Наталья Андреева - Угол падения
Пока Алексей поднимался, пока бежал вместе со всеми в холл, там уже разворачивалась драма в духе мексиканских сериалов. Татьяна Иванова оттаскивала от трупа мужа рыдающую Эльзу, пытаясь по ходу дела выдрать из ее блондинистой головы внушительный клок волос.
— Тварь, мерзавка! Сука, зараза, шлюха, — награждала Татьяна Эльзу набором эпитетов.
Соперница, рыдая, тянулась к телу управляющего, отрывая от себя цепкие наманикюренные Татьянины руки. Манцев, Липатов и Ольга бросились растаскивать женщин в разные углы. Те визжали, рвались друг к другу. Эльза ревела, Танечка стонала.
— Я его голого на улице подобрала, выкормила, гаденыша, чтобы он тебе достался! — выкрикивала Татьяна.
— Вы все его убили! Ненавидели все! Никто не хотел понять. А ты, Танька, родить не можешь, вот и бесишься.
— Да я не хочу просто, не хочу! Поняли вы все? Я просто не хочу!
— Завидуешь, да, что я беременна? Завидуешь?
— Да плевать мне на твое пузо!
— Рада, что он умер, рада? И ты его убила! Все вы!
— Да дайте же кто-нибудь им обоим воды, — не выдержал Леонидов. — Женщины, да вспомните наконец, что вы женщины!
— Какая она женщина, если рожать не может! — продолжала надрываться Эльза из своего угла.
— Заткнись! Сама ты ничего не можешь! Что, не обломится тебе теперь ничего? Не обломится! Думала, мой муж будет тебя с выродком содержать, не дождешься! Забирай теперь себе этот мешок с дерьмом! — Татьяна для пущей убедительности даже пихнула носком кроссовки неподвижное тело мужа.
— Все, брэк! Разведите дам по комнатам. — Леонидов вытер со лба противный липкий лоб. Несмотря на холодный воздух, пронизывающий холл, ему было душно.
— Я сама уйду. Да не держите вы! — стряхнула с себя Манцева Татьяна Иванова. Лицо ее пылало, на кончике носа висела мутная капля пота. Через несколько минут громко хлопнула дверь ее комнаты.
Эльза опять рванулась к телу Валерия. Она протащила на себе Липатова и Ольгу, упала на колени возле мертвой руки и зарыдала, захлебываясь клокочущим в горле отчаянием. Леонидов мягко тронул ее за плечо:
— Не надо здесь ничего трогать. Вы плохо себя чувствуете, вам лучше не оставаться у тела. Женщины вас уложат, водички дадут. Эльза! Вы меня слышите?
Она подняла на Леонидова зеленоватые колючие глаза и так глянула, что у Алексея сразу же прошел жар.
— Сволочь! Чтоб тебе и детям твоим завтра сдохнуть! — выкрикивала Эльза.
Леонидов вздрогнул, неуверенно отступил к салатовой стене. В коридоре появилась Лиза, кинулась к Эльзе, потянула за руку. Вместе с Ольгой Минаевой ей удалось увести женщину в комнату. Манцев, нервно приглаживая волосы, пробормотал:
— Да, сценка не из приятных. Вы как?
— Никак. Не так уж и часто проклинают мое потомство. Хорошо, что Александра не слышала.
— Бывает. Беременные все такие нервные.
— А что, все знали, что Иванов — отец ее ребенка?
— Ну, если жена знала… Говорят, что последним узнает именно вторая половина, так что делайте вывод.
— А прямо сказать нельзя: мол, вся фирма знала, что управляющий Иванов хочет бросить свою супругу и вступить в серьезные отношения с продавщицей Эльзой Шейной.
— Да какие серьезные отношения? Кто Эльза и кто — Татьяна!
— А кто Татьяна?
— Валера до женитьбы был мальчик из провинции, босяк. А стал москвичом. Теща ему досталась еще та! Влиятельная дама. Зятя даже прописывать'запретила: мол, будет на драгоценные метры претендовать. Это на работе он был царь и бог, а дома — Валера туда, Валера сюда. Попробовал бы он дернуться — с дерьмом смешали бы, до нитки раздели и в чем пришел на улицу бы выкинули.
— Не понимаю, он же наверняка хорошо зарабатывал.
— А траты какие? Жена, машина, евроремонт в жениной квартире, вояжи за границу. Они же чуть ли не каждые праздники отправлялись в романтическое путешествие. По должности и стиль жизни. Думаете, эти наемные директора что-нибудь скапливают за свою жизнь? Вкладывают деньги во все недвижимое, в фантомы, а живых денег остается не так уж и много. Во всяком случае, на квартирку для жизни с разлюбезной Эльзой ему бы ни. за что не хватило. Причем в активе осталась бы еще и скандальная теща, мастерица на всякие пакости. Это до нее еще не дошли слухи об амурах зятя. Она бы ему показала, кто в доме хозяин! Баба ого-го! Где-то чуть ли не в Московской областной думе заседает. Короче, Валера стоял на грани решения: Эльзу было необходимо куда-то пристроить, из фирмы по-тихому убрать.
