Миюки Миябэ - Перекрестный огонь
Он не ответил. Он остался на месте, склонился к Дзюнко, продолжая гладить ее по лбу и крепко держа ее за правую руку.
«Почему вы не хотите назвать ваше имя?» Девушка хотела спросить его, но уже не могла говорить.
— Прощайте, — еле слышно произнесла она, и это было последнее слово в ее жизни. Ей показалось, что она услышала в ответ «прощайте» и что-то еще. Может, он поздравил ее с Рождеством, и Дзюнко почувствовала, что умереть вот так — это лучший рождественский подарок для нее, какой только можно было получить.
Она больше не видела звезд, но только потому, что стремительно приближалась к ним. Мир погрузился во тьму.
34
После Нового года снегу нападало еще больше.
Тикако Исидзу снова надела свои резиновые сапоги и отправилась в соседний с домом парк. Земля была покрыта снегом, но небо прояснилось. Женщина шла быстро и чуть не вспотела в теплом пальто. Она добралась туда за пять минут.
Он уже ждал ее, сидя на скамье возле качелей. Он поднял воротник пальто и уткнулся подбородком в замотанный вокруг шеи шарф. Тикако лишний раз убедилась, что пунктуальность — это признак хорошего сыщика.
Они поздоровались, и она села рядом с мужчиной на скамью. Уроки еще не закончились, и потому детей в парке не было. Вдоль ограды пожилой человек выгуливал собаку.
— Мы можем объяснить смерть Коити Кидо и Дзюнко Аоки как убийство-самоубийство, задуманное Кидо, — отрывисто сказал полицейский, и голос его звучал глуховато из-за шарфа. Он не стал тратить время на ненужные любезности.
«Дело прежде всего», — отметила про себя Тикако.
— Вроде как любовная драма? — уточнила Тикако.
— Вот именно. И в каком-то смысле это правда.
Тикако подумала, что в отношении Дзюнко Аоки это было абсолютной правдой.
— И все же я не совсем понимаю, почему там, на озере Кавагути, Идзаки попросил меня связаться с вами.
Полицейский в шарфе заинтересовался:
— Вот как? Что же вас удивило?
— То, что он назвал вас членом Стражей.
— Ну, я разрешил ему. — Полицейский невесело рассмеялся. — Это уже не имело значения. Он ничем не мог мне повредить. Мы добились своего.
— Добились своего, — эхом повторила Тикако.
— Вот именно. Мы ставили целью избавиться от Дзюнко Аоки, опасной женщины, обладавшей пирокинетическими способностями.
Тикако прикрыла глаза. Перед ее мысленным взором мертвая девушка лежала на снегу. Лицо ее стало белее снега, но все еще было прекрасным.
— Сержант Кинугаса, — спросила Тикако человека в шарфе, — давно вы с капитаном Ито вступили в организацию Стражей?
— По-моему, Ито вступил в организацию раньше меня, — пожал плечами Кинугаса. Похоже, он действительно не помнил.
— И вы ни разу не усомнились в своем решении?
— Вы имеете в виду, согласен ли я с тем, как действуют Стражи? — Собеседник посмотрел на нее, словно удивляясь, что она вообще об этом спрашивает.
— Да.
Кинугаса вздохнул и откинулся на спинку скамьи, сбив при этом с нее пласт снега.
— Нет, и я вообще не задавался таким вопросом.
— Ни разу?
— Нет, ни разу, и знаете почему? У нас с Ито изначально не было иллюзий по поводу характера этой организации.
Тикако замолчала. Она посмотрела на твердый подбородок — он очень подходил этому человеку с его несгибаемым характером.
— Но это необходимое зло, — продолжал он. — Мы вынуждены иметь подобную организацию, потому что действующие на сегодня законы слишком ограниченны и малоэффективны. Конечно, я бы не очень огорчился, если бы она перестала существовать, но пока мы нуждаемся в ней. Видите ли, Исидзу, мы не столько представители Стражей среди полицейских, сколько полицейские, которые терпят существование Стражей.
— До поры до времени, — не отставала Тикако.
— Да, до поры до времени, — уверенно подтвердил Кинугаса.
— Так когда же наступит эта пора?
— Когда у нас появятся идеальные законы и будут неукоснительно соблюдаться на практике.
— Означает ли это законы, которые позволили бы равным образом карать любого, кто совершил тяжкое преступление?
— Это означает всего лишь законы, которые позволят обращаться со злостными преступниками, как они того заслуживают, чего нет сейчас, — засмеялся Кинугаса.
