Мне снится нож в моих руках - Эшли Уинстед
«Посмотри на себя их глазами». Это было всё, чего я хотела. Увидеть кто я такая в отражениях в их глазах. «Джессика – жертва, Джессика – герой. Исключительная Джессика». Но все ошибались. Теперь я знала, что это чрезвычайно далеко от правды.
Эрик потёр лицо руками и сделал глубокий вдох.
– Мои родители попросили поблагодарить тебя за то, что добилась правосудия для Хезер.
Неправильность этого обжигала. Если бы родители Хезер только знали правду.
– Ты когда-нибудь скажешь им, что это ты толкнул Минта?
Он отвернулся.
– Может быть. Не знаю. Два года назад они сказали мне прекратить расследование её смерти, потому что это разрушало мою жизнь. Они были готовы принять, что мы никогда не узнаем правды, а я был не готов. Это нас разделило. – Он вздохнул. – Я думал, что хочу возмездия, но теперь я просто устал. Такое ощущение, что я не спал несколько лет. – Он прочистил горло. – Мне нужно встретить их в аэропорту. Они хотели присутствовать при расследовании Минта. Они по телефону звучали такими… молодыми. Когда я рассказал им новости. Как будто десять лет прошли бесследно. Может быть, нужно позволить им это и не усложнять.
– Но что ты будешь делать теперь?
Он настороженно посмотрел на меня.
– Для начала, уйду из отдела по работе с выпускниками. Уберусь ко всем чертям из Северной Каролины. После этого – не знаю. Хезер всегда хотела путешествовать…
Он повернулся к Джеку и протянул ему руку.
– Спасибо, что помогал мне после всего, что я сделал, чтобы превратить твою жизнь в ад. Я перед тобой в долгу.
Джек проигнорировал протянутую руку и заключил Эрика в объятия.
– Спасибо, что поверил мне.
Эрик кивнул Фрэнки, и, бросив последний взгляд на меня – на наручники, приковывающие меня к кровати – он глубоко вздохнул и вышел.
Я пыталась подобрать слова, чтобы сказать, что я всё ещё беспокоюсь за Эрика, но прежде чем я успела, Фрэнки выпалил:
– Я сегодня иду на ток-шоу «Сегодня».
Джек моргнул.
– Что?
Фрэнки покраснел.
– Чтобы говорить о том, каково быть открытым геем в НФЛ. На параде я…
Джек помахал рукой.
– Я видел.
Секунда молчания. Фрэнки глубоко вздохнул, я тоже.
Джек искоса посмотрел на него.
– Я тобой гордился.
Лицо Фрэнки медленно растянулось в улыбке.
– Хочешь узнать самое лучшее?
– Дай угадаю. У тебя за одну ночь стало на сто тысяч больше подписчиков в Твиттере?
Фрэнки нахмурился.
– Это было не деловое решение, Джек. Ну же.
Мной овладело всепоглощающее чувство, что меня тут быть не должно.
– Позволь мне быть циничным. Я его заслужил. Особенно когда речь о тебе.
Они долго смотрели друг на друга; между ними происходило что-то невербальное. Потом на лице Джека появилась тень улыбки и он закатил глаза.
– Ладно, Фрэнк. Рассказывай. Что самое лучшее?
– Мой папа пойдёт со мной сегодня на шоу «Сегодня».
– Правда? – вырвалось у меня.
Фрэнки кивнул, хотя всё ещё смотрел на Джека.
– Когда я ему рассказал, всё было совсем не так, как я думал.
Джек сглотнул.
– Я рад.
– Джек, прости, что я думал, что…
Джек потряс головой.
– Эй, Фрэнки? Не надо.
Фрэнки выглядел так, как будто хотел возразить. Но через секунду он просто кивнул.
– Я понимаю. – Его взгляд скользнул на меня. – Тогда я, наверное, пойду. Держись, Джесс.
– Я посмотрю шоу, – предложила я. – Если, конечно, буду не в тюрьме.
Он одарил меня слабой улыбкой, бросил украдкой ещё один взгляд на Джека и ушёл, на секунду, прежде чем исчезнуть, загородив плечами весь вход в палату.
Джек опустился на мою кровать и вздохнул.
– Аллилуйя. Мы одни. – Он кивнул на мои наручники. – Я знаю, каково это. Просто помни: я с тобой.
Джек Кэррол, такой хороший, весь насквозь. Готовый быть со мной во время расследования убийства, хотя с ним самим не было никого.
– Эй, – сказал он, как будто прочитал мои мысли. – На какое-то время ты подумала, что я могу быть способен на убийство, и на какое-то время я думал, что на него способна ты. Значит, мы квиты.
Он не знал всей правды, поэтому на самом деле не знал, на что я способна, но я всё равно кивнула.
– Зачем ещё нужны друзья?
– Я слышал, они хорошо представляют бойфрендов. Уилл тут. Хочешь с ним познакомиться?
Я дёрнулась в наручниках и подавила ругательство.
– Ты привёл его? А как же отделять прошлое от настоящего?
Глаза Джека искали что-то на стене у меня над головой.
– Когда мы с Эриком только придумали этот план, я не был настроен оптимистично. Я волновался, что Эрику не удастся его осуществить, заставить вас заговорить.
– На самом деле из него получился довольно эффективный следователь.
– Ну, как бы мне ни не хотелось оказаться разочарованным, я начал мечтать о том, как наконец-то смогу вернуться, как обычный студент. Показать моему бойфренду кампус, поболеть за нашу команду, заказать свой обычный кофе в «У мартышки». Я решил, что, что бы ни случилось, я хочу осуществить эту мечту.
– И вот ты тут.
Он мгновение помолчал.
– Я до сих пор не могу поверить, что это был Минт.
– А я могу. Но не знаю, как объяснить.
Джек посмотрел на меня.
– Ну, ты всё-таки знала его лучше всех.
– Нет. Его никто не знал, как оказалось.
Мы какое-то время помолчали. Потом Джек грустно улыбнулся.
– Можешь себе представить что сказала бы Хезер, если бы была тут?
– Она сказала бы мне, что в больничной одежде я выгляжу ужасно.
– Она бы сказала, что давно пора было распутать её дело. И что она нас убьёт, если мы однажды её забудем.
– Мне нужно, чтобы ты знал, что я её любила, – сказала я хриплым голосом. – Пожалуйста, скажи мне, что ты это знаешь.
– Я знаю, Джесс. Я тоже.
Джек наклонился и положил руку мне на плечо.
– Слушай. Прежде чем я уйду, я хочу сказать, что не знаю, что там происходит между тобой и Купом – почему он бросил всё, чтобы остаться тут и бороться за то, чтобы с тебя сняли обвинения…
– Правда?
– И однажды я тебя об этом спрошу. – Джек отпустил моё плечо и встал. – Но сегодня ты получаешь отсрочку.
Примирение с Джеком было как противоядие от двойного яда тревожности и вины. Моя потребность в прощении была сильной, почти физической. Поэтому в тот самый момент я дала сама себе ещё одну, молчаливую, клятву: сколько буду жить, никогда никому больше не скажу правды о том, что я на самом деле сделала.
