Грег Айлс - Кровная связь
За время работы мне приходилось держать в руках великое множество черепов. Одни были клинически стерильными, подобно этому, другие – с помощью экскаватора только что извлечены из мест массовых захоронений в Боснии. Черепа, похожие на этот, часто можно увидеть в кабинетах дантистов и врачей. Они великолепно подходят для того, чтобы прочесть пациенту лекцию, хотя и придают медицинскому офису некоторую жутковатую мрачность.
Верхняя челюсть легко опускается на пружинах, прикрепленных шурупами к внутренней поверхности скуловой кости и нижней челюсти. Сравнительный анализ следов укусов может превратиться в утомительное и длительное мероприятие, но иногда для этого не требуется быть семи пядей во лбу. И сейчас как раз такой случай. Верхняя арка следов укусов, оставленных на месте преступления, отпечаталась в моей памяти, и зубы верхней челюсти этого черепа идеально совпадают с ней.
– Ну? – спрашивает Кайзер.
– Совпадение полное.
Глава сорок третья
Пока мы несемся вдоль берега озера Понтшартрен по направлению к местной штаб-квартире ФБР, Кайзер по телефону разговаривает с кем-то, несомненно, обладающим большой властью. Голова у меня по-прежнему раскалывается от боли, которая теперь сконцентрировалась позади глазных яблок. Череп лежит на переднем сиденье, рядом с водителем.
Наконец Кайзер заканчивает разговор и поворачивается ко мне.
– Шеф полиции лезет на стенку из-за того, что я не позволил Пиацце арестовать вас. Теперь, когда я увез вас с места преступления, он звонит моему боссу. Скоро начнется маленькая бюрократическая грызня.
– Меня арестуют?
– Наше местное отделение одновременно является и штабом оперативной группы. Если вы какое-то время пробудете там, не поднимая шума, то, скорее всего, сможете избежать тюрьмы.
– Послушайте, мое появление в этом мотеле просто манна небесная для убийцы. Это ведь он дал наводку, где вы найдете орудие убийства и видеооборудование, а потом сообщил местонахождение мотеля и черепа. Он пытается подставить Малика. И то, что туда явилась и я, стало для него своего рода бонусом. Если вы догадались, что самоубийство было подстроено, то обвинить в этом можно меня. Уж я-то со своим опытом знаю, как это сделать.
– Все сходится, – соглашается Кайзер, – но я могу предложить и другой сценарий, который столь же удачно вписывается в происходящее.
– Только не эти фантазии о множественной личности!
– Нет. Женщины из «группы X» знают, что Малик убивает насильников и что он среди прочих убил невиновного. И у одной из них случается кризис совести. Как у женщины, которая пыталась покончить с собой, Маргарет Лавинь.
– Лавинь все еще в коме?
– Да. Собственно, я даже думал, что нашим неизвестным абонентом может быть ваша тетя.
– Голос принадлежал женщине?
– Да.
Я поворачиваюсь к озеру и молча всматриваюсь в серые волны. Возможно, тетя Энн действительно могла бы сделать эти звонки. Но почему-то я в этом сомневаюсь. Если Энн заплатила за Малика залог, то что могло так быстро настроить ее против него? Она узнала, что был убит невинный человек? Может быть. Но я сомневаюсь, что такой факт мог поколебать ее лояльность.
– На лице мертвого полицейского обнаружены следы укусов?
– Причем самые жестокие и многочисленные.
– Это личная месть, Джон. И следы укусов оставлены еще при жизни. Это своего рода пытка. Но жертву, до того как искусать, необходимо было лишить возможности двигаться.
– И…
– И наш убийца – женщина. Я подозревала это с самого начала. Скорее всего, одна из входящих в «группу X».
Кайзер медленно выдыхает.
– Это возможно, конечно, но, учитывая способ убийства, маловероятно. Нет никаких упоминаний о том, что женщина когда-либо совершала подобные убийства на сексуальной почве. Ни одного.
– Пять минут назад вы практически обвинили в этом меня!
– Вы особый случай. Ваше прошлое, ваша подготовка в качестве судебно-медицинского эксперта… И я предположил, что вы помогали Малику. То есть сценарий работы в смешанной команде, состоящей из мужчины и женщины.
– Почему тогда не две женщины? Мы же не знаем, сколько человек входило в «группу X».
– Продолжайте.
– Как только мы связали Малика с теми двумя его пациентками, убийца поняла, что мы наступаем ему на пятки, даже если сами этого не знаем. Поэтому она подбросила пистолет в квартиру Малика и сдала ее нам. Мы подбирались все ближе, поэтому следующим ходом она преподнесла нам Малика и череп в красивой подарочной упаковке. И сейчас наша девочка наверняка чувствует себя в безопасности.
