Питер Джеймс - Убийственно жив
– Нашел! – воскликнул он, выхватив из кармана и развернув листок бумаги. – Есть фамилия и адрес!
Грейс вошел следом за ним в кабинет.
– Его зовут Норман Джекс.
Грейс уставился на смятый клочок бумаги в линейку с неровно оторванным верхом. На нем было написано: «Саквилл-роуд, 262Б, Хоув».
– Это не адрес Бишопа, – сказал он.
– Нет. Это адрес мужчины, который утром в воскресенье обращался в неотложку. Замаскированный Бишоп. Может быть, он живет двойной жизнью?
Грейс с дурным предчувствием разглядывал бумажку. Голову как бы затмила темная туча. Неужели у Брайана Бишопа есть второй, тайный дом? Тайная жизнь?
– Это настоящий адрес?
– Белла проверила по избирательным спискам. По этому адресу проживает Норман Джекс.
Грейс взглянул на часы. В жилах бурлил адреналин. Десять минут седьмого.
– Забудь о вечернем инструктаже, – приказал он. – Узнай, кто в магистрате дежурит, получи ордер на обыск. Надо нанести визит Норману Джексу. И как можно скорее.
Он побежал по лабиринту коридоров в отдел программистов. Лорна Бакстер уже уходила.
– Лорна, – выдохнул он, запыхавшись, – у вас есть минутка?
Она взглянула на часы.
– Старшую надо забрать с занятий по плаванию. Что-то срочное?
– Пару минут, очень важно, простите. Я правильно понял, что одна Дженет Макуиртер имела право вносить сведения в базу данных вашего отдела?
– Да, только она.
– Самостоятельно, без чьего-либо ведома и разрешения?
– Да.
– Вы не можете кое-что отыскать для меня?
– Вижу, что вам потребуется не пара минут, – улыбнулась Лорна, вытаскивая из сумочки мобильник. – Сейчас попрошу кого-нибудь заехать за Клер.
Они вошли в кабинет, сели, Лорна включила компьютер, постучала по клавиатуре.
– Ну вот.
– Мне надо заглянуть в криминальный архив. Что для этого надо?
– Имя, возраст и адрес.
Грейс назвал имя и прочие данные Брайана Бишопа, слушая стук перебираемых клавиш.
– Брайан Десмонд Бишоп, родившийся седьмого сентября шестьдесят четвертого года?
– Он самый.
Лорна наклонилась к монитору:
– В семьдесят девятом по приговору брайтонского суда по делам малолетних отправлен на два года в исправительную колонию за изнасилование четырнадцатилетней девочки. В восемьдесят пятом получил два года условно за нападение на женщину. Милый мальчик, – прокомментировала она.
– Вы не видите тут ничего необычного?
– В каком смысле?
– Не мог кто-то чужой подделать эту запись?
Лорна посмотрела на Грейса:
– Таких старых записей никто, как правило, не трогает, они так и сидят в файлах. Поправки вносятся только в том случае, когда вскрываются новые обстоятельства, отменяются прежние обвинения, обнаруживается орфографическая ошибка и прочее.
– Можно сказать, когда в запись вносились поправки?
– Конечно, – энергично кивнула Лорна. – Дата каждого входа в файл с поправками зафиксирована. Вот она.
– Да? – Грейс выпрямился на стуле.
– У каждого из наших сотрудников личный пароль. При каждой поправке он вместе с датой остается в файле.
– Можно выяснить, кто входил?
– Мне и смотреть не надо. Это пароль Дженет. Она внесла поправки… – Лорна внимательно присмотрелась, – седьмого апреля нынешнего года.
Грейс почувствовал всплеск адреналина.
– Сама?
– Угу. – Лорна нахмурилась, постучала по клавиатуре, вновь вгляделась в экран. – Интересно. Это было в последний день ее работы.
114
Через полтора часа, в восемь с минутами, Нил Николл медленно вел полицейскую машину по Саквилл-роуд. Грейс сидел на переднем сиденье в пуленепробиваемом жилете, а позади него в таком же жилете расположился Гленн Брэнсон. Оба отсчитывали номера мрачных эдвардианских домов. Следом за ними ехали два полицейских фургона с опознавательными знаками, в каждом из которых находилось по полицейской бригаде из местной группы поддержки.
– Двести пятьдесят четыре, – читал Гленн Брэнсон. – Двести пятьдесят восемь. Двести шестьдесят… Двести шестьдесят два… Приехали.
Николл остановил машину возле пыльного «форда-фиеста», фургоны остановились за ним.
Грейс по рации приказал одному свернуть за угол и прикрыть черный ход, доложив, когда будут на месте. Через две минуты он получил обратное сообщение.
