Дмитрий Вересов - Черный ворон
— Нехорошо? — заметил наконец Павел. — Тебя что-то гнетет?
Она замялась, покраснела пятнами.
— Дети, — догадался Павел. Варя согласно закивала.
— Так что ж ты не позвонишь? У Клары ведь есть телефон.
— Ну…
— Неужели боялась попросить? Ах, какая ты у меня… Да и я хорош, мог бы и сам догадаться. Ничего, потерпи немного. Примерно через месяц я сдам отчет, проведу самые необходимые опыты, подготовлю доклад, и тогда мы с тобой полетим в Душанбе и заберем наших малышей… Зато завтра мы едем в Павловск. Ну, поцелуй меня.
— Да…
— Все образуется, — прижимая ее к себе, шептал Павел. — Главное, что мы любим друг друга…
Слушай, эти духи…
Она чуть отпрянула, посмотрела ему в глаза.
— Французские, мне твоя сестра подарила. Павел открыл рот. Ведь Елка даже о существовании Вари не догадывается… Вовремя спохватился, промолчал, поняв, что речь вовсе не о Елке… Так вот почему этот запах ему так знаком… и так приятен.
Вторник стал для Павла определяющим днем. Сегодня решалось — пан или пропал. Или он действительно сделал выдающееся открытие, или все его наработки окажутся очередной неоправдавшейся гипотезой, и нужно будет брать новое направление и начинать все заново…
В пятом часу к дому Черновых подкатила белая «Волга», а еще через несколько минут в двери квартиры позвонили — громко, настойчиво. Лидия Тарасовна, вынырнув из оцепенения, встала с кресла, одернула халат, уже в прихожей посмотрела на себя в зеркало, сменила выражение лица на нейтральное и пошла открывать. На пороге стоял бледный, ошалевший Павел и улыбался безумной улыбкой. К груди он прижимал портфель, из которого торчало серебряное горлышко шампанской бутылки. За другую руку его поддерживал представительного вида мужчина с короткой седой бородкой.
— Профессор Лобанов, — представился он. — Принимайте именинника… Значит, завтра жду вашего звонка, Павел Дмитриевич.
— Да, — произнес Павел и нетвердо ступил в прихожую. Лобанов за ним не последовал.
— Василий Васильевич! — Павел обернулся, но дверь за Лобановым уже закрылась. Павел растерянно улыбнулся матери, — Ну вот…
— Что случилось? — деревянным голосом спросила Лидия Тарасовна.
Вместо ответа Павел сгреб ее в охапку, увлек в гостиную и закружил, припевая:
— Там-тарарам-тарарам-тарарам!
Она высвободилась из его объятий и отступила на шаг.
— Объясни толком.
— Ма, представляешь, все подтвердилось… Я даже не рассчитывал… Стойкая сверхпроводимость: всего при минус тридцати… Это-это-это… Ты все равно не поймешь.
— Не пойму. Сядь.
— Не сяду. Давайте пить шампанское, танцевать до упаду! Может быть, я и на самом деле гений! Тащите бокалы! Где Варя? Варенька, ау!..
— Сядь, — повторила Лидия Тарасовна таким тоном, что Павел замолчал, недоуменно моргнул и послушно сел на стул от столового гарнитура. — Варя уехала.
— На рынок? В театр?
— В Душанбе. У нас с ней был серьезный разговор. Она не вернется.
Павел смотрел на мать, и выражение изумления на его лице сменилось гримасой ненависти.
— Ты! — крикнул он. — Кто тебя просил? Зачем ты лезешь в мою жизнь, портишь все, жандарм, фашистка!
Лидия Тарасовна горько улыбнулась.
— Ты не прав, сынок, ох как неправ. Я-то здесь как раз и ни при чем.
— Тогда кто же?! Кто?
— Посиди. Я сейчас.
Она вышла и через минуту пришла с какими-то бумагами. Усевшись напротив сына, она протянула ему листок с машинописным текстом без подписи.
— Прочти, — сказала она.
«Уважаемые Товарищи Чернов и Чернова! Как честный советский Медработник и многолетний член Профсоюза не могу молчать когда в образцовую Советскую семью как Ваша хитростью и коварством ползет змея в виде известной в нашем городе особы, Гречук Варвары. Обольстив Вашего замечательного сына Павла Чернова она хочет устроить себе роскошную жизнь в Вашем героическом Ленинграде, где никто не знает о ее многочисленных «подвигах», в том числе и уголовных. Не говоря уже о ее сомнительном моральном облике и открытых связях с кругами религиозных фанатиков во главе с ее отцом, мракобесом и империалистом Гречуком Казимиром, общественность нашей больницы поймала Гречук Варвару на месте преступления при краже крупной партии наркотических препаратов. И это был не первый случай. Только под нажимом кое-кого из высокопоставленных покровителей — и сожителей! — Гречук не попала туда, где таким самое место а по знакомству получила работу, куда простым но честным Медработникам дорога закрыта и теперь свою провинность отрабатывает передком. Призываю Вас, Уважаемые Товарищи Чернов и Чернова, положить решительный конец безобразиям Гречук Варвары и защитить Вашу семью от посягательств.
Ваш Друг».
Павел скомкал и брезгливо швырнул анонимку на пол.
— Можешь убедиться, что это действительно пришло оттуда. Я сохранила конверт.
— Не надо… Как ты могла?..
— Видишь ли, это послание мы получили еще до вашего приезда…
— И ты ничего не сказала мне? Привечала нас, кормила, стелила одну постель на двоих — и все время верила этой мерзости, этой…
Он встал, размахивая руками. Никакие слова на ум не шли.
— Представь себе, я не поверила. Прочитала и попросила сослуживцев отца — ты знаешь, о ком я говорю, — навести соответствующие справки. Вот копия официального ответа.
Она протянула ему лист плотной белой бумаги с печатями и крупной типографской шапкой «МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ТАДЖИКСКОЙ ССР».
«В общий отдел Ленинградского обкома КПСС
На Ваш запрос от… августа 1976 года сообщаем, что дело за N… по факту хищения соц. собственности гражданки Гречук Варвары Казимировны, 1949 г. рожд., русской, беспартийной, образование среднее специальное, закрыто судимостью по статье… УК СССР. Следствием было установлено, что гражданка Гречук В. К. использовала служебное положение с целью хищения с мая по октябрь 1973 г. медикаментозных препаратов на общую сумму 378 рублей 57 копеек. Учитывая чистосердечное признание, положительные характеристики с места работы, отсутствие правонарушений, ходатайства общественности по месту работы и месту жительства, народный суд Фрунзенского района города Душанбе вынес решение от… числа января 1974 года в лице народного судьи… народных заседателей… определить меру наказания: 3 года лишения свободы (условно) с возмещением ущерба 3-й городской клинической больнице, ул. Путовского, 23, г. Душанбе, а также вынес частное определение в адрес главврача больницы № 3 тов. Раджабовой А. С. и главного бухгалтера тов. Рахмоновой Ш. Ш. относительно нарушений в ведении документации и финансовой отчетности. В настоящее время оснований для пересмотра решения суда не имеется.
Нач. Канцелярии МВД ТаджССР майор Шаймиев:
Верно. Нач. 3 Отд. МВД ТаджССР полковник
Пиндюренко».
Павел дрожащей рукой опустил бумагу на стол.
— И теперь не веришь? — спросила Лидия Тарасовна.
— Ну и что?! Ну и что?! — чуть не кричал Павел. — Ей, наверное, для мужа нужно было! Он же обгорел весь, умирал в муках…
— Скорее всего, именно так, — холодно и размеренно произнесла Лидия Тарасовна. — И суд это учел.
Павел рванулся мимо матери в прихожую.
— Ты куда?
— В аэропорт! Может быть, рейс задержали, и я успею перехватить Варю, поговорить, объяснить все…
— Интересно, что ты намерен ей объяснить? Что тебя совсем не волнует та сотня мужиков, которую она через себя пропустила?
— Какая сотня, что ты несешь?!
— Иди сюда, сядь и послушай. Я знаю, о чем говорю… Неужели ты думаешь, что с такой статьей твою Вареньку хоть на пушечный выстрел подпустили бы к медицинскому учреждению такого ранга? И в уборщицы бы не приняли, уж будь уверен…
— Тогда почему?..
— А потому, что накануне суда вызвали, куда надо, и сказали: «Жить оставим, но будешь работать». Классическая ситуация вербовки. Павел резко поднял голову.
— А откуда, по-твоему, берутся осведомители, «кабинетные женщины»… да и мужчины тоже? — Она помолчала. — Нашкодят где-нибудь, их поймают за руку и поставят перед выбором. Большинство соглашается, зону нюхать мало кому охота. А уж по какой именно части использовали Вареньку, объяснять не приходится — молодая, мордашка ничего себе… Убеждена, что изначально и ты был для нее… заданием.
— Не надо… — простонал Павел. — Она же не по своей воле…
— Теперь это уже ничего не меняет. Маринованный огурчик свежим не станет…
Павел опустил голову, уперся ладонями в лоб и задышал. Лидия Тарасовна молча смотрела на сына. Так прошло минуты две.
— Мать, — с бесконечной усталостью проговорил он. — У нас в хозяйстве коньячку не осталось?
