Джонатан Келлерман - Дьявольский вальс
– С Вики будет особый разговор, – заверил я.
– Просто удивительно, – продолжала Стефани, – всему этому нас не учат в шко...
С кроватки донесся писк. Глаза Кэсси судорожно заморгали и открылись. Углы маленького ротика потянулись вниз. Девочка поморгала еще немного.
– Все хорошо, малышка, – проговорила Стефани.
Ротик Кэсси задвигался, и наконец из него послышался звук:
– Эх-эх-эх.
– Все хорошо, милая. Все будет хорошо. Ты будешь здорова.
– Эх-эх-эх-эх.
Девочка опять поморгала. Вздрогнула. Попыталась пошевелиться – не смогла, вскрикнула от огорчения и зажмурила глаза.
Стефани взяла ее на руки и покачала. Кэсси пыталась вывернуться из рук.
Я вспомнил, как она сопротивлялась мне.
Реагировала на беспокойство матери? Или это были воспоминания о мужчине, который приходил ночью, скрытый темнотой, и причинял ей боль?
Но тогда почему она не пугалась каждый раз, когда видела Чипа? Почему она так охотно льнула к нему тогда, когда я в первый раз застал их вместе?
– Эх-эх-эх.
– Шшш, малышка.
– Эх... эх... эх...
– Спи, милая. Спи.
Еле слышно:
– Эх...
– Шш.
– Эх...
Глаза закрылись.
Тихое посапывание.
Стефани подержала ее еще несколько секунд, а затем положила в кроватку.
– Должно быть, магическое прикосновение, – печально произнесла она. И, накинув стетоскоп на шею, вышла из комнаты.
34
Вскоре прибыли медсестра и полицейский.
Я передал полицейскому пакетик таблеток и как лунатик направился к тиковой двери.
Там, в пятом отделении, ходили и разговаривали люди, но я не замечал их. На лифте я спустился на цокольный этаж. Кафетерий был закрыт. Раздумывая, были ли у Чипа ключи и от этой комнаты, я купил кофе в автомате, нашел платный телефон и потягивал напиток, пока справочное бюро по моей просьбе разыскивало номер телефона Дженнифер Ливитт. Поиски результатов не дали.
Прежде чем оператор отключился, я попросил его проверить, есть ли в картотеке номер каких-либо Ливиттов, проживающих в Фэрфаксе. Да, есть два. Один из них, как мне показалось, смутно напоминал номер домашнего телефона родителей Дженнифер.
На моих часах 9.30. Я знал, что мистер Ливитт ложится спать рано, чтобы попасть в пекарню к пяти часам утра. Надеясь, что еще не очень поздно, я набрал номер.
– Алло.
– Миссис Ливитт? Это доктор Делавэр.
– Доктор, как поживаете?
– Хорошо, а вы?
– Очень хорошо.
– Я звоню не слишком поздно?
– О нет. Мы еще смотрим телевизор. Но Дженни здесь нет. У нее теперь собственная квартира. Моя дочка-доктор очень независима.
– Вы должны гордиться ею.
– А как можно не гордиться? Она всегда заставляла меня гордиться ею. Вам нужен ее новый телефон?
– Пожалуйста.
– Подождите... Она живет в Уэствуд-Вилледж, недалеко от университета. Вместе с другой девушкой, очень приличной девушкой... Вот он. Если ее там нет, она, наверное, в офисе – у нее теперь есть еще и офис.
Она хихикнула.
– Это здорово.
Я записал номера.
– Да, офис, – продолжала миссис Ливитт. – Вы понимаете: вырастить такого ребенка – это честь... Я скучаю без нее. Дом теперь слишком тихий, не для моего характера.
– Еще бы.
– Вы очень помогли ей, доктор Делавэр. Колледж в ее возрасте – это не очень-то легко. Вы должны гордиться собой.
* * *На квартире Дженнифер никто не ответил. Но в офисе после первого же гудка она подняла трубку.
– Ливитт.
– Дженнифер, это Алекс Делавэр.
– Привет, Алекс. Ты решил тот случай с синдромом Мюнхгаузена «по доверенности»?
– Кто сделал это, известно. Но почему он это сделал, еще до конца не ясно. Оказалось, отец ребенка.
– Вот это поворот! – воскликнула Дженнифер. – Значит, не всегда мать?
– Он рассчитывал, что мы так и подумаем. Все время подставлял ее.
– Какое макиавеллиевское коварство.
– Воображает себя интеллектуалом. Он профессор.
– Здесь?
– Нет, в колледже для младших курсов. Но серьезную научную работу он ведет в университете, поэтому-то я и звоню тебе. Я уверен, что он прочел обширнейший материал по данному синдрому, чтобы создать классический случай. Его первый ребенок умер от синдрома внезапном младенческой смерти. Еще один классический случай, поэтому я подумываю, не подстроил ли он и его.
– О, нет – это звучит слишком чудовищно.
