Хэрри Грей - Однажды в Америке
— Хорошо, Макс, — промямлил свидетель. — Но мы пили это чертово голландское пиво.
— Крепкое, зараза, — прокомментировал другой.
— В следующий раз будете пить отечественное, — сухо сказал Макс.
Я наблюдал за Херрингом все время, пока Макс выстраивал перед ним стену из обличающих показаний.
Тот понимал, что песенка его спета и что Макс играет с ним в очень опасную игру.
Обмякший на стуле Херринг представлял собой весьма жалкое зрелище. Правая сторона его лица непрерывно подергивалась. Его беспомощный, полный ужаса взгляд блуждал по комнате, ища дорогу к спасению. Он походил на загнанную в угол крысу. Да, парень понимал, что ему крышка. Он знал, зачем мы здесь. Я почувствовал, что жалею его. Но на кой черт он это сделал? Общество платило ему три сотни в неделю. Зачем он все это сделал? Расточительная жена? Понадобились деньги на дорогую девку? Или лошади? К черту. Не имеет смысла тратить на него сочувствие. Это наша работа. Идиот сам вырыл себе могилу, и мы поможем ему устроиться в ней поудобней. Впрочем, пусть начальство решает, что с ним делать. До меня донесся голос Макса:
— Эй, Башка, ты что, грезишь наяву? Я к тебе обращаюсь.
Мне его тон не понравился.
— Да, Макс? — нехотя отозвался я.
— Давай сюда Косого и главных свидетелей.
Макс явно наслаждался ролью судьи и обвинителя. Я взял с собой фонарь Херринга и вышел из комнаты. Я пробрался сквозь складские завалы, открыл дверь и позвал Косого. Он вошел вместе с двумя парнями. Я проводил их в комнату.
Когда Херринг увидел, кого я привел, мне показалось, что он отдаст концы прямо здесь, на своем стуле. Выпучив от ужаса глаза, он уставился на парней. Затем он закашлялся и чуть не подавился собственной слюной. Ледяным голосом Макс спросил:
— Ну что, молокососы, узнаете парня, который вас наводил?
— Да, вот он.
Их ответ подействовал на Херринга, словно удар грома. Лицо его перекосилось от ужаса, и он истерически закричал, обхватив голову руками:
— Нет, нет, это не я, не я!
— Не ты? Ты, крысиное отродье. Они ведь сказали, что это был ты.
— Нет, не я, — простонал он.
Глава 43
Внезапно тишину склада разорвал резкий и требовательный звонок. Это было так неожиданно, что мы все на несколько секунд замерли, прислушиваясь. Этот звук вызвал в моей памяти сцену поединка между Демпси и Виллардом. Несколько лет назад я с удовольствием понаблюдал за их боем. Тогда Вилларду повезло, и он продержался до финального удара гонга. У Херринга на лице было сейчас такое же выражение, с каким Виллард встретил тогда этот спасительный удар.
— А это что за чертовщина? — спросил Макс, обращаясь ко всем сразу.
— Это звонят в боковую дверь, через которую мы отгружаем товар, — пояснил Малютка Дятел.
— Простак, вы с Дятлом пойдете и посмотрите, кого там еще принесло.
Простак взял фонарь, и они вышли.
— На всякий случай, — сказал я, — я тоже пойду с ними и захвачу с собой эту штуку.
Я схватил ручной пулемет и догнал Простака с Дятлом как раз в тот момент, когда они отпирали наружную дверь. На платформе стоял незнакомый здоровяк, водитель огромного грузовика, кузов которого возвышался прямо напротив входа.
— Что тебе надо, парень? — поинтересовался Простак.
— Где мистер Херринг?
— Что тебе от него надо?
— Он попросил меня отвезти десять бочек с товаром. В Балтимор.
— Десять бочек в Балтимор? — удивился Малютка Дятел. — Но мы туда не возим. У нас там есть проблемы.
— Заходи, заходи. — Я посторонился. — А куда в Балтимор?
Он показал мне визитку.
Если что-то и могло навсегда опустить занавес за Херрингом, то именно это. На визитке стоял адрес человека из банды, с которой у Общества были давние счеты. Мы прихватили водителя и пошли назад.
— Значит, этот безмозглый идиот до сих пор не избавился от товара. Должно быть, он прячет его где-то здесь, — прошептал Простак.
— Да, этот Херринг настоящий придурок, — согласился я. Простак тихо усмехнулся:
— Этот олух, наверное, сразу окочурится, когда увидит, кого мы привели.
Простак оказался почти прав.
— Кто этот парень? — спросил Макс.
Простак что-то прошептал ему на ухо. Макс мрачно кивнул.
— Ладно, водила, ты знаешь, кому в Балтиморе должен доставить товар?
— Да, конечно. Мистер Херринг уже дал мне имя и адрес.