Тикако потупилась, но голос ее, когда она заговорила, звучал твердо:
— То есть, по существу, вы пренебрегаете правилами пешеходных переходов, подвергая опасности любого, кто оказывается на дороге, не говоря уже о местах, где дороги вовсе отсутствуют. Главное для вас — достичь цели кратчайшим путем, невзирая на цену.
— Но если плестись еле-еле, сколько прибавится невинных жертв! Мы можем случайно сбить одного пешехода, но зато спасем десяток, а то и сотню других.
— Не могу подписаться под этим. — Тикако произнесла это с закрытыми глазами и напряженной спиной, но уверенным тоном.
— Как скажете. — В голосе Кинугасы послышался холодок. — Мы не намерены силой вовлекать вас в организацию. Ни вас, ни Макихару. Вам не о чем беспокоиться, мы не причиним вам вреда, если вы откажетесь. Мы не дети.
— Масштабы вашей деятельности позволяют вам не опасаться таких, как мы с Макихарой.
— Совершенно верно.
Они помолчали. Глаза Тикако ломило от блеска снега. В отдалении слышался собачий лай.
— Вы решили избавиться от Дзюнко Аоки, потому что она расправлялась с объектами слишком открыто.
— Да. Она действовала с таким размахом, что существовала опасность для наших попасть под ее огонь. Больше всего нас беспокоило то, что внимание, которое уделяли СМИ результатам ее деятельности, может рикошетом ударить по нам. Мы стараемся избегать широкой огласки.
То же самое говорил ей Идзаки. По его словам, Кидо именно так и объяснил Дзюнко, почему он вынужден убить ее.
— Тогда почему вы вообще обратились к Макихаре?
— Ну, это просто. Это способный молодой человек. Он вполне мог выйти на Дзюнко Аоки и без нашей помощи, но тогда существовала опасность, что он наткнется на Стражей, которые пытались от нее избавиться. Необходимо было предотвратить это. — Кинугаса понизил голос и заговорил серьезно: — Кроме того, проблема заключалась еще и в том, что Макихара стойко придерживается собственных убеждений. Если бы он вышел на Стражей уже после гибели Дзюнко и попытался кого-нибудь обвинить, это большого значения не имело бы. Нас беспокоило то, что они могли объединиться. Дзюнко Аоки убила его брата, он пострадал от ее действий, но во всем остальном у них было слишком много общего. Оба из разряда одиноких людей, ищущих смысла жизни.
«К тому же из разряда хороших людей», — мысленно добавила Тикако. Вслух она сказала другое:
— У меня личный вопрос. Давайте оставим в стороне деятельность Стражей, просто скажите мне, как вы сами относитесь к тому, что случилось?
Ее собеседник удивленно повел бровями и уткнул подбородок в шарф.
— Вы не чувствуете сострадания к Дзюнко Аоки? Она ведь не претендовала на ту смертоносную силу, с которой родилась, и вовсе не собиралась стать убийцей. Она просто пыталась как-то жить с тем, что ей досталось, и все обернулось плохо для нее. Но у нее не было свободы выбора.
Кинугаса ответил не сразу, но, когда он заговорил, голос его звучал сухо:
— Детектив Исидзу, по-моему, преступники вроде Кейити Асабы тоже обладают сверхъестественными способностями на свой лад. Они мало чем отличаются от Дзюнко Аоки.
Тикако была в корне не согласна с ним, но промолчала, заставляя себя выслушать его до конца.
— Асаба и другие нелюди вроде него обладают врожденной склонностью к насилию и при этом не испытывают ни малейших угрызений совести. На войне такие ребята иногда оказываются весьма полезными, если точно исполняют приказы.
«Как можно даже думать такое? Жить с таким извращенным взглядом на мир?» Тикако стиснула кулаки, чтобы сдержаться.
— В случае Асабы его сила покоилась на отсутствии у него тех качеств, которыми обладает большинство людей. Дзюнко Аоки, напротив, обладала тем, что не дано большинству и что выделяло ее из всех. Но оба они являются опасным отклонением от нормы, и отнюдь не случайно оба превратились в убийц.
— Не согласна, — возразила Тикако.
— Меня тоже не радуют такие умозаключения, — сказал Кинугаса, — но факт остается фактом.
Тикако послышались в его голосе нотки неуверенности.
— Хотел бы я встретиться с каким-нибудь носителем необычной силы, который смог бы убедить меня, что я ошибаюсь.
Некоторое время они сидели бок о бок на скамье и молчали, и их дыхание растворялось в воздухе белыми облачками морозного пара. Они походили на два аппарата, запрограммированные на противодействие друг другу.
— Я все же выбираю другой путь, — решительно сказала Тикако, подняв голову. — Но из полиции я не уйду.
