Возвращение не гарантируется - Корецкий Данил Аркадьевич
На лошадях они добрались до тропинки, ведущей к «плоскогорью смерти». Навстречу уже спешили товарищи, до которых донеслись звуки боя.
Когда вернулись в лагерь, начался разбор полетов.
— Считай, что у тебя есть еще десять суток ареста! — сказал Слон Скату. — Какого тебя сангхура понесло в поселок?! Приемничек захотел послушать?!
Да и остальные бойцы переводили недобрые взгляды с «Шарпа» на Ската и обратно. Все понимали, что инцидент будет иметь далеко идущие последствия.
— Мясо-то всяко нам нужно было! — вступился за товарища Ерш. — А приемник послушаем — все веселей будет!
— Мы это веселье завтра увидим! — недовольно сказал Рог. — Когда они прочухают и по следам пойдут.
— Это не тошлокские! — морщась, пояснил Ерш. — Это те, нижние, из Шадида. Пока они узнают, пока поднимутся, да еще неизвестно, как их в Тошлоке встретят, — между ними ведь свои счеты имеются… Может, им и не до нас будет!
— Я одно скажу — тебе бы лучше в Тошлок не ходить! — сказал Волк, который дезинфицировал ему рану. — Целей был бы. Да и Скату там делать нечего было. Без мяса бы обошлись, консервы есть. Да и без музыки…
Конечно, если бы не злополучный «Шарп», реакция у парней была бы совсем другая. Сейчас же все были настроены откровенно враждебно. И даже хороший ужин не улучшил общего настроения.
* * *Утром пришла радиограмма из Центра:
«Борт встречайте в 15.00. Координаты……..Удачи! Председатель».
Командир с заместителем разложили карту, включили GPS-навигатор, проложили маршрут.
— Полтора часа хода! — объявил Слон. — Максимум два!
Настроение у личного состава улучшилось, бойцы улыбались, шутили, хлопали друг друга по плечам. Про вчерашнее никто не говорил, хотя со Скатом по-прежнему держались отчужденно и старались не встречаться с ним взглядом. Как будто между ним и ребятами выросла ледяная стена отторжения.
— Ничего, объедутся! — успокаивал товарища Ерш. Он чувствовал себя неважно и держался на сильнодействующих лекарствах. — Вернемся, все забудется, Слон с тебя и аресты снимет! Попомнишь мое слово! Откуда мы могли знать, что эти, нижние, в Тошлок заявятся? Ниоткуда! Просто случайность вышла!
Скат, стиснув зубы, только молча кивал.
Собрали лагерь, все ненужное сожгли или засунули в скальные трещины. Слон объявил десятиминутную готовность к выдвижению, бойцы проверяли снаряжение и экипировку, подгоняли, чтобы ничего не терло, не звякало, не стесняло движений. Словом, все шло, как обычно. И Филин, как обычно, оглядывал в бинокль обстановку вокруг.
— Упс! Командир, погляди! — вдруг сказал он напряженным голосом.
Объективы биноклей устремились вниз. Оценка обстановки не могла никого обмануть: к ним шел отряд из нескольких десятков бородатых и вооруженных до зубов моджахедов. Они были еще далеко, и в принципе численное преимущество не играло роли: «кинжалисты» находились на господствующей высоте и могли удерживать их достаточно долго. В принципе, они могли даже победить, но времени на бой не было — вертушка придет через три часа. За это время надо гарантированно, с запасом, добраться до места посадки — на погрузку отводится одна-две минуты… И нельзя допустить, чтобы преследователи «сели на хвост»…
Выход из положения был только один, который каждому из присутствующих был ясен: кто-то должен остаться. Оставаться в конце, когда дело сделано, совсем не то, что оставаться в начале. Но другого выхода не было. Слон полез в карман, достал коробок, высыпал в грубую ладонь спички, отсчитал, сломал одну пополам и зажал в руке.
— Тянем!
Под колючими взглядами товарищей Скат скользнул вперед и вытянул свою судьбу первым.
— Все! — сказал он и поднял над головой сломанную спичку. — Быстро уходите, а я с ними разберусь!
Обстановка несколько разрядилась.
— Удачи, брат! Арест я с тебя снимаю! — Слон обнял его, и все по очереди обнимали, прижимались небритыми щеками, хлопали по плечу. Ледяная стена бесследно растаяла — они снова были единым организмом. Парни оставляли свои гранаты, патроны, положили на каменистую землю несколько заряженных винтовок, чтобы не тратить время на перезарядку.
Через минуту прощание закончилось. По узкой тропке, ведущей к точке эксфильтрации, бойцы потянулись вверх. Скат не смотрел вслед — у него было много дел: оборудовать позицию и продержаться хотя бы три часа. Это минимальный срок, который делал боевую задачу вполне возможной. Но он планировал держаться дольше, даже когда вертушка уйдет…
Он подтащил несколько больших камней друг к другу, выстроив что-то типа каменного бруствера. Обложил щели камнями поменьше, устроив защищенные амбразуры. В одну из них выставил винтовку с оптическим прицелом «день-ночь». Справа от своей лежки разложил остальное оружие: готовые к бою «М-16», два «глока» и пять гранат. Слева — снаряженные магазины, рядом с ними поставил свой «Шарп». Вытянул антенну, настроил на нужную волну. Концерт должен был начаться через полтора часа. Если бы он отходил вместе со всеми, скорей всего, не смог бы услышать дебют Джен на главной сцене страны. Правда, тогда была бы возможность прослушать запись, да и много раз побывать на других концертах… Н-да… «В каждом плохом есть хорошее, а в каждом хорошем — плохое», — как путано и многозначительно говорят восточные мудрецы…
Было довольно холодно, дул ветер, но на небольшой дистанции он не требовал поправок прицела. Да Скат и не собирался сразу стрелять. Надо подождать, пока противник подойдет поближе, выйдет из-за скал на открытый склон, там придется прятаться за отдельными камнями и перебегать между ними. Это позволит поражать цели одну за другой и заставит их залечь. Если, конечно, удача будет на его стороне…
Он наметил левый и правый ориентиры сектора обстрела и принялся ждать. В приемнике тихо играла музыка. Минуты медленно выкатывались из вечности, как капли крови из раны, но в отличие от красных клякс они не обескровливали бессмертного организма бесконечности, а падали снова в нескончаемую вневременность, которая не претерпевала от этого кругооборота никакого вреда… Скорей, скорей, времени мало! И нервы, и кровь, и боезапас в обычном, краткосрочном временном отрезке человеческой жизни строго лимитированы! Но казалось, что стрелки невидимых часов перестали двигаться; не долетев, замер на полпути порыв ветра, между двумя ударами остановилось сердце, заледенели и смолкли все звуки…
* * *— Наш микрофон установлен в Большом Концертном зале! — бодрый торжественный голос разорвал тишину, миг безвременья был прорван! — Здесь начинается ежегодный конкурс «Молодые голоса», который откроет талантливой молодежи путь на большую эстраду…
Скат перевел дух. Наконец-то! Именно этого он ждал с таким нетерпением! Но в импровизированную амбразуру он рассмотрел то, что не хотел бы видеть никогда или хотя бы в ближайший час… Две фигуры в серых халатах, натянутых на лоб паколи и с автоматами наизготовку осторожно выдвинулись из-за скалы на открытый склон, остановились, то ли приглядываясь, то ли принюхиваясь. Скат знал, что они способны унюхать табачный дым или запах немытого тела с километра, а щелчок предохранителя услышать с пятисот метров, но сейчас до них было около двухсот, а вдобавок к запахам из «Шарпа» раздавался громкий радиоголос — таким обычно через динамики предлагают сложить оружие и сдаться, хотя сейчас текст был другой:
— Много лет этот конкурс продюсирует мэтр российской песни Илья Васильевич Домбровский, именно благодаря его строгому, но справедливому отбору страна узнала десятки новых имен…
Непонятные фразы насторожили и сбили с толку «духов», но остановить их, конечно, не могли. Пригнувшись, дозорные бросились вперед, за ними, вскидывая автоматы, бежали остальные, разворачиваясь в цепь и стараясь не облегчать задачи вражеских стрелков сдваиванием мишеней. Но задача и так не была слишком трудной. Враги были видны как на ладони, сквозь снайперский прицел Скат мог рассмотреть их лица, их небрежную одежду и спутанные бороды. Что ж, пора начинать! Он плавно выбрал спуск… Выстрел, второй, третий…
