Джонатан Рабб - Заговор
— Ты с ним согласна? — О'Коннелл сменил тон.
— Я не знаю.
— Понятно. Вопрос в том, изменит ли это хоть что-нибудь? Полагаю, расписание ушло вместе с почтенным доктором. — Молчание на другом конце явилось красноречивым ответом. — Что ж, они ему следуют. Про английского посла все новости твердят.
Этот разговор состоялся два часа назад. Перед самым рассветом.
А сейчас утреннее небо, по которому словно бритвой полоснули, сочилось кроваво-красной медью. Сара остановила машину. Возле небольшого домика стоял мотоцикл, все еще укрытый от солнца. Сара видела, как свет, перевалив через край каньона, разлился волной, поглотив приближающегося О'Коннелла.
* * *Ксандр медленно открыл глаза. Тупая боль в затылке и привкус рвоты во рту. Сочетания вполне хватило, чтобы вызвать приступ тошноты. Он не помнил, что с ним случилось, но это было бы полбеды. Беда в том, что он вообще не помнил. Полный провал памяти. Только тени витали в сознании, будто проблески света, вспыхивающие где-то вдали. Он попробовал вспомнить, вызвать в памяти момент перед тем, как все накрылось тьмой, но видел только обрывки, разрозненные эпизоды событий прошлой недели, которые мешались в кучу. Все без какой бы то ни было логической связи, без порядка. Ксандр силился сосредоточиться, отыскать источник света, надеясь высвободить мысли из сумятицы, но смута в голове держалась стойко: жестокость и ужас сливались с мягкой лаской женской руки.
Он сглотнул, горло горело, и несколько раз моргнул, боль как-то повлияла на зрение: стали различимы отдельные предметы. Обоняние и осязание оказались более острыми: запах свежевыстиранного белья, ощущение хрустящей простыни, которой его укутали, — все это помогало ему выходить из забытья. Голова, однако, не двигалась. Ее будто вдавило в подушку, налило свинцовой тяжестью. Ксандру понадобилось собрать все силы, чтобы повернуться к свету. Стали проясняться предметы: цветы вдоль далекой стены, потом вскоре очертания бюро под ними, рядом небольшое деревянное кресло. Ксандр заставил себя сосредоточиться на предметах, представить металлический холод бронзовых ручек — все это в попытке прийти в себя.
Источником света оказалось окно, ветер шевелил легкие хлопчатобумажные занавески. Комната была практически пуста, если не считать еще овального коврика, брошенного возле кровати. Все опрятно, просто.
Несколько минут Ксандр лежал не двигаясь. Вернулось некоторое успокоение, порядок в воспоминаниях, однако вскоре сознание заполонили куда более тревожные видения, какие-то приглушенные, будто из тумана доносящиеся разговоры. Голос, его голос, но вроде и не его, все как бы во сне — и все же наяву. Фигуры, стоящие над ним, слепящий глаза свет, толстые пальцы, ощупывающие лицо, боль, пронизывающая все тело, потом тошнота и мрак. Ксандр попытался удержаться, сохранить хотя бы эти воспоминания, но чем больше он старался, тем быстрее все исчезало во мраке.
Запах кофе на мгновение отвлек его, возникло желание сесть. И сразу напомнила о себе резкая боль в плече. Ксандр бессильно откинулся на постель. С большим усилием он поднес руку к шее у затылка и стал ощупывать. Шишка приличная, кожа все еще очень чувствительна к прикосновениям пальцев. Впрочем, больше удивила небольшая повязка на руке чуть выше кисти: квадратик марли удерживался тоненькой ленточкой пластыря. Он оставил в покое затылок и выпрямил руку. Кожа вокруг повязки была жутко обесцвечена, вены змеились по черно-синему вздутию плоти. Он дотянулся и осторожно коснулся пальцами краев раны. Она тоже оказалась поразительно нежной.
Быстрым движением он сорвал липучку и уставился на небольшое отверстие на руке, красную точку, куда входила игла. Игла? Крохотное напоминание вернуло его память к разумной части сознания: комната, кровать, его голос, но вроде и не его, слепящий свет…
Его накачали наркотиками. Затуманили разум и лишили воли к сопротивлению.
Но зачем? Чего они этим добились? Ксандр мучительно искал ответ. Дискета у них. Документ, который он свел воедино, у них. И расписание. В том, что их нашли, сомнений никаких. Именно это они искали все время. Так чего же им еще нужно?