– Я думаю о системе «Поиск и печать», – продолжал я. – Если у него есть счет на факультете, можно ли это как-то узнать?
– Библиотека регистрирует все требования пользователей. Для того чтобы высылать счета.
– Указывается ли в счетах, какие именно статьи были взяты?
– Обязательно. Который теперь час? Девять сорок пять. Библиотека открыта до десяти. Я могу позвонить туда и узнать, работает ли кто-нибудь из моих знакомых. Как зовут этого ублюдка?
– Джонс, Чарльз Л. Социология. Муниципальный колледж Уэст-Вэлли.
– Записала. Не клади трубку, жди, я позвоню в библиотеку по другой линии. На всякий случай, если нас разъединят, дай мне твой номер. – Через пять минут она соединилась со мной. – Voila, Алекс. Этот идиот оставил прекрасный бумажный след. Он брал все, что есть в библиотеке по этой теме, – Мюнхгаузен, внезапная младенческая смерть и социологическая структура больниц. Плюс немного отдельных статей по двум другим вопросам: токсичность диазепама и – готов ли ты услышать следующее? – фантазии женщин о размерах пениса. Все там записано: имена, даты, точное время. Завтра я возьму для тебя распечатку.
– фантастика. Я очень благодарен тебе, Дженнифер.
– Еще кое-что, – сказала она. – Он не единственный, кто пользовался этим счетом. На некоторых заказах стоит еще одна подпись – какая-то Кристи Киркеш. Знаешь кого-нибудь с таким именем?
– Нет, – ответил я. – Но меня не удивит, если она окажется молодой и привлекательной, одной из его студенток. Может быть, даже играет в софтбол[61] за свое общежитие.
– Грязное дело для профессора. Как ты считаешь?
– Он существо, придерживающееся собственных привычек.
35
Было жаркое утро. Долина поджаривалась на солнце. Огромный грузовик опрокинулся на шоссе и засыпал все проулки яйцами. Даже обочина была заблокирована, и Майло ругался до тех пор, пока дорожный полицейский не пропустил нас.
Мы прибыли в колледж на десять минут раньше звонка. Добрались до класса, как раз когда входили последние студенты.
– Проклятие, – проворчал Майло. – Неудачное время мы выбрали.
Мы поднялись по лестнице в трейлер. Я остался у двери, а Майло направился к доске.
Комната была маленькой – половина трейлера отгорожена занавеской-гармошкой. Стол для заседаний и дюжина складных стульев.
Десять стульев заняты. Восемь женщин, двое мужчин. Одной из женщин уже за шестьдесят, остальные – девчонки. Обоим мужчинам около сорока. Один англосакс, с копной светлых волос, другой – испанского типа, с бородой. Блондин быстро взглянул на нас и уткнулся в книгу.
Майло взял указку и постучал по доске.
– Мистер Джонс не сможет сегодня вести занятие. Я мистер Стерджис, и я заменю его.
Все глаза устремились на Майло, только блондин по-прежнему не отрывал взгляда от книги.
Одна из девушек спросила:
– С ним все в порядке?
Голос звучал напряженно. У девушки были очень длинные темные вьющиеся волосы, худое хорошенькое личико, в ушах сережки – скрепленные леской пластиковые шарики белого и бледно-лилового цвета. Черный обтягивающий топ демонстрировал большую грудь и гладкие загорелые плечи. На глаза были наложены слишком синие тени, на губы – слишком бледная губная помада, и всего этого было слишком много.
Тем не менее девушка выглядела лучше, чем на фотографии в студенческом деле.
– Не совсем, мисс Кристи, – ответил на ее вопрос Майло.
Девушка открыла рот. Остальные студенты воззрились на нее.
– Эй, что происходит? – воскликнула брюнетка и схватила свою сумочку.
Майло сунул руку в карман и вынул свой полицейский значок.
– Это вы скажете мне, Кристи.
Она онемела. Остальные студенты вытаращили глаза. Читатель не отрывал взгляд от книги, но его глаза, казалось, не замечали букв.
Я заметил, как Майло посмотрел на мужчину. Взглянул на пол.
Ботинки.
Громоздкие черные тяжелые ботинки со вздувшимися носами. Они не подходили к его шелковой сорочке и модельным джинсам.
Глаза Майло сузились.
Читатель остановил взгляд на мне, потом поднял книгу выше, стараясь спрятать за ней глаза.
«Теория организаций».
Кристи начала плакать.
Остальные студенты застыли как статуи.
– Эй, Джо! Проверка камеры! – внезапно рявкнул Майло.
Читатель рефлективно поднял голову. Всего на секунду. Но этого было достаточно.
Вежливое лицо. Отец Дика и Джейн[62], если смотреть с расстояния в полквартала. Но вблизи отдельные детали разрушали это впечатление: нечисто выбритый, следы оспы на щеках, шрам поперек лба. Татуировка на одной руке.
