Театр кошмаров - Таня Свон
Сложнее оказалось ждать результата.
Поэтому, когда Дарен вдруг шумно вдохнул и рывком сел, Этель разрыдалась от счастья.
Глава 27
Дарен
Еще секунду назад он растворялся в своих безумных видениях, а теперь вдруг его снова выдернули в родное тело. Оно казалось непривычно тесным, но Дарен все равно ощутил облегчение. Быть бесформенным чем-то – омерзительно. Будто каждый темный уголок вывернули наружу и растянули, чтобы явить миру самые скрытые кусочки тебя.
– Ты жив, – бессмысленно пытаясь утереть ручьи слез, прошептала Этель и кинулась Дарену на шею.
От неожиданности он снова повалился на пол. Девушка придавила его к полу, уткнулась мокрым носом в шею и заревела уже в голос.
Дарен в ошеломлении боялся пошевелиться. Что происходит?
Когда Этель немного успокоилась, он осторожно отстранил девушку и выбрался из-под нее, чтобы сесть на полу напротив. Зеленый здоровый глаз внимательно следил за каждым движением Дарена, будто сам он был не человеком, а чудом.
– Не смотри на меня так, будто я умер, а теперь воскрес, – попытался пошутить он, но слова стерли призрак улыбки с лица Этель.
Кончики ее губ, блестящих от слез, опустились. Этель впервые уронила взгляд, не спеша с ответом.
– Эй, – Дарен настороженно наклонился, пытаясь заглянуть девушке в лицо, которое она спрятала за завесой длинных волос. – Я просто упал в обморок. Ты чего плачешь?
– Дарен, – эта интонация не обещала ничего хорошего.
Лишь звук собственного имени уже заставил Дарена отшатнуться и заледенеть в ожидании ужасных новостей.
– Что-то с Каспером? – немеющими губами шепнул он и тут же облегченно выдохнул, когда Этель качнула головой.
Почему-то казалось, что, если с Каспером все в порядке, значит, ничего плохого быть не может. Но следующие слова Этель ранили сердце, словно метко брошенный дротик.
– Дарен, ты умер. И боюсь, это не самое страшное, что с тобой случилось.
* * *
В последних лучах уходящего солнца кухня казалась почти уютной. Навесные шкафчики и скромный гарнитур из грязно-белого окрасились в нежно-розовый, а пожелтевшие от времени, местами порванные обои выглядели даже винтажно. Здесь пахло зеленым чаем и засахаренным медом, который Дарен поставил на стол в качестве угощения. Нервничая, он забыл, что ребята сегодня принесли другие сладости, а Этель не напомнила.
Дарену ни крошки в горло не лезло, и он почти не сомневался, что Этель точно так же сейчас воротит от еды. Чай он заварил, скорее, потому, что так нужно, и теперь цеплялся за свою кружку как за спасательный круг.
Напиток давно остыл, но ни Этель, ни Дарен не сделали ни единого глотка. Этель, сгорбившись, сидела на табуретке, повернувшись к кухонному столу правым боком. Так, чтобы краем здорового глаза видеть Дарена. Он же сидел прямо, будто проглотил спицу.
– Так, значит, я теперь Зрячий? – охрипшим после долгого молчания голосом спросил он.
Пальцы крепче обхватили кружку. Еще немного, и стекло бы треснуло.
– Да. Думаю, да, – Этель поджала губы и шумно втянула носом воздух. – Узнаем, когда столкнемся с Изнанкой. Твой разлом я «зашила», поэтому…
«Поэтому ты воскрес», – мысленно продолжил Дарен и едва не рассмеялся.
Не видеть оживших чудовищ своей души было непривычно. Безумие схлынуло, но Дарен еще не успел к этому приспособиться. Да и как можно думать, что теперь ты здоров, когда слышишь такое?
– Если верить тебе и всему, что ты рассказала…
«…А рассказала ты очень много. Больше, чем я хотел бы знать».
– …то я точно не Странник, как Ви, потому что могу жить без… Якоря?
На последнем слове он замялся и вопросительно взглянул на Этель. Правильно ли сказал? Девушка кивнула, и Дарен, встретив ее печальный взгляд, опустил взор. Из темного озерца чая на него смотрели усталые карие глаза.
Казалось, хуже быть не может. Безумие почти размазало Дарена, и он был к этому готов. А теперь его буквально вытащили с того света… Чтобы что?
– Почему ты не дала мне умереть? – спросил он прямо.
После всего, что Этель на него вылила, вопросов было много. Правда ли все это или очередное сумасшествие? Что такое Изнанка на самом деле? Откуда взялись первые Зрячие и Странники, как поняли свои силы и научились ими управлять? Чем грозит миру людей открытие множественных разломов? Как эти прорехи вообще работают?
Но больше всего Дарена сейчас беспокоило другое. Почему он?
– Почему? – повторил Дарен с нажимом, чувствуя подступающую горечь. Его опять тошнило.
Одна только мысль, что он перешагнул за порог жизни, но вернулся, заставляла внутренности скручиваться в тугой узел.
– А ты бы хотел умереть? – Этель спокойно подняла голову и всем корпусом повернулась к Дарену.
Он задумчиво постучал пальцами по кружке, в этом жесте пытаясь скрыть нарастающую дрожь рук. Жаль, что этот недуг пропутешествовал вместе с ним из могилы и обратно. Почему не остался за гранью жизни? Лишнее напоминание о матери и ее смерти. О вине, которая и загнала Дарена в угол, сточив его душу.
– Не знаю, – после долгого молчания признался Дарен. – Я почти всю жизнь провел с мыслью, что мое рождение – ошибка.
– Даже если так, твоя смерть ее бы не исправила. К тому же Каспер…
Еще секунду назад пальцы стучали по гладкой стеклянной поверхности, но теперь ладони обхватили кружку так резко, что чай расплескался по светлой скатерти. Дарен вскинул голову, надеясь поймать взгляд Этель, но она уже упорно смотрела в одну точку где-то на полу.
– При чем здесь Каспер?
– Твоя смерть разбила бы ему сердце, – без колебаний выдала Этель.
«Это потому, что он влюблен в меня?» – чуть не ляпнул Дарен, но, к счастью, Этель снова взяла слово:
– Он ведь ушел, оставив тебя одного, хотя я просила подождать. Если бы я пришла чуть позже, если бы ничего не получилось, а ты умер… Каспер никогда бы себя не простил.
Привыкнув жить с чувством вины, Дарен пропитался им настолько, что даже сейчас подумал – он бы не хотел уходить так, оставляя груз сожалений на чужих плечах. И уж тем более Дарен не хотел, чтобы этим кем-то был Каспер.
Элон и так сделал для него слишком много. Больше, чем Дарен своей никчемностью мог заслужить.
– Хочешь сказать, ты буквально воскресила меня только потому, что из-за моей смерти твой друг мог расстроиться? – Кривоватая улыбка дрожала вместе с Дареном, которого крупно трясло. – Ты играешь в бога, чтобы