Звук шагов снаружи перебил мысли. Ксандр убрал руки под одеяло и стал ждать. Через несколько секунд дверь распахнулась, показались клок волос и пронзительные карие глаза. Увидев, что Ксандр проснулся, глаза пропали, дверь снова закрылась. Ксандр ожидал услышать, как звякнет ключ в замке или лязгнет засов, однако — ничего. Только звук удаляющихся шагов. Перевел взгляд на окно: на нем тоже никаких решеток, даже щеколды нет, чтобы преградить ему путь и помешать спрыгнуть на землю. И только тут он заметил, что его одежда аккуратно сложенной стопкой лежит на кресле, а ботинки стоят возле бюро. Все в пределах досягаемости. Что бы он ни рассказал, им явно не требовалось делать его узником.
Не желая больше ждать, Ксандр поднялся, спустил ноги на деревянный пол; плечо ныло ничуть не меньше, чем несколько минут назад. Шелковые пижамные брюки болтались, пока он ковылял к окну, легкий ветерок пробежался по груди, когда он приблизился к занавескам. Свет, бивший снаружи, заставил прикрыть ладонью глаза. Но даже так приятно было почувствовать солнце. Облегчение. Ксандр простоял у окна несколько минут, глаза скоро привыкли к свету, ветерок приятно освежал кожу. Дверь открылась, и он обернулся.
В дверях, одетый в бежевый кардиган и вельветовые брюки, укрывавшие тщедушное тело, стоял Герман Ландсдорф. В одной руке он держал рукопись Ксандра, а в другой сжимал кружку, от которой по всей комнате распространялся запах кофе.
— Силы небесные! — воскликнул Ландсдорф, направляясь к Ксандру. — Перед раскрытым окном и без рубашки. Вот уж поистине! — Старец прошел мимо и затворил окно. — Вы что, совсем разум потеряли? — Ландсдорф повернулся и вперил взгляд в ученика. — Мне стоило многих усилий и забот сохранить вас в живых. Дай вы себе волю да схвати сейчас воспаление легких, я бы выглядел весьма глупо. — Старец улыбнулся.
Ксандр не услышал ни слова.
* * *— О чем, о чем он его спросил? — Тиг не сводил глаз с залива, трубка прижата к уху, взгляд устремлен к горизонту.
— Да это не совсем вопросы были, — ответил итальянец, — скорее… предложения. Показалось, что профессор больше объяснить хотел, чем информацию из Джасперса выудить. Когда тому наркотик вкололи, ответы были очень путаные.
— Что конкретно он старался объяснить? Паоло, мне нужны детали.
— Да не было никаких деталей. Больше на урок похоже. Доктор Ландсдорф выражался очень абстрактно: «сущность авторитета и власти, роль блюстителя». Эти, помнится, несколько раз упоминались.
— И?..
— Джасперс вроде соглашался, а потом не соглашался, и так весь разговор. А потом вдруг они заговорили по-немецки. Это я уже не понимал.
— И он ничего не спросил его про эту бабу, Трент, ничего о людях, с кем она была в контакте?
— Мы полагаем, что она мертва.
— Полагаем? Очень убедительно! Ты хочешь уверить меня, что он накачал Джасперса бог знает чем и ни о чем его не спросил?
— Ни о чем, что можно счесть существенным. Как я сказал, складывалось впечатление, будто он хотел убедить его в чем-то. Лучше я объяснить не сумею.
— И удалось его убедить?
— Трудно сказать. Я попробовал сделать то, что вы просили…
— И справился, как всегда, превосходно, — предположил Тиг. — Но речь не об этом. Где он сейчас?
— Джасперс? Спит. В одной из гостевых комнат.
— И ты не представляешь, что старец задумал с ним сделать, прежде чем приступить к следующему этапу?
— Мне ничего не было сказано.
— Ну конечно. — Тиг понял, что у него остался один выход. — Я прилечу через несколько часов.
— Прилетите?.. Я думал…
— Обстоятельства изменились. Встречай меня на аэродроме. В два часа.
— Но нам даны строгие указания не покидать…
— Значит, сделай так, чтобы тебя никто не заметил. — Тиг помолчал. — Я ясно выразился?
Ответ последовал немедленно:
— Совершенно.
Двадцать минут спустя Тиг сидел на заднем сиденье своего лимузина, прижимая к уху телефонную трубку.
— А если ты не вернешься? — Голос на другом конце принадлежал Эми Чандлер. — Йонас, тебя припекает крепко, слишком крепко, чтобы ты разыгрывал свои номера с исчезновением. Повторный показ в такое время может всерьез нас застопорить.
— Сказал же: я вернусь. Если нет…
— Никаких «если нет». Только вчера вечером мы получили больше двенадцати тысяч факсов и посланий по электронной почте, не считая того, что творилось на нашем сайте в Интернете: его под завязку забили почтой. Йонас, тебе давно пора приняться за стоящее дело.
