Нора Робертс - Ложь во спасение
Кивнув, Шелби опять стала смотреть в темноту, на веселые огоньки.
– Я думала, ты ко мне тоже заедешь. Ты ведь и в бар по пятницам приходил, но держался в сторонке.
– Потому что ты меня обидела.
Она быстро повернулась.
– Но, Грифф!
– Говорю тебе, Шелби: не надо меня с ним ставить на одну доску, ни под каким видом! Меня это оскорбляет. И по-настоящему бесит.
– Прости! Не могу обещать, что такого больше не будет, но я постараюсь.
– Уже хорошо.
– Вот сейчас ты меня тоже обидел. И меня это тоже бесит.
– Прости! Не могу обещать, что такого больше не будет, но я постараюсь.
Она от души расхохоталась.
– Я правда по тебе безумно скучала. Я не только секс имею в виду, хотя его мне тоже недоставало. Я скучала по нашим разговорам. Только…
– А?
– Один раз мне уже показалось, что я влюбилась, и все произошло так стремительно, что меня будто волной захлестнуло. Но на самом деле это была не любовь. Не настоящая любовь. Может, тебе тоже надо немного повременить?
– Если бы ты с самого начала знала, кто он такой, это бы что-то изменило?
Шелби смогла лишь поднять и безвольно опустить руки.
– Ты не знаешь, потому что все было иначе. Ты не знала, кто он на самом деле, поэтому не можешь сказать. А я тебе вот что скажу. Я в тебя влюбился с первого взгляда. Это было даже сильнее, чем под этим принято подразумевать. Я подумал: «Вы только посмотрите! Красивее женщины я в жизни не встречал!»
Снова захотелось засмеяться, но от его признания в горле встал ком.
– Насколько я помню, я была вся мокрая и имела жалкий вид.
– А еще ты была печальна и прекрасна. Потом были вы с Кэлли, то, как ты везла ее домой, толкая перед собой эту коляску, нагруженная по самые уши свертками и пакетами, и все в гору. Ты была такая злая – на себя саму – и такая измученная! А она – такая сладкая. Так что сначала я захотел тебя, а потом мне захотелось тебе помочь. Но сначала я запал на Кэлли, это я тебе прямо скажу. Две минуты – и сердце мое растаяло.
– Это она умеет.
– У нее это от тебя. Удивляюсь, как ты этого не замечаешь. Неважно. Потом я услышал, как ты поешь, и начал влюбляться. Я смотрел на тебя на сцене и влюблялся все больше и больше. Потом мы с тобой были в постели – и это довершило дело. Но заключительным аккордом, окончательно все скрепившим… – Он внимательно посмотрел на нее. – Ну, этого тебе знать необязательно.
– Нет, я хочу! И любая бы женщина захотела.
– Изволь. Так что было заключительным аккордом? То, как ты отделала Мелоди. Я себя не считаю особо крутым парнем, но когда я увидел, как ты ее лупцуешь, я сказал себе: черт, Грифф, да ты в нее влюблен! Дураком надо быть, чтобы не влюбиться.
– Ты все придумываешь!
– Ничего подобного. – Он шагнул к ней, опустил руки ей на плечи. – Мне тогда пришлось тебя от нее оттащить – я даже немного об этом пожалел, – но я понял: да, это моя женщина. Я ее хочу. И хочу ей кое в чем помочь. Но черт возьми, как она бьет! Она и сама в состоянии себе помочь. Ей все нипочем!
Шелби думала, что ее потрясли его слова о влюбленности. Но последняя фраза, в которой слышалось такое восхищение, ее попросту ошеломила.
– Ты так подумал?
– Ну да. Я же все своими глазами видел. И испытал настоящее восхищение. И я тебя люблю. И не боюсь тебя отпугнуть, потому что ты с этим справишься. Но когда ты смотришь на меня, Шелби, я бы хотел, чтобы ты видела меня. Только меня. И когда думаешь обо мне – тоже.
– Когда ты меня целуешь, держишь в своих руках, я ни о ком другом не думаю.
– Значит, надо чаще тебя целовать и обнимать.
– Боже, я только о том и мечтаю!
Она обвила его руками и прижалась к губам.
И он сделал, как она просила.
– Пошли в дом. – Он никак не мог насытиться. – В постель.
– Да. – Руки скользнули по его спине, с восторгом ощущая каждый стальной мускул. – Да. – Она вдохнула его запах – запах пота и опилок. – Да.
Они кое-как добрались до двери, и она вдруг сказала:
– Нет, погоди!
– О господи, только не вздумай сейчас сказать «нет»!
– Нет – то есть да. – Не выпуская его из объятий, она засмеялась. – Мне только надо маме сообщить. Я сказала, что вернусь скоро, а теперь, видишь, задержусь.
– О’кей. Тогда набирай на ходу.
– Это я могу. – Шелби достала телефон и постаралась побыстрее набрать короткий текст. – Она знала, что я еду к тебе, и едва ли будет удивлена. Ого, как быстро ответила!
