Крис Кузнецки - Крестное знамение
Из глаз Марии покатились слезы. Она попыталась смахнуть их, так чтобы никто не заметил, но от Данте не могло укрыться ее состояние и он улыбнулся. Он понял, что следует по правильному пути. За долгие годы его сестра совсем не изменилась.
— Год назад я просматривал запросы на получение разрешения на раскопки, и мне впервые встретилось имя Бойда. Я сразу понял, что это великолепный предлог для того, чтобы завязать общение. И я позвонил ему по поводу катакомб.
Мария уставилась на профессора обвиняющим взглядом.
— Вы беседовали с Данте год назад, и не сказали мне ни слова?!
Бойд попытался оправдаться.
— Клянусь, Мария, я не знал, что он ваш брат. Он сказал только, что зовут его Данте и что он ассистент вашего отца. Больше он мне ничего не сообщил. Он вообще о себе никогда ничего не говорил.
— Профессор говорит абсолютную правду, — заверил ее Данте. — Я не хотел, чтобы ты знала об этой договоренности, так как ты сразу же порвала бы отношения с Бойдом. Мне хорошо известно, насколько ты упряма. У меня большой опыт.
По лицу Марии было ясно, что она немного смягчилась. Девушка медленно повернулась к Данте.
— В течение нескольких месяцев я обменивался информацией с доктором Бойдом. Он сообщал мне о своих находках, а я ему — о своих, в надежде, что нам удастся провести удачные раскопки. Конечно, я не мог отправиться с ним в Орвието — мое участие не укрылось бы от отца, — но меня вполне удовлетворило, что в них будет участвовать один из нас. То есть ты.
У Марии из глаз вновь покатились слезы.
— Значит, вот что ты скрывал? Вот в чем заключается семейная тайна?
Данте рассмеялся над ее наивностью.
— Вовсе нет. Отец скрывал нечто от нас обоих на протяжении всей нашей жизни, скрывал то, что мы должны были знать уже давно. Я могу поклясться тебе, что пребывал в неведении до вчерашнего дня. Когда отец узнал о гибели Роберто, он пригласил меня к себе и все рассказал. Он сообщил мне правду о катакомбах, о распятии и о нашем происхождении. Видишь ли, катакомбы Орвието были построены специально для нас. Для нашей семьи. В честь нашего предка.
— О чем ты говоришь? Какого предка?
Вместо ответа Данте кивнул на изображение, которое было сделано по требованию их отца вскоре после первого его посещения катакомб. Оно было очень похоже — хотя и значительно меньше по размеру — на то, которое Бойд с Марией обнаружили в первом помещении катакомб. То, которое вызвало в Марии уверенность, что она видела его где-то раньше, но где, припомнить не смогла. И тут она поняла, почему ее подвела память.
— Смеющийся человек? — выдохнула она. — Смеющийся человек — наш родственник?
Данте нахмурился.
— Что еще за смеющийся человек?
— Он, — ответила она. — Так мы его назвали, мы ведь не знали его настоящего имени. Катакомбы полны его изображений. На стенах, на барельефах, на гробнице. С тех пор мы пытались узнать, кто он такой.
— Значит, ваши поиски закончены, теперь вы знаете его имя.
— Знаем?
Данте кивнул.
— Это и твое имя тоже.
— Мое имя? Что ты хочешь сказать? Что его звали Пелати?
— Нет, — ответил Данте. — Имя изменили, чтобы защитить нас от последствий его грехов… Его звали Пилат.
— Пилат?
Данте кивнул.
— Понтий Пилат. Он был нашим предком. А мы его потомки.
— Мы его… кто? — Мария уставилась на Данте, затем перевела взгляд на Бойда и вновь на Данте. — Что ты такое говоришь?
— А то, что настоящее имя нашей семьи не Пелати, а Пилат. Оно было изменено, чтобы защитить наших с тобой предков от преследования.
— Значит, смеющийся человек — Понтий Пилат?
Данте кивнул.
— И мы все от него происходим.
Прошло некоторое время, прежде чем Мария все осознала. И как только это произошло, она тихонько застонала, будто получила удар под дых. Ей хотелось спорить, хотелось драться, однако в глубине души Мария прекрасно понимала, что брат никогда не стал бы лгать о таких вещах. Значит, все рассказанное — правда.
Они связаны родственными узами с самым ненавидимым убийцей всех времен.
Медленно, в полнейшем отчаянии она повернулась к доктору Бойду, стоявшему теперь рядом с ней.
— Профессор? Неужели подобное возможно? Неужели хотя бы часть этого правда?
Бойд закрыл глаза и задумался над услышанным.
— Да, дорогая, вполне возможно.
— Но… каким образом?
