось тела класть по двое на один стол.
И тогда товарищ Аркадия Моисеевича придумал остроумную штуку. До него как-то никому не приходило в голову такое.
Он решил, что трупы ведь совершенно необязательно класть плашмя, да еще на столы. К чему такое слепое следование традиции?
Тот человек был новатором, революционером своего дела. Он заказал вкрутить в потолок покойницкой металлические крюки и стал просто подвешивать трупы под мышки…
Трупам же все равно, они ничего не чувствуют… Вот так и получалось у него замечательно. Все трупы стояли стоймя, как на параде. Крючки цеплялись под мышками, иногда врезались в тело, но никто же не чувствовал боли. И управляться с ними стало очень удобно. Ничего не надо было раскладывать, а уж про экономию площади и говорить нечего. Получился самый вместимый в городе морг.
Комиссия подвела. Кто-то из медперсонала зашел, увидел, возмутился. Приехала комиссия, и все накрылось. Сказали, что глумление над покойниками, варварство. Крюки вывернули из потолка, заставили тела опять раскладывать как положено по правилам. А парня с работы турнули.
Аркадий Моисеевич вспомнил его и усмехнулся. Идея была хороша, конечно. Но он, Аркадий, никогда не нарушал правила.
И что же искать? И где?
На всякий случай заглянул в холодильники. Их было несколько, там тоже были тела. Вытащил тела, осмотрел их. Поглядел, нет ли лишних разрезов. Нет, конечно.
Что за глупости рассказал тот странный человек? Безобразие… А он, старая обезьяна, поверил в такие басни…
Так, медленно, шаг за шагом, он обошел все помещение. Понимал, что делает глупость и лишнюю работу, но не прекращал. Уж до того дотошный был человек…
В конце концов, когда смотреть было уже негде и стало ясно, что ничего он не найдет подозрительного, вдруг на глаза попалась еще она дверка. Это была крошечная подсобка, где всегда хранился хозяйственный инвентарь — лопата для разгребания снега зимой, метла, несколько ведер, какие-то тряпки, мешки.
Ни один уважающий себя доктор в такие места не заглядывает — это чисто санитарное хозяйство.
Тем не менее Аркадий для очистки совести решил заглянул, и туда. А заглянув, очень удивился. Две лопаты, метла и ведра — это было тут и в полном порядке. А у самой стены стоял маленький холодильник «Морозко». В таком обычно любят хранить детское питание.
Холодильника «Морозко» на балансе у морга не было. Ни к чему им бытовой холодильник. Откуда же он?
Но удивление тут же прошло. Ясно, это Василий принес из дому для себя. Он ведь тут днем и ночью на боевом посту, вот и хранит тут для себя продукты, чтобы закусить иногда. Может быть, он даже и выпивает тут по ночам, отчего же и нет? По утрам Аркадий Моисеевич иногда слышал от Василия водочный дух, но не мог осуждать. Конечно, посиди тут с покойниками, как не выпить?
Все санитары в моргах этим балуются. С этим бороться бессмысленно, работа такая. А Василий никогда не злоупотреблял, за это Аркадий Моисеевич мог смело поручиться.
Холодильник стоял себе и стоял, а Аркадий Моисеевич смотрел на него. Надо было бы спокойно махнуть рукой и уйти, не мелочиться, но доктор привык доводить любое дело до конца.
«Там пара котлет и бутылка водки, — сказал он себе. — Если я стану это рассматривать, это будет просто неблагородно с моей стороны. Нечего лазить по чужим кастрюлям».
Он сказал это себе, а рука уже тянулась к дверце.
— Взгляну и пойду домой — пробормотал Аркадий Моисеевич. — Нечего глупостями заниматься. Хватит уже, подурил и будет.
Он открыл холодильник. На двух полках стояли несколько стеклянных банок, прикрытых крышками. В растворе, который был налит внутрь, плавало нечто…