Ничего не подозревая, шофер сообщил присутствующим имя человека, связанного с соперничающей группировкой. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы.
— Что? — заорал Макс, вскакивая со стула и хватая Херринга за подбородок. — Ладно, ладно. — Немного поутихнув, он щелкнул пальцами. — Шофер может убираться. Нам нечего везти в Балтимор.
Простак проводил шофера до грузовика. Голос Макса зазвучал резко и отрывисто. Он стал похож на старшего сержанта, отдающего приказы рядовым.
— Дятел и все остальные — проваливайте, — сказал он охранникам. — У вас до утра выходной. Башка, покажешь этим двум молокососам дверь, через которую надо выметаться.
Он громко щелкнул пальцами, давая понять, что разговор окончен. На лице его появилось какое-то странное выражение. Мне показалось, что с ним что-то не в порядке.
Когда я вернулся, Простак, Косой и Макс стояли вокруг Херринга. Тот с обезумевшим от страха лицом сидел на стуле и, словно в трансе, раскачивался из стороны в сторону. Макс нанес удар. Херринг свалился на пол и начал жалобно подвывать, размазывая по лицу слюни и сопли. Он молил о пощаде. Макс выругался и ударил его еще раз. Наконец Херринг сдался.
— Я… спрятал десять… бочек под мешками с сахаром… в западном крыле… склада.
Херринг едва дышал от страха и в полуобморочном состоянии висел в руках Макса и Простака, которые волокли его в западное крыло. Косой шел впереди, освещая дорогу неверным и трепетным лучом фонаря. До меня доносились шорохи, производимые крысами, рыскающими среди величественных нагромождений из разнообразных товаров. Все вокруг выглядело нереальным — казалось, что действие происходит в каком-то тусклом, зловещем сне. Мне было интересно, что Макс будет делать с Херрингом. По давней традиции Общества он не мог принять решения самостоятельно. Он должен был следовать «программе». В случаях, подобных этому, программой предписывалось передать все собранные сведения и самого преступника в руки тех, кто находился наверху. Я вдруг понял, что Макс ведет себя не совсем нормально, что с ним происходит что-то необычное. Он прервал мои размышления резким замечанием:
— Вот сахар. Давай начинать.
Нам пришлось переложить с места на место около полусотни пятидесятикилограммовых мешков с сахаром, прежде чем мы добрались до бочек. Эта дополнительная работа вывела Макса из себя.
— Мерзавец паршивый, давай открывай бочку! — приказал он Херрингу.
— Но у меня нет молотка и ваги, — беспомощно захныкал тот.
— Где ты хранишь свои проклятые инструменты? — зловеще проскрипел Макс.
Херринг взмахнул трясущейся рукой:
— Вон в том ящике.
— Косой! — взвизгнул Макс. — Неси их сюда.
Херринг едва стоял на ногах. Мне пришлось его поддерживать, чтобы он не упал на пол. Его всего колотила крупная дрожь. Его кожа была холодной, как лед.
Вернулся Косой с инструментами и передал их Херрингу. Тот хотел взять их, но руки, висящие словно плети, не слушались своего хозяина. Откупориванием бочки занялся Простак. Косой светил ему фонарем. Стук молотка разбудил громкое эхо, которое заметалось от стены к стене необъятного склада. Когда клепки на бочке немного ослабли, виски стало просачиваться сквозь щели и заливать крышку.
Внезапно Макс схватил Херринга и принялся срывать с него одежду. Он донага раздел отупевшего от ужаса беднягу. Какое-то мгновение я недоумевал по поводу необычного поведения Макса, но очень скоро страшный смысл происходящего заставил меня содрогнуться. Косой направил свет фонаря на Макса и его жертву. Это походило на замедленную съемку центральной сцены из какого-нибудь фильма ужасов. Точно рассчитанными, неспешными движениями Макс ухватился своей лапой за худую волосатую ногу Херринга, а другой принялся давить ему на затылок. Медленно, очень медленно он наклонил его голову к бочке. Вначале макушка, лоб, а следом и вытаращенные глаза Херринга погрузились в янтарную жидкость. Макс надавил еще. Пришла очередь носа. Еще усилие, и виски стало заливать хватающий воздух рот. Я услышал страшный булькающий звук и увидел, как дико задергались высоко задранные худые ноги. Это было чересчур даже для меня. Я подскочил к Максу, сбил его с ног и опрокинул бочку. Херринг лежал в луже виски, хватая воздух широко открытым ртом. Он бился и трепыхался на полу, как выброшенная на берег рыба. Затем он внезапно вскочил и умчался с таким воем, будто его преследовал сам дьявол. Макс остался сидеть на полу, плюхаясь в луже виски, как расшалившийся ребенок. Он хохотал и истерически выкрикивал:
