Стиг Ларссон - Девушка, которая играла с огнем
— Нет, я так не считаю. Но у полицейских есть профессиональная выучка, и их работа — расследовать убийства.
— У частных лиц тоже есть выучка, — медленно произнес Микаэль. — И порой частный сыщик гораздо лучше может расследовать дело, чем настоящий полицейский.
— Это вы так думаете.
— Я это знаю. Дело Джоя Рахмана.[66] Целая куча полицейских пять лет проспали, лежа на боку, пока Рахман, ни в чем не виноватый, сидел в тюрьме за убийство престарелой тетушки. Он так бы и оставался в тюрьме и поныне, если бы одна учительница не посвятила несколько лет жизни проведению серьезного расследования. Она не располагала теми ресурсами, которые есть у вас, но не только доказала его невиновность, но и указала на того, кто, с большой долей вероятности, мог совершить это убийство.
— В деле Рахмана речь шла о престиже. Прокурор не желал слышать о фактах.
Микаэль Блумквист пристально посмотрел на инспектора Бублански:
— Бублански… Я скажу вам одну вещь. В этот самый момент в деле Саландер тоже идет речь о престиже. Я утверждаю, что она не убивала Дага и Миа. И я это докажу. Я отыщу вам альтернативного подозреваемого, и когда я это сделаю, я напишу статью, которую вам и вашим коллегам будет очень неприятно читать.
По пути домой Бублански почувствовал потребность побеседовать об этом деле с Богом, но вместо синагоги зашел в католическую церковь на Фолькунгагатан. Он сел на скамейку в задних рядах и неподвижно просидел там час. Как еврею, ему, в сущности, нечего было делать в католической церкви, но там царил такой покой, что он регулярно туда захаживал, когда ему требовалось привести в порядок собственные мысли. Ян Бублански считал, что католическая церковь — самое подходящее место для размышлений, и верил, что Бог на него за это не обидится. Кроме того, между католичеством и иудаизмом имеется одна важная разница. В синагогу он шел, когда ему хотелось человеческого общения и участия. Католики же ходили в церковь для того, чтобы спокойно побыть наедине с Богом. Все в церкви располагало к тому, чтобы вести себя тихо и не мешать другим посетителям.
Он думал о Лисбет Саландер и Мириам By. И о том, что же такое скрывали от него Эрика Бергер и Микаэль Блумквист — несомненно, они знают о Саландер что-то такое, чего не сказали ему. Он размышлял над тем, какие «изыскания» проводила для Микаэля Блумквиста Лисбет Саландер. В какой-то момент ему пришла мысль, не работала ли Саландер на Блумквиста как раз перед тем, как он разоблачил афериста Веннерстрёма, но вскоре он отбросил это предположение. Лисбет Саландер просто не имела отношения к такого рода драматическим событиям и едва ли могла обнаружить в этом деле что-то ценное, каким бы мастером по изучению личных обстоятельств она ни была.
Бублански был озабочен. Не нравилась ему упорная уверенность Микаэля Блумквиста в невиновности Лисбет Саландер. Одно дело, если его самого одолевают сомнения, но он — полицейский, так что сомневаться — это часть его профессии. И совсем другое дело, когда ему бросает вызов сыщик-любитель!
Он не любил частных сыщиков — они чаще всего ухватывались за теории разнообразных заговоров; газеты, конечно, охотно откликались на это аршинными заголовками, но полиции от них только прибавлялась масса лишней работы.
Нынешнее дело грозило стать самым муторным из всех, какие ему когда-либо приходилось распутывать. В каждом убийстве должна быть своя внутренняя логика, но здесь он никак не мог нащупать главный узел.
Если на Мариаторгет найден зарезанным семнадцатилетний парнишка, то нужно искать группу бритоголовых или молодежную шайку, которая за час до события шаталась возле станции Сёдра. Ты разыскиваешь друзей, знакомых, свидетелей и очень скоро выходишь на подозреваемых.
Если речь идет о застреленном в пивной в Шерхольме сорокадвухлетнем мужчине и выясняется, что он был бойцом югославской мафии, то надо вычислить, кто затеял передел сфер влияния в области контрабанды сигарет.
Если обнаруживается тело задушенной в своей квартире приличной двадцатишестилетней женщины, которая вела добропорядочный образ жизни, ты ищешь ее бойфренда или того, с кем она накануне вечером познакомилась в пивной.
Бублански провел уже столько следствий, что теперь, кажется, мог с любым справиться не задумываясь.
А ведь как хорошо начиналось нынешнее расследование! Прошла всего пара часов, а у них уже был выявлен главный подозреваемый. Лисбет Саландер была прямо создана для этой роли: несомненный психиатрический случай, склонность к насилию и отсутствие сдерживающих влияний, проявлявшиеся у нее на протяжении всей жизни. Практически это означало, что остается только поймать ее и получить признание или, смотря по обстоятельствам, отправить в психушку. Но затем все пошло наперекосяк.
Живет Саландер не там, где числится. В друзьях у нее, оказывается, такие люди, как Драган Арманский и Микаэль Блумквист. Поддерживает связь с какой-то лесбиянкой, которая занимается сексом с использованием наручников и из-за которой в средствах массовой информации поднялась кутерьма, в то время как ситуация и без того усложнилась. Оказалось, что в банке у нее лежит два с половиной миллиона крон, хотя неизвестно, где она работает. А тут вдруг является Блумквист со своими версиями, в которых речь идет о нелегальных поставках секс-рабынь и теории заговоров, а ведь при его журналистской известности он, пожалуй, и впрямь обладает достаточным общественным весом, чтобы с помощью одной вовремя напечатанной статьи повергнуть следствие в полный хаос.
И самое плохое, что главную подозреваемую оказалось невозможно найти, несмотря на то что и росточек у нее от горшка два вершка, и бросающаяся в глаза внешность, да еще и татуировки по всему телу. Со дня убийства прошло уже почти две недели, а никто даже не догадывается, где она может быть.
Гуннар Бьёрк, заместитель начальника отдела по делам иностранцев в Службе безопасности, пребывающий на больничном в связи с переломом мениска, пережил после ухода Микаэля Блумквиста тяжелые сутки. Тупая боль в спине не отпускала его весь день. Он все время ходил взад и вперед по чужой вилле, не в силах взять себя в руки и предпринять какие-то действия. Он пытался обдумать случившееся, но ему никак не удавалось сложить отдельные детали в целостную картину.
Он никак не мог разобраться в том, как одно связано с другим.
Впервые услышав новость об убийстве Нильса Бьюрмана на следующий день после того, как было обнаружено тело, он не испытал ничего, кроме удивления, однако не удивился, когда в качестве главной подозреваемой была названа Лисбет Саландер и за ней началась охота. Он внимательно следил за всем, что говорили по телевизору, покупал все газеты, какие только можно было достать, и прочитывал все, не пропуская ни строчки.
Он ни секунды не сомневался в том, что Лисбет Саландер психически нездорова и способна на убийство. У него не было причин сомневаться в ее виновности или ставить под сомнение выводы полиции. Напротив, все, что он знал о Лисбет Саландер, подтверждало, что она настоящая сумасшедшая. Он уже готов был сам позвонить и предложить следствию свою помощь в качестве консультанта или хотя бы проконтролировать, все ли они делают как нужно, но потом решил, что это дело его уже не касается. Им занимался чужой отдел, и там хватает компетентных специалистов, которые сами во всем разберутся. Кроме того, своим вмешательством он мог привлечь к себе нежелательное внимание, а этого следовало по возможности избежать. Поэтому он постарался успокоиться и только рассеянно следил за развитием событий.
Приход Микаэля Блумквиста нарушил его покой. Бьёрку никогда и в дурном сне не снилось, что кровавая оргия, устроенная этой Саландер, может как-то затронуть его лично: что одной из ее жертв окажется сволочной журналист, который собирался ославить его на всю Швецию. Тем более он уж никак не думал, что в этой истории, словно граната с выдернутой чекой, всплывет имя Залы, и уж полной неожиданностью оказалось то, что это имя известно Микаэлю Блумквисту. Все это было настолько невероятно, что противоречило здравому смыслу.
На следующий день после посещения Микаэля Блумквиста Бьёрк позвонил своему бывшему начальнику семидесяти восьми лет, проживающему в Лахольме. Надо было выяснить, что к чему, не выдавая, однако, что он позвонил не только из чистого любопытства и профессионального интереса. Разговор вышел довольно коротким.
— Это Бьёрк. Думаю, ты читал газеты.
— Читал. Она снова появилась.
— И похоже, мало изменилась.
— Теперь это уже нас не касается.
— А ты не думаешь, что…
— Нет, не думаю. Все это было давно и уже позабыто. Нет никаких связей.
— Но подумать только, что именно Бьюрман! Не было ли ошибкой назначить его ее опекуном?