Кайзер выжидательно смотрит на меня. Что-то засело на задворках памяти, какая-то деталь, но пока что она ускользает от меня.
– Вы обнаружили хоть что-нибудь интересное относительно родственниц Квентина Баптиста?
– Подождите минутку. – Он звонит капитану Пиацце. Их разговор короток и конкретен. Положив трубку, Кайзер объявляет: – У детектива Баптиста было шесть кровных родственниц. Жена, три племянницы, две дочери.
– Сколько лет дочерям?
– Пиацца не может назвать их возраст, но одна работает учительницей, вторая – няней в центре дневного ухода за детьми. Одна из племянниц совсем недавно закончила полицейскую академию.
– Та-ак, эта знает, как обращаться с оружием… – Я думаю вслух. – Как и, держу пари, дочь первой жертвы. Морленд. Ребенок кадрового военнослужащего, дочь полковника.
– Мы не спускали глаз с дочери Морленда, внимательно следили за каждым ее шагом, поскольку она была родственницей первой жертвы. Она чиста, Кэт. Но я прямо сейчас дам команду оперативной группе вплотную заняться родственницами Баптиста. И все-таки… Женщина-убийца – слишком уж невероятное предположение, если исходить из того, что у нас есть.
– До Эйлин Вуорнос у нас тоже не было прецедентов. Забудьте о прошлом, Джон. Посмотрите на улики у себя под носом.
На горизонте появляется высокий белый парус. Мои глаза отдыхают, глядя на него. Когда веки тяжелеют, я вспоминаю о таблетке валиума, проглоченной перед поездкой в мотель.
– Как ваша голова? – проявляет заботу Кайзер.
– Болит. Прошлой ночью я неважно спала, так что, перед тем как отправиться в мотель, приняла валиум.
– У вас может быть сотрясение мозга. Может, стоит сделать компьютерную томографию?
– Просто отвезите меня в местное отделение. Мне нужно отдохнуть.
– Если захотите прилечь, я оставлю с вами сиделку.
– Делайте, что хотите. А я отправляюсь в постель.
Я прислоняюсь лбом к стеклу, но тут мой сотовый начинает наигрывать «Кровавое воскресенье». Я опускаю руку в карман. Он пуст.
– Ваш телефон у меня, – заявляет Кайзер, держа его так, чтобы я могла видеть экран. – Вам знаком этот номер?
– Нет, но это код северной части побережья Мексиканского залива. Может быть, это Энн. Я оставила ей сообщение с просьбой перезвонить.
Кайзер быстро анализирует ситуацию, потом протягивает мне телефон.
– Только не говорите ей, что Малик мертв.
Я киваю и нажимаю «ответ».
– Алло?
– Привет, Кэт, малышка!
Сердце готово выскочить у меня из груди. Это Энн. Я быстро киваю Кайзеру, и тот напряженно замирает.
– Как дела, девочка?
В голосе Энн слышится дрожащая хрупкость, которую я привыкла связывать с приступами болезни. Как мне вести себя с ней?
– Собственно говоря, не очень хорошо, – устало отвечаю я.
– Судя по голосу, тебе нужно выпить.
– С удовольствием, но я стараюсь завязать.
– Ух ты! В сообщении сказано, что ты знаешь что-то такое обо мне и докторе Малике. Что конкретно тебе известно?
– Я знаю, что ты заплатила залог за него. Это знает и ФБР.
– В этом нет ничего противозаконного, не так ли?
Мгновенный, рикошетом ответ вопросом на вопрос. У нее определенно приступ маниакального психоза.
– Доктор Малик замешан в нескольких убийствах, Энн.
Пауза. Потом из трубки доносится голос женщины, полагающей себя неуязвимой и умной:
– «Замешан» – это очень туманное определение, девочка. Натан не мог сделать того, что ему приписывают. Я знаю мужчин, милочка. В Натане этого нет.
Энн знает мужчин так, как поджигатель знает, что такое огонь.
– В последнее время я с ним общаюсь довольно тесно, – говорю я.
– Ты знаешь, где он?
Теперь я слышу нотки беспокойства.
– Да. – Я закрываю глаза. – Его снова арестовали.
– Арестовали? – Тревога, звучащая в одном-единственном слове, не вызывает сомнения. – Где?
– Здесь, в Новом Орлеане. Думаю, тебе следует приехать повидаться с ним. Да и я хотела бы с тобой поговорить. Ты в Билокси?
– Нет.
– Где-нибудь поблизости?
Снова пауза.
– Прости меня, девочка. Не думаю, что прямо сейчас стоит тебе все рассказывать. Ты знаешь, как это бывает. Ты сама всегда держала язык за зубами.