Они вышли из машины. Грейс велел бригадам оставаться в машинах, пошел вниз по бетонным ступенькам мимо двух мусорных баков и грязного окна со спущенными жалюзи. Еще было светло, хоть и быстро темнело, поэтому отсутствие в окне света вовсе не означало, что там никого нет.
Облупленная серая дверь с двумя непрозрачными стеклами давно нуждалась в покраске, а пластмассовый звонок знавал лучшие времена. Грейс позвонил. В ответ не раздалось ни звука. Он опять нажал кнопку. Тишина.
Резко постучал:
– Откройте! Полиция!
Никакого ответа.
Постучал еще громче:
– Полиция! Открывайте.
Велел Николлу вызвать бригаду и взломать дверь. Через несколько минут появились два крепких парня с длинным желтым круглым тараном.
– Прикажете действовать, шеф? – спросил один.
Грейс кивнул.
Парень размахнулся, ударил в стекло. К общему удивлению, таран отлетел без всякого результата. Следующий удар оказался таким же безуспешным.
Брэнсон с Николлом нахмурились.
– В детстве мало каши ел? – пошутил кто-то из коллег по бригаде.
– Пошел в задницу!
За дело взялся напарник, с виду покрепче, но тоже осрамился, не пробив панель.
– Черт побери! Тут бронированное стекло! – Он ударил в замок. Дверь едва дрогнула. Замахнулся снова и снова, но только пот выступил на лбу. – Видно, обезопасился от грабителей. – Парень оглянулся на Грейса.
– Наверняка советовался со знатоками из превентивного отдела, – вставил Нил Николл, демонстрируя редкий проблеск юмора.
Констебль подал всем знак отступить, изо всех сил нанес удар в середину двери. Створка подалась, брызнув щепками.
– Армированная, – угрюмо буркнул он и принялся наносить удар за ударом. Под деревом открылась стальная обшивка. Понадобился еще не один удар, прежде чем она прогнулась настолько, что в щель можно было пролезть.
Первыми внутрь нырнули четверо полицейских из вспомогательной бригады. Через пару минут один из них открыл изнутри искореженную дверь, доложив:
– Пусто, сэр.
Грейс всех поблагодарил и отпустил, объяснив, что на месте останутся только несколько сотрудников для осмотра помещения.
Надев латексные перчатки, он вошел в маленький темный подвал, застеленный потертым ковровым покрытием, заваленный деталями компьютеров, автомобильными журналами и инструкциями. Пахло сыростью.
В дальнем конце стоял стол с компьютером. Вся стена над ним была заклеена вырезками из газет и схематичными изображениями генеалогических древ. Справа была дверь в темный коридор.
Он прошел по нему, осторожно петляя, и оказался у старого вращающегося кресла перед компьютером. Увидев, что пришпилено к стене, замер на месте.
– Черт побери, – пробормотал стоявший за ним Гленн Брэнсон.
На стене висели свежие заметки. Вырезанные или вырванные куски из «Аргуса» и общенациональных газет, связанные с карьерой Брайана Бишопа. Несколько его фотографий, включая снимок, сделанный на свадьбе с Кэти. Рядом была статья на розовой странице из «Файнэншл таймс» о стремительном взлете его компании, сообщение в «Санди таймс» о включении ее в список ста самых быстрорастущих британских фирм.
Грейс почти не замечал Брэнсона и остальных сотрудников, которые открывали и закрывали дверцы шкафов, выдвигали и задвигали ящики. Его внимание привлекла другая вырезка, приклеенная к стене липкой лентой. Первая страница вечернего выпуска «Аргуса» с крупным снимком Брайана Бишопа и его жены и маленьким суперинтендента Грейса. В колонке под фотографиями было красным обведено слово: «Злодей».
Он перечитал отрывок:
«Это особенно гнусное преступление, – заявил суперинтендент Грейс, возглавляющий следственную бригаду… – мы будем работать день и ночь, чтобы совершивший его злодей понес справедливое наказание».
Ник Николл внезапно взмахнул у него перед глазами каким-то документом в пластиковой обложке.
– Только что обнаружил. Он арендует гараж. Собственно, два. В Вестберн-Вилласе.
– Позвони нашим, – велел Грейс. – Пусть кто-нибудь заполнит еще один ордер, заверит в магистрате и доставит сюда. Да побыстрее!
Он снова уставился на обведенное красным слово.
– Эй, босс, лучше сюда взгляни! – окликнул его Гленн Брэнсон.
Грейс прошел по коротенькому коридорчику в спальню без окон, освещенную единственной голой слабенькой лампочкой, висевшей на шнуре над кроватью, аккуратно застеленной кремовым покрывалом.