Они направились в дом, к лестнице и начали подниматься. На полпути Шелби остановилась.
– Какие-то проблемы?
– Нет. Нет, проблем нет. Она говорит, – Шелби опять коротко рассмеялась, – ты же потащишься провожать меня до дома, так почему бы мне тебя от этого не избавить и не остаться ночевать. И еще – неплохо же она меня изучила! – чтобы я не волновалась насчет Кэлли, что та утром станет удивляться, где мама, а лучше, чтобы поднялась пораньше и привезла тебя на завтрак. Она приготовит оладьи.
– Оладьи я люблю.
– Да, но…
– Пиши: «Спасибо, мама. Увидимся утром».
Он подтянул ее на одну ступеньку выше, так что глаза их оказались на одном уровне, потом прижался к ее губам своими.
– Оставайся. Переночуй со мной. А утром со мной проснись.
Разве могла она устоять? Да и зачем? Она провела пальцем по его щеке.
– Это для меня неожиданность. Мне голышом спать придется.
– Если в этом проблема, то я ведь тоже буду спать голым. Так что мы квиты.
– Тогда все по-честному. – Она опять засмеялась. Он подхватил ее на руки и понес наверх, отчего голова у нее немного кружилась, а следом едва поспевал щенок.
26
Шелби поработала над плей-листом из песен пятидесятых и решила исполнить что-нибудь в стиле блуграсс.
Она спозаранку приехала в бар порепетировать и радовалась тому, что успешно отработала уже пять «Музыкальных пятниц».
Когда она допела очередную песню в этом стиле, раздались аплодисменты – это успела прийти Тэнси.
– Класс!
– Я не видела, что ты здесь. Я подумала, немного блуграсса будет уместно – вперемежку с фольком и более традиционными вещами. Я хотела взять побольше вещей у Пэтси Клайн. Сделать на нее упор. Как думаешь?
– О, здорово! А будет еще лучше, когда мы начнем приглашать группу играть вживую и обзаведемся настоящей сценой. И случится это в сентябре-октябре, если Мэтт не подведет. Сегодня утром пришло разрешение на пристройку!
– Тэнси, вот это новость!
– Мне уже не терпится начать. Но и страшновато, надо признать, ведь столько денег туда закачиваем! Однако последние недели показывают, что людям нравится проводить у нас уик-энд, слушая живую музыку.
– Ты ведь уже уговорила Деррика приглашать по субботам группу на пробу, да?
Тэнси сплела поднятые руки над головой и исполнила победный танец.
– До конца лета! Посмотрим, что получится, оправдаются ли издержки. И, Шелби, в большой степени мы можем это сделать благодаря тебе! Не знаю, сколько бы мне пришлось уговаривать Деррика расшириться, если бы твои пятницы не имели такого успеха.
– Мне нравится петь, а вы дали мне шанс. Мне кажется, все вышло как нельзя лучше – и для меня, и для вас. – Шелби спустилась с маленькой сцены. – Как ты себя чувствуешь?
– Ну, по утрам еще немного подташнивает, но Деррик приносит мне соленые крекеры и имбирную газировку, обычно это помогает. Смотри сюда! – Она встала боком и сложила руки на животе. – Уже заметно!
– Бог мой! – Шелби покосилась на крохотную выпуклость и изобразила шутливое изумление. – Вот это живот!
– Ну, пока еще не очень, конечно, – со смехом согласилась Тэнси. – Но, – она задрала блузку, – уже пришлось расставить пояс у джинсов, видишь? Вон я чего приспособила! – Она продемонстрировала крепежный карабинчик. – На пуговицу уже не сходится. Придется скоро перелезать в спортивные штаны. Надо побыстрее закупить одежку для беременных.
Шелби хорошо помнила это чувство. Это внутреннее сияние.
– Теперь такие хорошие вещи делают! Не приходится чувствовать себя одетой в мешок или в бабушкину скатерть.
– Я уже в одном интернет-магазине кое-что отложила в корзину. Хочу еще разок пройтись, прежде чем сделать заказ. Я понимаю, тебе не терпится вернуться к репетиции, но сначала ты мне скажешь, как у тебя дела.
Ну вот, это было неизбежно, подумала Шелби. Прошлое ее преследует, как полуденная тень.
– Мне очень жаль, что тебе тоже пришлось говорить с этими агентами.
– Не волнуйся, нас с Дерриком это совершенно не напрягло.
– Форрест говорит, они отбыли к себе в Атланту. Я не очень-то им помогла в поисках всего, что Ричард награбил. Понимаю, звучит глупо, но у меня такое чувство, что, если бы я смогла что-нибудь вспомнить, рассказать им что-то такое, что дало бы зацепку, если бы хоть еще одну вещь нашли из украденного, у меня уже стало бы легче на душе. А так выходит, они мне рассказали больше, чем я – им.