— А у Эльзы что, никакой жилплощади?
— В том-то и дело: полная труба. В двухкомнатной хрущобе с родителями и еще малолетний братец. Не хватает только Валеры и грудного ребенка.
— Эльза вроде бы девушка не рисковая, что же она на аборт не решилась?
— Любовь, наверное. Есть, говорят, такая штука на белом свете. Не слыхали?
— Так сильно влюбилась в Иванова?
— А любовь, еще говорят, зла… Ее Паша-то бортанул. Слышали небось? Сначала Эльза решила назло ему закрутить с Валерой. По вечерам они часто оставались балансы сводить, ну и свели в конце концов, да так здорово свели, что получилась неприятность. Подробностями пикантными не интересовался, только у них дело сладилось. Не знаю, хотела наша Эльза ребенка или не хотела, только когда залетела, загордилась перед Валеркиной женой. Самое смешное, что бабы между собой все давно уже выяснили, а бедняга Иванов все по углам шарахался.
— Думал, что жена ничего не знает?
— Представьте себе. Он перед своей Танькой, как Европа перед армией Наполеона, дрожал. А перед тещей, как этот самый Наполеон перед снегами России. Умора!
— А вы, Константин, человек независимый, ни перед кем спины не гнете, шапки не ломаете? А жениться собираетесь?
— А вот это уже тема для другого разговора.
— Надеюсь, мы к нему еще вернемся?
— Не уверен. В этом деле и так все ясно.
— Вот как? И что ясно?
— А вот милиция приедет, сами все узнаете.
— А я кто?
— Товарищ по несчастью. Или мент на отдыхе, как вам угодно. Только прав официальных не имеете и полномочий тоже.
— А как же «добро», которое дала мне Ирина Сергеевна, на частное расследование?
— А в вашем расследовании отпала необходимость. За отсутствием лидеров враждующие стороны примирились, рабочие места освободились, передел власти пройдет к взаимному удовольствию оставшихся.
— Вот как? А что с двумя трупами?
— Потерпите, Алексей Алексеевич. Все выяснится.
— Пожалуй, вы меня так заинтриговали, что я рискну потревожить мадам Серебрякову.
— А это ради бога.
Манцев усмехнулся и, со старательной брезгливостью огибая ивановский труп, направился в комнату, где отсиживались Ольга Минаева и Марина Лазаревич. Леонидов еще раз оглядел распластанное тело управляющего и решился на переговоры с Ириной Сергеевной Серебряковой. Ему не нравились ни слова Манцева, ни другие загадки, которыми предпочитали говорить сотрудники фирмы.
Серебрякова ему понравилась еще меньше, чем все остальное. Женщина выглядела усталой и безразличной ко всему происходящему. Молча открыла дверь, молча показала на одно из разваливающихся санаторных кресел, сама прилегла на кровать, тяжело опершись плечом на подушку. Ее лицо отекло за ночь, а отсутствие косметики делало его еще более непривлекательным.
— Вы плохо себя чувствуете? — поинтересовался для приличия Леонидов, хотя слова в горле застревали, а из самого нутра рвалось совсем другое.
— Да, мигрень мучает.
— Сожалею, но позвольте узнать, зачем вы притащили меня в этот чертов санаторий?
— Вы сами знаете. Я объясняла, что хотела избежать всего того, что случилось.
— А теперь, когда избежать ничего не удалось, вы заинтересованы в результате расследования?
Ирина Сергеевна застыла на своей подушке, поглаживая полными пальцами виски:
— Не все ли теперь равно? Нора звонила: Пашу завтра будут хоронить, с утра мы все уезжаем. Если хотите, можете с семьей остаться, путевки оплачены. Встречайте Рождество, отдыхайте, Алексей Алексеевич.
— А как же истина? Как справедливость? На кого будут списаны два трупа? Сейчас приедет местная милиция, их наверняка заинтересует факт появления мертвых тел в одном и том же месте. Наверняка будет открыто уголовное дело по факту двойного убийства. Поскольку преступник находится среди присутствующих в этом здании людей, его не так трудно вычислить. Такие дела не относятся к разряду не раскрывающихся годами. Как с этим?
Серебрякова прикрыла глаза. Ее левое веко заметно дергалось, но лицо не изменилось, оставалось усталым и спокойным.
— Вы здесь как частное лицо, как один из нас, Алексей Алексеевич, поэтому совесть моя спокойна. Какое вам дело до всего этого? Кроме испорченного отдыха, никаких неприятностей. Взыскание по службе тоже никто не объявит, да и благодарность за раскрытие убийства не светит. Что случилось, то случилось. Я думаю, что к вечеру все разъяснится, и завтра мы уедем отсюда, и жизнь пойдет своим чередом.