Он глубоко вздохнул, пытаясь подыскать нужные слова:
— Как ни странно, о Понтии Пилате известно совсем немногое. Большинство ученых сходятся на том, что он стал прокуратором Иудеи в двадцать шестом году и через десять лет покинул названный пост. Однако ничего не известно ни о его рождении, ни о его смерти, хотя на сей счет существует масса противоречивых сведений. Некоторые историки полагают, что Пилат был казнен по постановлению римского Сената вскоре после смерти Тиберия в тридцать седьмом году. Другие считают, что Пилат покончил с собой, утопив свою нечистую совесть в озере неподалеку от Люцерна в Швейцарии. Кстати, озеро расположено на горе Пилат. Однако в немецком фольклоре бытуют легенды, что Пилат прожил долгую и счастливую жизнь в Вене на Роне, где до сих пор находится пятидесятидвухфутовый памятник, который называют гробницей Пилата. Несмотря на столь значительные расхождения, — подчеркнул Бойд, — существуют абсолютно точно установленные факты относительно личности Пилата. Самый интересный из них касается его жены Клавдии Прокулы. Очень немногим известно, что супруга Пилата была внучкой Августа и приемной дочерью императора Тиберия.
— Что?! — Мария заморгала. — Тиберий был тестем Пилата?
Бойд кивнул.
— Держу пари, об этом вы ни разу не слыхали на занятиях в воскресной школе.
— Не слыхала, — выдохнула Мария. Внезапно версия о сотрудничестве Пилата и Тиберия показалась ей вполне реальной. Они были не просто политическими союзниками. Они были родственниками.
— А знаете ли вы, — продолжал Бойд, — что коптская церковь в Египте и абиссинская в Эфиопии всегда считали, что Понтий и Клавдия приняли христианство после распятия? Они почитают их как святых и двадцать пятого июня празднуют день их памяти!
— Простите, доктор Бойд, но мне кажется, вы упускаете здесь нечто весьма существенное. То, что вы говорите, не столь уж и важно. Нас должен интересовать только сам факт распятия и больше ничего.
— Именно к этому я и приближаюсь, — ответил профессор, отмахнувшись от Данте. — В течение многих лет я полагал, что они просто идиоты, почитая Понтия Пилата как героя. Называя его христианином. Теперь я знаю, что они абсолютно правы. О Господи! Ведь Пилат и является создателем религии. Я сам полный идиот, так как не понял столь очевидного факта раньше.
— Вы чувствуете себя идиотом?! — воскликнула Мария. — А как должна чувствовать себя я? Мы носились по всей Европе в поисках… моего родственника. А портрет смеющегося человека все время висел на стене в кабинете моего отца! — Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. — Но как мы могли забыть о Пилате? Ведь он столь очевидная кандидатура. Мы должны были о нем вспомнить.
— Ну-ну, дорогая, в этом вы не одиноки, — постарался успокоить ее Бойд. — Мы все не обратили внимания на Пилата. Выше голову! Еще не конец света.
— Вы заблуждаетесь, — произнес чей-то голос с порога. Потрясенные, они обернулись и увидели, что в комнату входят Бенито Пелати и четверо вооруженных охранников. — Для Данте он наступит сейчас.
И Бенито подтвердил свое заявление выстрелом. Фонтан крови вырвался из груди Данте, залив изображение Пилата и всю стену за спиной у младшего сына Бенито. Затем, словно при замедленной съемке, его безжизненное тело съехало с кресла и рухнуло на пол. Увиденное пробудило в Марии такую ярость, что она бросилась к отцу и попыталась выбить оружие у него из рук. На ее пути встал охранник, и она набросилась на него. Мария успела расцарапать ему лицо, пока тот не опомнился и не нанес ей удар головой в нос. Завершил охранник расправу резким хуком в подбородок, от которого девушка отлетела к стеклянному кофейному столику, разбив его вдребезги.
На Бенито решительность дочери произвела сильное впечатление. Пристально взглянув на нее, он произнес:
— Кто бы мог подумать?! Из всех моих детей настоящим мужчиной оказалась только дочь!
Глава 72
Мария пришла в себя и обнаружила, что привязана к стулу. Из носа и рта капала кровь. Все тело было изрезано. Кусочки стекла торчали отовсюду, словно колючки у дикобраза. Голова кружилась.
Мария заморгала, пытаясь сосредоточиться и рассмотреть, что за человек стоит перед ней. Размытые очертания фигуры бросились ей в глаза сразу же, как только она очнулась. Ей казалось, что все вокруг окутывает какой-то туман. Он замутнил ей зрение, память, даже слух, а в голове, словно отдаленное эхо, звучало ее собственное имя. Кто-то что-то ей говорил. Мария снова заморгала, стараясь понять, кто же это такой.
